После обеда Ангелина постаралась выбраться из постели и привести себя в порядок. Ей не хотелось, чтобы Егор, узнав о её недомогании, из лучших побуждений выдал её местонахождения Борису. Тогда пришлось бы бежать неизвестно куда. Теперь она могла думать только или о своей предполагаемой беременности, или об измене Пети. Он ей так и не позвонил, и она терзалась до вечера, рассеяно вставляя в разговор с окружившими её заботой людьми редкие фразы.

Время тянулось для Гельки тягостно медленно. Её запал угас, подкошенный недомоганием и предостережениями Егора, и деятельная натура оказалась в кризисе бездействия. Пили чай из подаренных Гелькой чашек. Станислав несколько раз пытался вызвать Ангелину на откровенный разговор, но, легко расставшись с историей о спасении его сестры, другие темы девочка трогать не решалась, не зная, что можно, а что нельзя ему говорить.

Тогда он насел на Егора, но того можно было пытать, он всё равно не сказал бы больше, чем пожелал сообщить вчера, а когда понял, что Станислав настроен слишком серьёзно, отгородился невестой, заявив ей, что «Стас желает кровавых подробностей».

Александра, в отличие от Егора, лучше поняла подоплеку братового интереса к Ангелине и постаралась убедить его оказывать девочке больше внимания без психологических тестов и опросов. Станислав был захвачен и поражён не столько невероятными способностями Ангелины, сколько той стойкостью, с которой она переносила выпавшие испытания, оставаясь при этом чистой душой. По крайней мере, так он для себя объяснял свой интерес к девушке.

Утром, отправляясь с Александрой в поликлинику, Гелька чувствовала себя преотвратно. Всё было не так. Как в кошмарном сне, вместо мгновенного полёта над городом — часовая тряска в забитых маршрутках, с тошнотворными запахами преющих шуб и послепраздничного перегара. Гелька с трудом удерживалась, чтобы инстинктивно не инвертировать, спасаясь от смрада и тошноты.

Замученная, к собственной поликлинике она подходила, держа где-то «на задах» опасение перед возможной встречей с Полетаевым, и ощущая тупую усталость перед предстоящей процедурой и неизбежной очередью.

Видавшая виды, женщина-гинеколог записала её в журнал, велела сесть в кресло, спросила, когда последний раз были месячные, и, осмотрев Ангелину, заявила, что срок слишком мал, ничего ещё не видно, прийти нужно через пару недель. Гелька, через застилающий голову туман, пояснила, что хотела бы знать уже, и получила направление на анализ крови и наставления по поводу безопасного секса. Она и сама была в недоумении — они с Петей пользовались защитой. Не уверена Ангелина была лишь на счёт самого первого раза.

Анализ крови ей в этот день сделать не удалось: лаборатория должна была начать работу только пятого числа. Едва они с Сашей вышли за ворота поликлиники, и Ангелина притормозила, чтобы не идти на остановку общественного транспорта, у неё зазвонил телефон.

Звонила мама, которая сообщила взволнованным голосом, что на их квартиру было нападение — кто-то стрелял по окнам. Ангелина сказала, что летит, бросила Саше, что дома случилась беда, и инвертировала.

В квартире не уцелело ни одно окно. Изорванные шторы полоскались на морозном ветру, а под ногами хрустели осколки. Следов от пуль не было — окна разнесли мощным импульсом.

— Слава Богу, никто не пострадал, — говорила Нина Михайловна, вытаскивая из-под обломков самые ценные вещи.

— А где папа? — со страхом спросила Гелька.

— Папа пошёл раздобыть плёнку или фанеру, чтобы окна заделать. А Гоша с вашим охранником разговаривает.

В этот момент появился сам Гоша и, не глядя на Гельку, сообщил:

— Их шеф предлагает нам на время квартиру, пока здесь его люди будут ремонт делать. И ещё просит отпуск взять на месяц, чтобы отсидеться. Ну, у меня после экзаменов каникулы, так что… А этот Килен говорит, что ЭТО, которое напало, на окнах бы не остановилось — оно людей искало. Он его с помощью ионизатора шуганул, — Гоша в упор посмотрел на Гельку.

— Ты иди, Геша, выбери, что из вещей ты захочешь забрать, — попросила мама.

