Егор уселся на кровать рядом с Борисом спиной к Ангелине.

Врач рассматривал свои руки. Гелька чувствовала его отчаяние.

— Ангелина, — сказал Борис, не поворачиваясь, — когда ваши родители увидят, в каком вы состоянии, а после полёта оно может ухудшиться, они обязательно вызовут "скорую". Давайте не будем их огорчать, прошу вас.

Гелька упрямо молчала, чувствуя, что у неё не осталось шансов.

Ещё смущённый Егор повернулся к ней и сердито спросил:

— Что за бред, сбегать из больницы с дырой в груди?

— Молчи, предатель, — прошептала Ангелина.

Парень сердито махнул головой и поднялся.

— Мне пора. Вы справитесь сами? — повернулся он к Борису.

— Да. Оставьте ключ, я буду вызывать машину.

— Оставите на вахте. — Егор раздражённо взглянул на Ангелину, прихватил папку и вышел.

Воцарилось молчание.

— Ангелина, послушайте, — сказал, наконец, Полетаев. Сказал вслух, чтобы слова прозвучали отчётливее и значительнее. — Вы считаете, я вам враг?

— Нет, конечно, — мысленно хмыкнула Ангелина.

— Тогда почему вы ведёте себя так, будто я желаю вам зла?

— Вовсе нет! — откликнулась она.

— Тогда в чём дело?

— Вы сказали, что обязаны меня сдать! Вы так сказали!

— Но… Ангелина, я и представить не мог, что эта фраза… Ангелина, знайте, я всегда буду на вашей стороне.

Девочка вздохнула, пытаясь собрать вместе все свои ощущения, сомнения и предчувствия.

— Не знаю, мне хочется бежать отовсюду, где бы я не оказалась… И не говорите мне, что это нервы! — воскликнула она, не успел врач об этом подумать. — Вы же знаете, мы чувствуем не как все, мы видим больше, ощущаем нутром… Это произошло после вашего намёка на действия Сергея Петровича… Нет, пожалуй, ещё раньше, когда читали газету: что-то прозвучало такое, что я не осознала, но сработал инстинкт. Не знаю, почему я решила, что дома буду в безопасности. Может, это просто попытка вернуться в прошлое, спрятать голову в песок…

— Вернитесь ко мне. Там вы действительно будете в безопасности.

— Нет, — улыбнулась Ангелина, — это мы уже проходили. Дверь открыта, и сама себя я взаперти не удержу.

Борис был благодарен ей за нотку ностальгии в мыслях о времени, проведённом в его доме.

— Мне кажется, вы мечетесь, пытаясь убежать от судьбы, которой знать не можете. Это бессмысленно. В любом случае, сейчас мы должны вернуться в больницу: вас ждёт перевязка и томография, а меня, — Полетаев взглянул на часы, — нагоняй от главного за разгром палаты.

Гелька охнула — она и забыла, с чего всё началось.

— Боже мой! — Воскликнула она, хватая врача за руку. И только тут заметила царапины у него на лице и на руках. Ангелина ойкнула и от стыда закрыла его рукой глаза.

— А Денис? — спросила она дрожащим голосом, малодушно не отнимая от лица чужую руку.

— Ему пришлось зашивать руку, а так…

— Боже мой! — опять вскричала Ангелина и ударилась в слёзы. — Что я наделала!

Борис сочувственно улыбнулся.

— А Солар? — всхлипывая, спросила девочка.

— Прибор в порядке, успокойтесь и…

— Боже мой! Боже мой! Я же должна буду заплатить больнице кучу денег за порчу имущества! Если можно было бы не сообщать родителям, я, как только выздоровею и начну с вами работать, всю зарплату…

— Ангелина, — терпеливо повторил врач, — забудьте, вы ничего не должны. Для Организации это такая мелочь… Пролитая вами кровь стоит больше. Ангелина умолкла, глядя на него во все глаза. — А ваши нервы Организация вообще должна выделить в отдельную статью расходов, — улыбнулся он.

— Вы и правда меня прощаете? — она с надеждой посмотрела на врача.

— Как же я могу вас не простить? Я ожидал нечто подобное, но не смог предотвратить. Сам виноват. Но Ангелина, вы должны научиться контролировать свой гнев. Всё могло закончиться гораздо хуже.

