Петя от удивления растерялся.

— Ваше полное имя? — повторил Борис.

— Прохоров Пётр Алексеевич.

— Я спрошу вас кое о чём. Отвечайте, не задумываясь. Вы играете в карты?

— Да, в клабр, в преферанс, — опять удивился Петя неожиданному вопросу, утрачивая настороженность.

— В покер?

— Нет.

— Хм, вам случалось увлекаться игрой настолько, что вы забывали о времени и делах?

— Нет, в общем, хотя иногда трудно было оторваться от компании.

— А что доставляет вам большее удовольствие — сама игра или победа? — он мысленно творил заклятия, смысла которых Гелька не понимала.

— Ну, выигрывать, конечно, приятно, но я получаю удовольствие и от процесса игры. Особенно, если партия интересная.

Борис, до этого поглядывающий на собеседника время от времени, теперь, не отрываясь, смотрел тому в глаза, притягивая взглядом. Глаза парня, приблизившись, превратились в два чёрных зрачка в расплывающейся лазури.

— Ваши отношения с Майей — это игра, ничего личного. Вам только кажется, что речь идёт о чувствах, на самом деле — это обмен ударами и ловкая защита: она добивается вас, вы — сведений. Вам дороги ваши часы?

— Д-да…

— Потому что это ценная вещь или дорогой вашему сердцу подарок?

— Мне неловко носить такие шикарные часы, но Майя настаивает, чтобы я пользовался её подарками, а моё задание состоит в том, чтобы я угождал Майе.

— Вам будет жаль эту женщину, когда в результате вашей деятельности она потерпит фиаско?

— Да, — смутился Петя.

— Когда вам удаётся выведать у неё очередной секрет, вы испытываете удовлетворение или сожаление?

— И то, и другое.

— Вам льстит внимание такой женщины?

— Пожалуй, да.

— А то, что она делает вам подарки?

— Это несколько унизительно.

— Вы прыгали с парашютом?

— Нет, — быстрые вопросы Бориса Витальевича давно выбили Петю из колеи.

— А хотели бы?

— Да.

— Если бы я предложил вам сделать это завтра, вы нашли бы время? Ваше желание не угасло бы оттого, что оказалось таким осуществимым?

— Нет. Я бы прыгнул.

— Хорошо. Ваша награда в игре с Майей — риск и азарт, главная цель — информация об Эрлике и его связях. Если одной из наград в этой игре для вас окажется постель прекрасной фидерши — ваше дело. Только помните, желая её, что она — враг, покупающий ваше тело, а не любовь. Платите тем же. Запросите за себя самую высокую цену. Пусть вашей приманкой остаются ваша вежливая сдержанность и деликатность. Уступив, вы победите, но уступайте постепенно потому, что получив вас, Майя, вероятно, потеряет к вам интерес, и вы ничего не добьётесь… Вы желаете Майю?

— Она такая…

— Опытная, — подсказал Борис, — и поэтому притягательна для вас.

Петя смущённо молчал.

— Так вот, о покере… — начал Борис Витальевич, но в это время у него зазвонил телефон.

Врач вынырнул из глубины Петиных зрачков, чтобы ответить на звонок, но не спускал с парня глаз, проверяя, какое действие оказал на того разговор. Петя растерянно моргал, вид у него был немного ошалевший.

— Да? — резко кинул Полетаев в трубку. Оттуда донеслось знакомое: «Алло, Борис Витальевич, она пришла в себя…»

— Я лечу, — закончил уже слышанный Ангелиной разговор врач и, бросив Пете, — передайте Сергею, что «она пришла в себя», унёсся в окно.

— И что теперь будет? — спросила Ангелина, едва Борис отстранился от неё, прервав контакт.

— Ничего, — равнодушно ответил тот.

— Но вы же Пете что-то внушили!

— Ничего, что не соответствовало бы его собственным устремлениям, — Полетаев занялся аппаратурой.

— Тогда зачем всё это?

Борис повернулся к Ангелине.

— Я убедился, что наш герой, ослеплённый чарами прекрасной фидерши, не разболтает, охотясь за её тайнами, наши собственные.

— Петя никогда бы так не сделал!

— Да, ну? Вы можете, как угодно, оценивать его, но недооценивать врага — непростительно. Она тоже может владеть суггестией. И я уверен, что владеет.