Ангелина прошла в свою, уже бывшую, комнату, оглядела засыпанные штукатуркой и стеклом кровать, учебники, разбитый книжный шкаф и, крикнув: «Я пойду!», вылетела в окно. Майя нанесла удар, теперь был её черёд.

На душе у Ангелины было холодно и пусто, как в родном доме, ставшем враз частью морозной улицы, забравшей его тёплый уют, тогда как фидерша пыталась забрать жизни.

Вот и гостиница, приметный джип на парковке. Гелька инвертировала перед носом у швейцара и прошла внутрь. Шлёпнув на стойку перед администратором стодолларовую банкноту, Ангелина попросила:

— Вы не могли бы передать дамочке, которая разъезжает на зелёном Лэндровере, что в холле её ожидает Ангелина?

Сотрудник службы приёма постояльцев переварил информацию, вглядываясь в лицо девушки в поисках скрытых сигналов, помимо озвученных, и, выдернув из-под её пальцев купюру, взялся за телефонную трубку.

— Алло…

В этот момент у Ангелины у самой зазвонил телефон. На экране высвечивался номер Бориса. Он уже знает! И предполагает, что она захочет разобраться с Майей. Если он ангажирует Редика, то они успеют её остановить до того, как она взглянет гадине в глаза!

Только бы та зараза поторопилась! Ангелина вопросительно посмотрела на администратора.

— Мадам сейчас будет, сообщил тот с уважением к ста долларам в голосе и бросил взгляд поверх её плеча. В арочном проёме в красном шифоновом комбинезоне, поставив руки на бёдра, вся сверкающая, надменно возвышалась Майя. Она криво ухмылялась, разглядывая Ангелину.

Теперь Гелька смогла её хорошо рассмотреть: отличная фигура, умело подчёркнутая одеждой, умело уложенные чёрные волосы. Красивая, но не стандартной красотой, а какой-то слегка преувеличенной сексуальностью. На вид — около тридцати, но могло быть и больше. Да, Майя определённо могла нравиться мужчинам, но как на неё запал её Петька? Должно было быть в её притягательности что-то ещё, помимо внешности.

Всё это промелькнуло в голове у Ангелины где-то «на заднем плане» — она ни на секунду не забывала, что эта фурия пыталась уничтожить её семью.

Сбросив пехору с плеч на пол, не сводя с соперницы глаз, Ангелина пошла по дуге, сходясь с ней. Та, сошла со ступеней и двинулась к Ангелине по противоположной траектории. Девочка настраивала полевое зрение — ей нужно было обезвредить противницу до того, как та её вскроет. Гелька сделала едва заметное движение руками, перерезая протоки. Майя, ожидавшая удара импульсом, пропустила воздействие и поняла, что Ангелина сделала, когда та заканчивала перекрывать верхние протоки.

Не ожидавшая от молодой соперницы такой прыти, привыкшая побеждать, фидерша вскричала в ярости, посылая в Ангелину лиловую молнию — одну из тех, должно быть, которыми она разгромила Гелькину квартиру. Девочка отбила удар — молния ушла в потолок и задела люстру: хрустальные подвески с мелодичным звоном посыпались на мраморный пола, сопровождаемые тяжёлыми ударами кусков узорной лепнины.

Администратор, не будь дурак, живо нырнул под стойку. Вслед за ним последовал и охранник, до этого выбежавший к дамам третьим действующим лицом, но так и не сообразивший, как в такой ситуации воспользоваться оружием. Другой охранник, жуя, с восторгом снимал разыгрывавшуюся перед ним сцену на мобильный телефон.

«Менты вот-вот подвалят, надо кончать», — подумала Ангелина и, уклонившись от очередного удара, ловко завязала теперь уже бывшую фидершу. Но этого ей было не достаточно.

Майя, не способная пробить защиту юной соперницы, в отчаянии инвертировала. Гелька поступила так же. Бой качественно изменился: скорость и мощь обеих превратили холл в блещущее всполохами разрядов грозовое облако. И попадать и уклоняться от ударов они теперь стали куда чаще, успевая на лету устранять повреждения.

Благообразного вида иностранные туристы, появившиеся в холле с целью совершить вылазку в город, застыли с раскрытыми ртами, приняв невиданное зрелище за местное шоу. Охранник с телефоном с трудом убедил их спрятать свои Кодаки и скрыться в выделенных номерах. Ангелина была в максимуме своих сил, тошнота и головокружение её в инвертном состоянии не беспокоили, зато куда как беспокоило уходящее время.