Помимо воли в мыслях Гельки промелькнуло видение разъярённого Бориса Витальевича.

— Да, я тоже бываю не в себе, — улыбнулся Полетаев. Гелька с чувством поцеловала его руку. Борис смутился и забрал её.

— Что вы творите?.. — Он поднялся с постели и достал телефон. — Нам давно надо быть в больнице… Алло, диспетчер, это Полетаев. Пришлите машину. Да. Даю адрес: студенческий городок, да, по

проспекту Космонавтов, строение номер семь, бокс… не важно, я встречу вас внизу. Да, носилки обязательно. Подъезжайте со стороны проспекта, напротив Жигулёвского переулка. Всё.

Борис глянул на Ангелину. Во время его разговора она заметно нервничала и сейчас кусала губы, натянув до подбородка одеяло.

— Ангелина, я должен спуститься вниз, и хочу быть уверен, что вы меня дождётесь.

Гелька представила, как её волокут на носилках через всё общежитие под любопытными взглядами его обитателей и решилась.

— Да, усыпите меня.

— Это не обязательно, если…

— Я могу сбежать.

— Хорошо, — вздохнул Борис и заглянул ей в глаза.

***

Ей опять снился Белый. Он смеялся, засунув пальцы за пояс джинсов, как это делал Учитель. И Ангелина вдруг увидела, что это никакой не Белый, а Учитель и есть.

— Ты что-то ещё хотел сказать? — спросил он, глядя на Ангелину, и снова она осознала, что она не Ангелина, а Егор, и находится она в общежитской комнате Егора.

Детали помещения постепенно прорисовывались, разрушая фантасмагорическую ткань сна.

— Да, — ответила она, то есть Егор. — Я хотел узнать о ваших намерениях относительно Ангелины.

— А что такое? — безразлично поинтересовался Учитель, но совместное с Егоровым чутьё Гельки подсказало ей, что тема ему не понравилась.

— Её психика пострадала во время последних событий…

Сергей Петрович бросил досадливый взгляд куда-то поверх Егорова плеча, и Ангелина осознала то, что Егор знал наверняка: при разговоре присутствовали ещё Нюся и Петя. И Егор неспроста начал неудобный для Учителя разговор при них. Это была его армия, его поддержка в игре против прожженного интригана.

— Ну-у, — недовольно ответил Сергей Петрович, — Борис не высказывался так определённо.

— Разве? Вы не слышали, что она сделала с палатой?

— Кажется, слышал. Она вообще импульсивная натура и всегда отличалась безрассудством, так что… Но к чему всё это? — раздражённо спросил он, усаживаясь в кресло и закидывая ногу на ногу.

— Мне кажется, что нельзя ей больше поручать дел, связанных с угрозой для её или чужой жизни.

— Тебе кажется? — Учитель уже не ощущал неудобства. — Но это наша работа…

— Может, ей пора вернуться к нормальной жизни?

Редик некоторое время задумчиво рассматривал Егора, а потом вскинул руки, словно признавая поражение.

— Конечно, друзья мои! Я разделяю ваше беспокойство за судьбу нашей принцессы и готов её отпустить.

— В самом деле? — удивился Петя, не спеша радоваться.

— Разумеется. Если она сама этого захочет.

— Она сказала, что хочет. — Твёрдо сказал Егор.

— Она так сказала? — парню показалось, что Учитель с трудом удерживается от смеха. — Ну, что ж, отлично! С этим мы, кажется, разобрались, а что у тебя, Петя?

Егор понял, что ничего не добился.

Петька, оказывается, тоже не готов был говорить о другом.

— Я вот чего не понимаю, — сказал он. — В Ангелину стрелял Белый под видом… меня, но

интроспектировала-то меня Майя.

Редик шлёпнул по подлокотникам кресла.

— Я сам чуть голову не сломал над этим. Если ты уверен, что Белый тебя не сканировал, тогда на чердаке они подсунули Ангелине копию копии. Было темно, и она не заметила изъянов, тем более, что не чувствовала подвоха и сразу устремилась на зов любимого.

Петя нервно поправил очки.

— Майя виделась со мной сегодня, — сказал он, — интересовалась событиями на Бехтерева. Я, как вы велели, сказал, что Белого достали импульсом с земли, а Ангелина только отбивалась.