— Но зачем вы внушили ему, чтобы он… — Ангелина не могла сказать «переспал с Майей», но Борис не хотел ей помочь, хотя должен был догадаться, что она пытается сказать. Он просто ждал продолжения, и Ангелина с трудом подобрала нужные слова. — Зачем вы внушили ему, чтобы он ещё больше увлёкся этой женщиной?

— Я не предложил ничего такого, чего бы парень сам не желал. В этом суть суггестии.

— Я вам не верю. Вы могли надавить на его чувство долга, а не расхваливать фидершу, как награду за его работу.

Ангелина говорила странно безжизненным голосом. Она берегла эмоции, боясь обессилеть ещё до того, как придётся действовать.

— Вы видите большую разницу между тем, что мальчишка был готов сделать и сделает? — мягко спросил Борис. Ангелина промолчала.

— Поверьте, это случилось бы и без моего вмешательства. Зато теперь он будет действовать, как цельная личность, без метаний и сомнений, и не допустит прошлых ошибок… а вам придётся скрываться.

— Ещё чего? Раз теперь я сама за себя, то и действовать буду так, как сочту нужным.

— Сейчас не время для ультиматумов, а вы — не в том состоянии.

— Плевать. Я не позволю вам использовать моего парня.

Борис постоял несколько секунд над Ангелиной, словно выискивая аргументы, способные сломить её упрямство, а потом произнёс:

— Боюсь, как раз это Редик имел в виду, когда запрещал вам с ними встречаться. Не будьте безрассудны. Главное, что вы остались живы. Всё, что вам сейчас надо — не лезть на рожон и набираться сил. Как только вы сможете инвертировать, я заберу вас к себе.

«Как только я смогу инвертировать», — подумала Гелька, — «только вы меня и видели! А сейчас разве не могу? Надо попробовать».

— Сколько я здесь валяюсь? — спросила она.

— Завтра тридцать первое декабря.

— Что? — подскочить Ангелине помешала рамка Солара. Борис успокаивающе положил ей руки на плечи. — Завтра Новый год? А я здесь, а… — у неё мелькнула ужасная нестерпимая мысль, что Петя проведёт новогоднюю ночь в обществе Майи. Она видела, словно наяву, как Майя, хищно улыбаясь, в этот самый момент прячет в холодильник бутылку шампанского, предназначенную её парню. Гелька, конечно, фидершу в лицо не знала, но хищную улыбку представляла, как наяву.

— Я буду спать, — заявила она, закрывая глаза. Ангелина не решалась взглянуть Борису в глаза потому, что чувствовала, что на лице у неё написаны все её мысли. Ей нужно было поразмыслить.

— Спите, — тихо ответил разочарованный врач, — я пришлю Дениса.

Приоткрыв один глаз, Гелька увидела, что он берётся за телефон и… чёрт! Он не уйдёт, пока не появится сменщик. Сама виновата — «не отдам фидерше парня…», да «буду действовать, как сочту нужным!» Нет, чтобы согласиться со всеми предложениями, изображая из себя хорошую девочку, и спокойно улизнуть! Борис теперь глаз с неё не спустит. Придётся обработать Дениса…

Гелька собрала всю свою изворотливость и силы, готовясь броситься в бой.

— Денис, — позвала Ангелина, осторожно приоткрыв один глаз, когда ей показалось, что они остались одни. Незамедлительно в поле её зрения материализовалась упитанная физиономия Борисова помощника. Смотрел он недоверчиво.

— Денис, слушай, у меня к тебе такое дело…

— Мне эта песня знакома, — угрюмо отозвался парень, — после неё обычно всякие неприятности случаются. Даже слушать не хочу.

— Ну, Денис! Не будь свиньёй! Ты мне друг или кто?

— Или кто, так что закрывай ротик и прекращай петь, не то Витальевича позову.

— Да что ты заладил: Витальевич, Витальевич… Пугало нашёл!

— Скажешь, нет? Он меня предупредил, что ты что-то задумала, и приказал доложить, как только замечу что-то подозрительное. По-моему, пора, — сунул руку за телефоном в карман халата врач.

— С ума сошёл? — взвизгнула Ангелина и обиженно выдала. — Полицаи!

— Дурочка, мы тебе жизнь спасаем.

— А я, может быть, не прошу!

— Это к Брюсу. Он о тебе печётся, как о любимой мозоли.