– Нет, у него желудок больной, – принялся объяснять глава Второго бюро. – Что-то с кислотностью. Он сильно смущает министров из палаты депутатов во время ужина, а кошелек-то наш у них. Они, похоже, считают его ханжой и бюрократом.
– Что будем делать, если жена Кортленда останется внутри? – спросил Лэтем.
– Пока не знаю, – ответил Моро. – С одной стороны, то, что она пришла сюда, подтверждает наше предположение о ее связи с Братством, но с другой – хотим ли мы известить наших противников, что мы это знаем? Что лучше – запастись терпением, подержать эту халупу-офис под постоянным наблюдением и узнать, кто куда направляется, или действовать решительно и ворваться туда?
– Я за второй вариант, – ответил Лэтем. – Иначе мы просто упустим время. Вытаскиваем эту суку оттуда и берем ее связных.
– Соблазнительно быстрый способ, Дру, но опасный и чреват тем, что ничего не даст. Если, как мы теперь оба считаем, этот убогий парк – важнейшая связь с Братством, то ликвидировать ли нам ее, оставив брешь, или попытаться узнать побольше?
– Я считаю, ликвидировать.
– И спугнуть неонацистов по всей Европе? Есть и другие способы, друг мой. Мы можем подключиться к их телефонам, факсам, высокочастотным радиопередачам, если таковые существуют. А то золотой приз уйдет чучелу осла. Можно следить за женой Кортленда и круглые сутки наблюдать за парком. Нужно тщательно продумать наши действия.
– Черт, эта ваша французская манера!.. Вы слишком много говорите.
– К счастью или к несчастью, но я унаследовал галльский скептицизм.
– Вы, наверно, правы. Просто мне это не по нутру. Мне не терпится.
– У вас злодейски убили брата, Дру. А у меня нет. На вашем месте я б то же самое чувствовал.
– Не знаю, чувствовал бы это Гарри.
– Странное замечание. – Моро внимательно посмотрел на Лэтема, отметив его отсутствующий взгляд.
– De sang-froid,[124] – тихо сказал Дру.
– Что-что?
– Нет, ничего. – Лэтем моргнул, возвращаясь к реальности. – Как думаете, что там Жак обнаружит?
– Жену посла, если повезет, – ответил необузданный гонщик Франсуа. – Надеюсь, повезет, потому что чем быстрее окажусь дома, тем лучше. Дочери мои чуть не рыдали, когда уходили с Ивонн… Извините, господин директор, мои личные проблемы к делу не относятся. Да, честно говоря, они и несущественны.
– Не надо извиняться, Франсуа. Если у человека нет своей жизни вне стен Второго бюро, у него нет перспектив – что само по себе опасное состояние.
– Alors![125] – сказал водитель, глядя вперед на земляную дорогу.
– Что такое? – спросил Моро.
– Да тот парень в странном одеянии – в оранжевом трико и голубой блузе!
– И что он?
– Ищет кого-то. Бегает взад-вперед – сюда направляется, к входу.
– Расходимся! – приказал глава Второго бюро.
Трое мужчин разошлись в разных направлениях, а молодой бородатый парень в оранжевом трико пронесся мимо, то и дело останавливаясь и оглядываясь. Франсуа шел между двумя палатками для служащих спиной к дороге. Минуту спустя мелькнуло оранжевое пятно, вихрем метнувшееся обратно в ветхий офис, именуемый «Правлением». Моро и Лэтем присоединились к Франсуа в узком проходе между палатками.
– Он явно кого-то искал, – сказал Дру. – Не вас ли?
– С какой стати? – нахмурился водитель. – Хотя я, кажется, припоминаю, мелькнуло что-то оранжевое, когда я отворачивался от жены с детьми, чтоб связаться с вами.
– Наверно, радио выдало, – сказал Моро. – Вы же сами говорите, с какой стати ему было выделять вас из всех… Впрочем, объяснение тут довольно простое, мне кажется. В таких местах, как эти маленькие луна-парки, очень легко избежать налогов. Все за наличные, а билеты они сами печатают. Кто-то, похоже, подумал, что вы из налогового управления и регистрируете продажу билетов. Это в порядке вещей, таким инспекторам иногда предлагают взятки.
– Mes amis,[126] – Жак, уже не изображая больше пьяницу, подбежал к ним и взял у Франсуа свою куртку и галстук. – Если мадам Кортленд зашла в офис управляющего, она еще там. Второго выхода нет.
– Подождем, – сказал Моро. – Опять разделимся, но будем держаться неподалеку, и один из нас станет неотрывно следить за дверью. Сменяем друг друга каждые двадцать минут. Я буду первым, и не забудьте, держите радио там, откуда слышно сигнал.
– Я вас сменю, – сказал Дру, глядя на часы.
– А я вас, мсье, – добавил Жак.
– Ну а за ним я, – заключил Франсуа.
Прошло два часа, каждый из них дважды сменился на своем посту, и глава Второго бюро приказал им встретиться у палаток к западу от южного входа.
– Жак, – сказал Моро, – вы уверены, что там нет двери сбоку или сзади?
– Окна и то нет, Клод. Кроме тех, что на фасаде, никаких других окон.
– Смеркается, – заметил Франсуа. – Может, она ждет, когда еще больше стемнеет, чтоб уйти с последними посетителями?
– Возможно, но опять-таки почему?
– Она же ушла от ваших агентов на Елисейских Полях, – сказал Лэтем, вопросительно подняв брови.
– Она никак не могла знать, что находится под наблюдением, мсье, – возразил Жак.
– Может быть, ей сказали.
– Это уже совсем новый ракурс, Дру. И у нас нет тому доказательств.
– Я размышляю, вот и все. А вдруг она просто параноик – вполне возможно, черт возьми, каким же иначе может быть такой человек… Спрашиваю всех. Кого вы видели, выходящими из этой двери? Я лично – этого чудака в оранжевом трико; он встретился с поджидавшим его человеком в костюме клоуна.
– А я видел двух страшно размалеванных женщин. У них был такой вид, будто они из гарема обедневшего шейха, – сказал Жак.
– Не могла одна из них быть женой Кортленда? – быстро спросил Моро.
– Никоим образом. Мне тоже эта мысль пришла в голову, я опять прикинулся пьяницей и буквально налетел на них. Это две потрепанные карги, у одной из них жутко воняло изо рта.
– Видите, какой он мастер? – сказал глава Второго бюро Лэтему. – А вы, Франсуа?
– Только высокого мужчину в больших темных очках, как у нашего американца. Одет небрежно, но дорого. Я так думаю, он владелец – проверял, закрыта ли дверь.
– Тогда, если мадам Кортленд не появлялась, а офис на ночь закрыт, она все еще внутри, согласны?
– Конечно, – ответил Дру. – Она может там находиться по разным причинам, даже ради тайного звонка по телефону, пока посол в Вашингтоне… Кто у вас лучший медвежатник?
– Медвежатник? – недоуменно спросил Франсуа.
– Он имеет в виду взломщиков сейфов, дверей, незаконно проникающих в дома, – пояснил Моро.
– А какое это имеет отношение к медведям? – спросил озадаченный водитель.
– Не важно. Отвечаю – Жак.
– Вы действительно талант, – сказал Лэтем.
– Если Франсуа был «колесами» у грабителей, то Жак, я так полагаю, наверно, воровал драгоценности, прежде чем одумался и вступил в нашу организацию, – улыбнулся Моро.
– Это тоже чушь, мсье, – сказал Жак с ухмылкой. – У Monsieur Directeur весьма странная манера нас хвалить. Но Бюро действительно посылало меня на месяц учиться слесарному делу. Хорошим отмычкам любой замок поддастся – принцип у них один, кроме новейших компьютеризированных.
– Эта ветхая хибара, похоже, так же компьютеризирована, как общественный туалет. За работу, Жак, мы будем неподалеку за углом.
Овладевший слесарным мастерством агент Второго бюро быстро пошел назад к неказистому зданию, а остальные последовали за ним, стараясь держаться в тени слева от земляной дороги. Несколько минут спустя мнение Клода Моро было решительно опровергнуто: внезапно, разносясь по всему парку, зазвенели звонки и сирены. К потревоженному зданию с агрессивностью монгольской орды кинулись охранники – кто в форме, кто в немыслимом одеянии – клоуны, полуобнаженные шпагоглотатели, карлики и тигриной масти африканцы. Жак сбежал, на ходу давая знак своим товарищам уносить ноги. Что они и сделали, помчавшись во весь дух.
