– Пусть вас это не волнует, – ответил Стэнли Витковски, выхватив из кармана американское удостоверение личности и заявляя с щегольством, достойным королевской особы: – Если другое не поможет, это заставит их спрятать оружие.

Он быстро убрал в карман свои документы, выданные посольством США.

– Да, еще мы заберем с собой этих дам. У этой большой сучки слишком громкий голос. С нами будет все в порядке!

Во главе с Лэтемом и Диецем процессия франко-американских боевиков вышла через двойные двери в большой зал замка. В середине огромного фойе из полированного дерева была круговая лестница, освещаемая приглушенным светом бра. Прямо впереди проход под аркой вел в другие темные комнаты с высокими потолками, а справа, по левой стороне от больших двойных дверей, виднелась дверь поменьше, из-под которой струился свет.

– Это библиотека, мсье, – шепнула Элиз Дру. – Какой бы помощник ни дежурил, он обязательно будет там, но вам надо действовать быстро и осторожно. Кругом сигнализация. Я знаю, потому что мне самой нередко хотелось ею воспользоваться.

– Halt! – раздался окрик, и на первой площадке возник силуэт охранника.

– Мы спецподразделение из Берлина! – откликнулся Диец по-немецки, взбегая по лестнице.

– Was ist los?[195]

Охранник уже поднял оружие, когда спецназовец дал две приглушенные короткие очереди и, не сбавляя хода, добрался до упавшего патрульного, подтащил его к лестнице и столкнул вниз со ступенек.

Дверь в библиотеку открылась, и на пороге появился высокий мужчина в темном костюме с длинным мундштуком в левой руке.

– Что за шум? – спросил он по-немецки.

Лэтем рванул из-за пояса гарроту, в одно мгновение изогнул над головой помощника Монлюка, скрутил ее и развернул тело мужчины так, чтобы оказаться позади нациста. Затем ослабил кожаный ремешок и сказал:

– Или ты будешь делать то, что я тебе скажу, или я закручу ремешки и тебе конец!

– Американец! – сдавленно воскликнул нацист, роняя мундштук. – Ты же умер!

– Оберст Клаус Вахнер, – сказал Витковски, подходя к помощнику и глядя прямо в его искаженное от боли лицо. – Слухи о вашей непотребной охранной системе оказались верными, – грубо продолжал он по-немецки. – Берлин – даже Бонн – знает о ваших мерах безопасности! Нам они не помешали здесь оказаться, а значит, и врагам не помешают!

– Вы не в своем уме. Вы – предатель. Человек, который меня душит, – американец!

– Это отличившийся солдат «четвертого рейха», майн герр. Дитя Солнца!

– Ach! Nein![196]

– Doch.[197] Вы исполните его приказы, или я разрешу ему действовать на его усмотрение. Он ненавидит некомпетентность.

Витковски кивнул Лэтему, чтобы тот еще ослабил ремешки гарроты.

– Danke, – закашлялся помощник Монлюка, хватаясь за горло.

– Второй! – сказал Дру, кивая агенту Сервис этранже. – Займитесь этим клоуном! Поднимайтесь по черной лестнице. Она там, за всеми этими комнатами…

– Я знаю, где она, мсье, – прервал его француз. – Я лишь не знаю, кто там.

– Я пойду с ним, – сказал Диец. – Я знаю язык, и впереди нас будет мой полуавтомат.

– Поставьте его на скорострельность, – приказал Лэтем.

– Уже поставил.

– На плане дома, – продолжал Дру, – указан коридор вокруг всего этажа. Как только доберетесь, проведите его по кругу до центра.

– Если только все мы не окажемся в беде, – возражал спецназовец.

– Что вы имеете в виду, капитан?

– Вы знаете о том, что там, наверху, не больше меня. Если, скажем, мы подвергаемся тотальному обстрелу, одному из нас нужно взорвать эту крепость. Я суну руку этого мерзавца в панель у двери, открою ее и брошу туда гранаты.

– Этого делать нельзя, это приказ!

– Обычное дело, командир. Мы рискуем жизнью не для того, чтобы результат был нулевой.

– Что бы там наверху ни оказалось, мы должны это получить, потому взрывать нельзя! Прежде чем это сделать, я вызову по радио штурмовой отряд с дороги.

– Господи, да у вас не будет времени! Нацисты сделают это сами!

– Прекратите! – крикнула Элиз. – Я вам предложила помощь, и предложение остается в силе. Адриен пойдет перед капитаном и нацистом по черной лестнице, а я впереди вас, мсье. Охранники не решатся стрелять в дам, ведь здесь постоянно происходят тайные встречи между мужчинами и женщинами.

– Berchtеsgaden, – тихо сказал Витковски. – Альпийский бордель, где хозяин – фюрер, который утверждал, что он невиннее младенца… Она права, хлопчик. Девушки дадут нам преимущество на долю секунды спереди и сзади. Воспользуйтесь им.

– О’кей! Пошли, и я надеюсь, что отдаю верный приказ.

– У тебя нет выбора, парень, – тихо сказал полковник. – Ты лидер и, как все лидеры, выслушиваешь подчиненных, оцениваешь информацию и принимаешь собственное решение. Это нелегко.

– Кончай со своими военными штучками, Стэнли. Лучше бы я в хоккей играл.

Элиз в белом прозрачном платье царственно начала восхождение по лестнице. Дру, полковник и Первый из Сервис этранже следовали за ней десятью ступеньками ниже, держась в тени.

– Liebling,[198] – прошептал охранник в коридоре за лестничной площадкой, голос его дрожал. – Ты избавилась от этого пьянчуги из Парижа, да?

– Ja, Liebste,[199] я пришла к тебе. Мне так скучно.

– Кругом все тихо, пошли со мной… А кто это там за тобой?

Первый из Сервис этранже сделал один короткий приглушенный выстрел. Охранник осел на перила, перевалился через них и тяжело рухнул на мраморный пол внизу.

На черной лестнице было темно. Единственный свет, падавший откуда-то сверху, давал тени внутри других, более темных теней. Испуганная Адриен тихо, ступенька за ступенькой, поднималась по крутой лестнице. Она дрожала всем телом, а в широко раскрытых глазах стояли слезы. Они дошли до второго этажа.

– Was ist? – раздался резкий оклик сверху, и лестницу неожиданно залил свет мощного фонаря. – Liebchen?.. Nein![200]

Второй из Сервис этранже выстрелил. Нацист упал, голова его застряла в прутьях перил.

– Вперед! – приказал капитан Диец. – Осталось два этажа.

Они тихо продвигались вперед, юная проститутка Адриен плакала, вытирая нос о блузку.

– Это не так уж далеко, ma cherie,[201] – тихо шептал Второй девушке. – Ты очень храбрая, и мы всем это расскажем.

– Расскажите, пожалуйста, моему отцу, – захныкала она. – Он меня так ненавидит!

– Я сам ему расскажу. Ты ведь настоящая героиня Франции.

– Правда?

– Иди-иди, детка.

Лэтем, Первый и полковник резко остановились на лестнице, увидев, что Элиз предостерегающе машет им рукой позади себя. Они шагнули вниз, встав в тень у стены, и стали ждать. Светловолосый охранник быстро вышел на площадку третьего этажа. Он был зол и взволнован.

– Фрейлейн, вы не видели Адриен? – спросил он по-немецки. – В комнате с этой свиньей Хайнеманом ее нет. Его там тоже нет, а дверь открыта.

– Они, наверно, пошли погулять, Эрих.

– Этот Хайнеман урод, Элиз!

– Неужели вы ревнуете, дорогой мой? Вы же знаете, кто мы и чем занимаемся. Мы отдаем свое тело, а не сердце, не чувства.

– Господи, она же совсем юная!

– Даже я ей говорила…

– Знаете, Хайнеман – извращенец. Он такого может потребовать…

– Не думайте об этом.

– Я ненавижу это место!

– Почему вы не уйдете?

– У меня нет выбора. Отец привел меня к ним еще школьником, и я был поражен: мундиры, дух товарищества… Меня выделяли из всех, сделали знаменосцем. Фотографировали.