Ангелина затрясла головой. Это слишком! Ей, уже привычно воспаряющей в полёте над городом, просвечивающей людей взглядом и стреляющей сокрушительными импульсами, такое осмыслить оказалось не под силу. Она откинулась на кушетке, уставившись в потолок. Её связывает с настоящей огромной горячей далёкой звездой что-то вроде живительной пуповины, без которой ей не поздоровится? Бред какой-то!

— Продолжим, — безжалостно вернул её к действительности Борис Витальевич. — Как у нас сегодня со слабыми импульсами?

Гелька машинально глянула в потолок, где красовалась дыра.

— Её я оставлю на память о Терминаторе по прозвищу Ангелина, — проследил врач за её взглядом.

— Но я вовсе не собираюсь… исчезать…

Впервые на её памяти Борис Витальевич отвёл глаза и сделал вид, что занялся аппаратурой. Он, что же, думает, что она неизбежно пропадёт?

Её бессмертие в виде светящегося тела — это и есть смерть, — поняла вдруг Ангелина, — потому что это никакая не жизнь.

Полетаев появился над ней с детектором в руке и на этот раз он смотрел невозмутимо, в то время как Гелька едва сдерживалась, чтобы не схватить его за руку: "Я не умру? Я же не умру?" Должно быть, эти мысли ясно читались у неё на лице, потому что Борис Витальевич серьёзно пошутил:

— Вам придётся запастись мужеством, а мне… платками.

Со "слабым импульсом" всё было в порядке. Во время длительной изматывающей процедуры Гелька отвлеклась от своих страхов, сосредоточившись на том, что происходит у неё внутри. Она научилась распознавать, как предчувствие приступа, заставляет её инстинктивно призывать его, усиливая мыслями о Егоре. Борис Витальевич показал ей, как можно регулировать движение сил внутри и блокировать навязчивую связь.

— При помощи подобных уловок, вы сможете контролировать связь с Егором. Но только не во сне. Так что от его сновидений или действий, в то время, когда вы спите, вам избавиться не удастся. Хорошо, с этим мы справились, — подытожил он, — осталось выяснить, с какой периодичностью меняется ваш потенциал. Я проверю, достаточно ли имеющихся у меня данных, чтобы построить зависимость, и сообщу вам. Возможно, нам придётся ещё пару раз встретиться для набора информации. На сегодня всё.

Гелька заметила, что врач очень устал. Спал ли он последние дни? — подумала она и спросила:

— Вы напишите мне справку?

Попрощавшись с Ангелиной в коридоре поликлиники, Борис Витальевич вдруг обернулся.

— Разве вам позволили сегодня выходить из дома?

— Нет, но мы же с вами договорились, и Учитель…

Борис думал секунду, а потом бросил:

— Идёмте за мной.

Гелька поспешила следом — они возвращались в кабинет врача.

— Сейчас ваш провожатый занят, — озабоченно произнёс Полетаев, впуская её, — я сам вас провожу. Раз это ваша районная поликлиника, то вы живёте где-то поблизости. Вам уже приходилось возвращаться домой полем?

— Да, вчера, но…

— Что?

— Я не помню, открыты ли у нас форточки, — Ангелина не решилась сознаться в своей вчерашней оплошности.

— А чердак?

— Чердак есть, — вздохнула Гелька.

— Но вы предпочитаете там не появляться, — проницательно заметил Борис. — Что ж, если проследят, что вы всегда возвращаетесь через чердак, там могут легко устроить засаду. Кстати, вечно открытые форточки в квартире — тоже не выход. Собственно, если они решат напасть открыто, их и закрытые окна не остановят.

— Что же делать?

— Быть готовым ко всему. Пошли, — кивнул на форточку врач.

— Как? И вы тоже?

Борис усмехнулся и крутанулся на месте, Гельке лишь оставалось сделать то же самое.

Борис Витальевич умел передвигаться над городом быстро и незаметно, и Ангелина многому научилась за этот короткий полёт: как лететь над улицей со стороны солнца, как быстро пересекать перекрёстки, прячась в отсветах проводов, или среди соприкасающихся кронами деревьев.

Зависнув над крышей своего дома, чтобы врач понял, что они уже на месте, Гелька влетела в раскрытое слуховое окно. Через секунду рядом с ней материализовался Полетаев. Холодный чердак выглядел теперь совсем по-другому, но всё равно девочка чувствовала себя здесь очень неуютно и поэтому поспешила спуститься вниз, пока Борис Витальевич осматривался, вглядываясь внимательно в тёмные углы. Он нагнал её уже на лестнице.

— Странное место — ваш чердак, — сказал Борис, спускаясь вместе с Гелькой к двери её квартиры. — Ну, что ж, до встречи.

— Спасибо, что проводили.

Ангелина повернула ключ в замке. Вдруг рука её дрогнула — за дверью послышался какой-то звук.

— Там кто-то есть? — спросил врач.

— Не знаю… не должно быть; может, это кот? — Гелька знала, что это не кот — её чутьё говорило о человеческом присутствии.

— Давайте посмотрим, — предложил Борис и, осторожно приоткрыв дверь, первым вошёл внутрь. Они замерли на пороге и прислушались: всё тихо, и вдруг опять — какое-то жужжание и скрежет. Полетаев медленно двинулся по коридору к кухне. Ангелина принюхалась: странный запах. Что это — какой-то газ?

— Мало! Пили ещё! — явственно послышалось из кухни, Гелька шагнула за угол, и их с Борисом Витальевичем глазам предстало странное зрелище: на круглом столе, откинув скатерть, взмокший Петя пилил большой ножовкой крошечный кусочек какого-то металла, а у жарко нагретой духовки хозяйничал Гоша, ковыряя нечто вонючее в любимой маминой форме для кекса. — Где бертолетка?

— А на обед будет фосген? — равнодушно поинтересовался Борис Витальевич. Мальчишки от неожиданности подпрыгнули — кусочек металла покатился по столу, Гоша отдёрнул обожжённую руку. Полетаев неторопливо прошёл в кухню и выключил духовку.

— Эй! — воскликнул Гоша и тут с удивлением узнал врача. — О! Это вы?

— Как раз вовремя, хотите вы сказать? Не рекомендую заниматься подобными вещами в домашних условиях.

Гелька прислонилась к дверному косяку — у неё вдруг ослабели ноги. Врач уже ступил на порог кухни.

— Хотел бы сказать, что вы здесь в безопасности, но… — он неодобрительно оглянулся на мальчишек и вышел, бросив напоследок Ангелине, — не провожайте.

Гоша подождал, пока щёлкнет входная дверь, и бросился к духовке, бурча недовольно:

— Говорил же, цепочку накидывать надо…

Гелька, походя, выключила её, кинула брату: "Идиот!", и прошла к окну, сжимая в руках дублёнку. Ей показалось, что она заметила быстрый огненный отблеск в небе над сквером.

— Зачем он приходил? — спросил Гоша за её спиной.

— Он меня провожал, — она обернулась как раз вовремя, чтобы заметить, как мальчишки переглянулись. — А вы почему здесь?

— Ты сама просила в школу сходить, вот мы и смылись с теории ошибок, а пока тебя не было, решили кое-что схимичить. — Гоша смущённо почесал бровь. — Давай, мы по-быстренькому тут закончим…

— Даже не думай! — перебила его Гелька и строго посмотрела на Петю. Тот не испугался: поправил скатерть, сел за стол и настойчиво уставился на неё своим мягким взглядом.

— Ты сегодня свободна?

— Да, но…

— Что? — поднял брови Петя.

— Я не могу уйти. Знаешь что… — Гелька вспомнила мамины упрёки и подумала, что вынужденное домоседство можно использовать с толком. — Давай, я приготовлю обед, и мы все пообедаем.

— Ладно, я пошёл! — хлопнул по плите Гоша. — Гони свои бумажки!.. Чего? Какой синдром?.. А это не означает, что ты опасна для окружающих?

Гелька отвесила ему подзатыльник.

— Ну! А я что говорю! — Гоша обернулся на пороге кухни и добавил многозначительно. — Ведите себя хорошо!

Петя запустил в него металлическим огрызком, а Гелька сделала вид, что не расслышала, отвернувшись к духовке, чтобы избавиться, наконец, от вонючей дряни. Она взялась за форму прихваткой и осторожно достала её, стараясь держать на расстоянии.

— Давай, я помогу, — Петя перехватил её руку с прихваткой. Они посмотрели друг на друга, и Петя вынул форму у неё из рук.

— Боюсь, от формочки придётся избавиться, — сказал он и, не глядя, поставил её на плиту. Шагнув ближе, он взял Ангелину за плечи. Запрокинув голову, она видела его приближающееся лицо, его глаза, устремлённые на её рот и отражение собственных глаз в стёклах очков. Закрыв глаза, она потянулась к его губам. Их губы мягко встретились. Это соприкосновение, подобно электрическому разряду, пронзило Ангелину не испытанной доселе сладкой болью. Миг длился и длился, и когда, тяжело дыша, они застыли, тесно обнявшись, казалось, вечность укутала их своим покрывалом, чтобы сохранить навек это мгновение. Под мягким свитером в Петиной груди слышалось быстрое биение сердца.