— Томми. — Мама подцепила фотографа под руку. — Пойдём, поболтаем, мы же столько лет не виделись!

— Ты совсем не изменилась, — процедила я. — Думаешь только о себе и своих хотелках, эгоистка и приживалка, вот ты кто!

— Диана, — позвал отец. — Успокойся.

— Нет, это вы, вы успокойтесь и придите в себя! — Я отшвырнула его руку в сторону. — Почему ты позволяешь ей, — я ткнула в маму пальцем, — вытирать об себя ноги?! А ты! — Я обернулась на притихшую мать. — Веди себя прилично, ты всё ещё замужем, так что не смей при отце бросаться на другого!

— Ах, кстати. — Томас решил разрядить обстановку и вытащил из портмоне три приглашения: — Вот. Завтра в семь часов.

Я подскочила к нему быстрее, чем мама успела взять золотые карточки. Выхватив приглашения, я нашла нужное и разодрала его в клочья.

— Вот. — Я подбросила обрывки вверх. — Не хочу тебя там видеть. Мне достаточно позора в жизни. — Выплюнув обидные слова, я развернулась и пошла в свою комнату, громко хлопнув дверью.

Определённо набралась плохого от Джоэла.

Я поступила плохо, но ничуть об этом не жалела. Петти Джонс всегда думала только о себе, так почему я должна думать о её чувствах? Мне было очень обидно за папу, который всю жизнь потакал маминым желаниям, и вот так она его благодарит? Висит на другом? К тому же ехала она ко мне, но увидев Томаса, позабыла обо всём на свете. Чёртова эгоистка.

Переодевшись, я забралась под одеяло и зажмурилась. Где-то вдалеке хлопнула входная дверь, видимо, Андерсен уехал.

— Эй. — Через полчаса в дверь аккуратно постучали. — Можно войти?

— Валяй. — Я вылезла из-под одеяла и вздохнула.

Брайан прикрыл дверь и забрался с ногами на кровать.

— Ну ты и выдала, — спустя минуту, хохотнул он. — Никогда не видел мать в таком шоке, и больше всего её возмутила не твоя тирада, а разорванное приглашение, она его по кусочкам собирала, прикинь?

— Наплевать. — Я отвернулась к окну. — Никогда не понимала, как можно быть настолько… недалёкой?

— Ну, это же мама, — почесал нос брат. — Она, кстати, после развода собирается в Лос-Анджелесе остаться.

— А отец?

— Не знаю, говорил что-то об Айове.

— Айова? Что он там забыл?

— Ферму хочет купить, — хмыкнул Брайан. — Кукурузную. Так что я останусь с матерью, не хочу пахать на поле.

— С ума сойти. — Я упала на подушки и уставилась в потолок. — Вся жизнь за какие-то месяцы перевернулась с ног на голову.

— Да уж. Но знаешь. — Брат пощекотал мне пятку. — Это к лучшему, так что не вини себя.

— Спасибо.

— Слушай, у тебя не осталось запасного приглашения? — спросил он невзначай.

— Нет, а что?

— Да мать там крокодиловы слёзы льёт. Она же так долго готовилась к выходу в свет, хотела всех затмить, две недели подряд пропадала в салонах красоты. Отец даже ругаться начал, представляешь?

— Приглашения именные, и если её кто-то из организаторов за ручку не проведёт, она не сможет туда попасть, — грустно рассмеялась я.

— Проведёшь? — поднял брови Брайан.

— Нет. Я не планирую оставаться до конца приёма, мне нужно только поговорить с Грегором.

— Дядя Грег будет не в восторге. — Брат пошкрябал подбородок. — Лютовать начнёт.

— Да наплевать. Меня всё задолбало, братец. Хочу спрятаться в какую-нибудь раковину.

— А как же жених? Ммм?

— Мне не нужен мужчина, который без зазрения совести изменяет возлюбленной. И это той, кого он любит, — брезгливо ответила я. — А что будет, если я выйду за него замуж? Он же гулять начнёт, а мне такая семья не нужна, в одной подобной я уже выросла.

На этом мы свернули разговор по душам, и хоть и вышел он немного корявым, мне стало определённо легче, потому что я уже знала, чем хочу заняться в будущем.

Мама на меня страшно обиделась. Всё утро и даже часть дня Петти Джонс старательно игнорировала оборзевшую вконец дочь — так она охарактеризовала меня перед отцом. Я же наслаждалась последними часами жизни в этом страшном и странном доме, который хранил в себе воспоминания о смерти, предательстве и прощении. С самого утра мы с Брайаном бродили по улице, заходили в магазины и покупали вредную и вкусную еду. Последний пир стал моими проводами прошлого, и брат мне в этом старательно помогал.

Незадолго до выхода из дома, я сообщила папе, что отныне буду жить с ним и мне абсолютно неважно, в какой части света это будет происходить. Стоявшая недалеко мама на это лишь фыркнула и молча вышла из кухни. Томас пообещал прислать за нами машину, но не предупредил, что заедет сам. Сегодня он стал для мамы феей крёстной, одолжившей замарашке карету и пропуск на бал. Спросив у отца разрешения, он собрался сопровождать мать на приём.

— Зря, — лаконично сказала я, увидев припаркованную машину.

— Почему? Ты же порвала её приглашение, а Петти наверняка готовилась к приёму, она всегда любила подобные мероприятия. Вот я и подумал, что будет нечестно оставлять её дома, — хмыкнул он.

— Я не стану задерживаться.

— О чём ты? — Томас нахмурился.

— Узнаешь, — загадочно улыбнулась я. — Впрочем, от тебя у меня секретов всё равно нет. Я хочу при всех сказать, что мы разрываем помолвку.

— Не делай этого, — неожиданно подобрался Томас. — Ты просто не соображаешь, что пытаешься натворить!

— А это уже не ваше, господин фотограф, дело. — Я поправила платье, в котором была вчера.

— Но Джослин!

— Нет. Ты же слышал о разводе, не так ли? — Я отвернулась от зеркала в прихожей и сунула ноги в туфли. — Я планирую жить с отцом.

— А «Дьяболи»? — Как-то посерел Томас.

— А пускай катится к Дьяволу, — весело ответила я. — Да-да, — опередила я возмущение. — Я помню про неустойку, также помню, что меня заставили туда прийти, обманом ли или просто уговорами — не суть важно. