Группа, ходившая к Сакрэ-Кёр, насторожилась.

– Но ему же запрещено напрямую связываться с нами, – снова заговорил Пятый, – особенно по телефону.

– Он считал эту информацию безотлагательной.

– И в чем же дело? – спросил Третий.

– Проблема в полковнике Витковски.

– Координаторе, – уточнил Второй. – Его впечатляющие связи в Вашингтоне известны нашему… тем, кому это должно быть известно.

– Ну так что? – настаивал Пятый.

– Наш человек посидел в автомобиле под окнами квартиры полковника на рю Диан. Сработал инстинкт, а также перехват телефонного разговора вдовы Фредерика де Фрис из отдела документации и справок.

– И?

– Час назад в дом вбежали мужчина и женщина. Они держались в тени, и наш человек не мог их хорошенько разглядеть, но ему показалось, что мужчину он знает. А женщина – вдова де Фриса.

– Значит, мужчина – Лэтем! – воскликнул Пятый. – Она и Гарри Лэтем – это не может быть никто другой. Поехали!

– Зачем? – скептически спросил Ноль-Два.

– Чтобы прикончить его и доделать то, что не сумел организовать Первый.

– Но обстоятельства-то другие, а послужной список полковника убеждает в том, что дело это крайне опасное. Поскольку нет Ноль-Первого, я предлагаю получить разрешение из Бонна.

– А я считаю, что звонить не надо, – возразил Шестой. – Мы уже провалились у Сакрэ-Кёр, зачем же еще подставляться? Если мы его убьем, о провале забудут, пусть даже всем нам придется перебраться в другие места…

– А если завалим дело?

– Ответ очевиден, – сказал один из тех, кто ходил к Сакрэ-Кёр, и дотронулся правой рукой до пистолета, а левой – до воротника рубашки, где были зашиты три капсулы с цианистым калием. – У нас могут быть разногласия, даже споры, но нас объединяет преданность Братству, вера в «четвертый рейх». Никто не должен забывать о нашей клятве.

– Никто и не забывает, – заметил Второй. – Значит, ты согласен с Шестым? Едем на рю Диан?

– Еще бы! Надо быть идиотами, чтобы не поехать.

– Если мы сообщим Бонну, что прикончили троих, они нас только похвалят, – добавил Пятый. – И сделаем все без Ноль-Первого, который достаточно нас подводил. Когда вернется, пусть держит ответ перед нами – не только перед Бонном. Думаю, в лучшем случае его отзовут.

– Видно, тебе очень хочется покомандовать? – заметил Второй, устало оглядев внушительную фигуру Пятого.

– Да, – ответил тридцатипятилетний ликвидатор. – Я старше и опытнее всех вас. А он – юнец и псих, который принимает необдуманные решения и совершает безответственные поступки. Я должен был получить этот пост еще три года назад, когда нас сюда послали.

– Почему ж тебя не назначили? Ведь все мы психи, так что это не в счет, да?

– Какого черта, что ты несешь? – разозлился другой ликвидатор и метнул взгляд на Ноль-Второго.

– Я тоже считаю, что все мы психи. Мой отец – дипломат, я жил в пяти странах и своими глазами видел то, о чем вы знаете только понаслышке. Мы правы, абсолютно правы. Слабые люди, неполноценные в умственном и расовом отношении, просачиваются повсюду в правительство – только слепые этого не видят. Не надо быть историком, чтобы понимать, что интеллектуальный уровень всюду падает. Вот потому-то мы и правы… Но этот разговор начался с моего вопроса Пятому. Почему, дружище, Ноль-Один был выбран нашим главарем?

– Не знаю.

– Давай я попробую объяснить. В каждом движении должны быть свои фанатики, ударные части, подверженные лихорадке безумия, которое побуждает их кидаться на непреодолимые баррикады и делать заявления, которые разносятся по всей стране. Затем они отступают на второй план, и их место занимают – или должны занимать – люди более высокого порядка. «Третий рейх» допустил серьезную ошибку, позволив ударным частям, подонкам, контролировать нацию.

– А ты философ, Второй!

– Философские идеи Ницше всегда мне нравились, особенно его доктрина о совершенствовании через самоутверждение и прославление моральных достоинств вождей.

– Слишком уж ты для меня ученый, – сказал Ноль-Шесть, – но такое я слышал и раньше.

– Конечно, слышал, – улыбнулся Второй. – Варианты того, что я слышал, вбивали нам в башку.

– Мы теряем время, – заметил Пятый и, слегка прищурясь, посмотрел на Второго. – Так ты, значит, философ? Я еще ни разу не слыхал, чтобы ты столько говорил, особенно о таких вещах. Ты ведь сейчас неспроста так заговорил, да? Может, считаешь, что это ты должен возглавить нашу парижскую команду?

– О нет, ошибаешься. Я для этого не гожусь. Все, что у меня есть, – знания, а практического опыта никакого, да и молод я.

– Но ведь есть еще кое-что…

– Действительно есть, Пятый, – прервал его Второй, глядя на него в упор. – Когда возникнет наш рейх, я не намерен отступать в тень… как, впрочем, и ты.

– Мы друг друга понимаем… Ну вот что: я отбираю команду, которая пойдет на рю Диан, – шесть человек. Двое останутся здесь на всякий случай.

Отобранная шестерка поднялась из-за стола, трое пошли переодеться в черные свитеры и штаны, а трое других принялись изучать большую карту Парижа, сосредоточив внимание на улицах вокруг рю Диан. Когда переодевшиеся вернулись, команда проверила оружие и по приказу Ноль-Пятого взяла оборудование. Тут раздался телефонный звонок.

– Нет, это просто невыносимо! – взвизгнул доктор Крёгер. – Я доложу, что все вы ни на что не способны и не желаете поддерживать связь с высшим представителем Братства!

– Тогда вы окажете себе плохую услугу, майн герр, – спокойно произнес Ноль-Пять. – Еще до рассвета мы прикончим дичь, за которой вы охотитесь, и еще два объекта – Бонну приятно будет узнать, что это вы нацелили нас на них.

– Это мне обещали почти четыре часа тому назад! Что случилось? Я хочу поговорить с этим наглым молодым человеком, который называет себя вашим лидером!

– Я бы охотно позвал его, майн герр, – Пятый тщательно подбирал слова, – но, увы, мы потеряли связь с Ноль-Первым. Он решил пойти по второстепенному следу, весьма сомнительному, и не установил с нами связи. Он задерживается уже на два часа.

– Весьма сомнительному следу? Он сказал, что идет на большой риск. Может, с ним что-то случилось?

– В прелестном Булонском лесу, майн герр? Едва ли.

– А что же произошло там, куда ходили вы?

– Это была ловушка, майн герр, но моя команда, команда Ноль-Пятого, избежала ее. Однако это привело нас к третьему объекту, который раньше был вне подозрений и за которым мы сейчас пойдем. Еще до восхода солнца у вас будет доказательство смерти главного объекта, а также и того, что убийство выполнено соответственно заданию. Я, Ноль-Пять, лично доставлю вам фотографии.

– Ваши слова меня несколько успокоили – кажется, я разговариваю с разумным человеком, а не с этим проклятым юнцом со взглядом кобры.

– Он молод, майн герр, но физически хорошо натренирован в нашем деле.

– Без головы на плечах это все ничего не стоит!

– Готов согласиться с вами, майн герр, но он мой начальник, так что пусть этот разговор останется между нами.

– Это сказали не вы, а я. Вы только согласились с моим выводом… Какой у вас номер? Пять?

– Да, майн герр.

– Принесите мне фотографии, и Бонн узнает о ваших заслугах.

– Вы очень добры. А нам пора.

Стэнли Витковски сидел в темноте у окна и вглядывался в ночную улицу. Его широкое, изрезанное морщинами лицо было бесстрастно; порой он подносил к глазам бинокль с инфракрасными стеклами. Внимание полковника сосредоточилось на машине, стоявшей у дальнего правого угла квартала, на другой стороне, не более чем в сотне футов от его дома. Ветеран заметил, что на переднем сиденье кто-то сидит – уличный фонарь внезапно высветил лицо. Оно то появлялось в свете фонаря, то исчезало в тени; казалось, человек поджидал кого-то и высматривал что-то на противоположной стороне. Полковник почувствовал стеснение в груди – такое ощущение возникало у него сотни раз в прошлом. Это было предупреждение, которое – по мере того, как будут идти минуты или часы, – подтвердится или окажется напрасным.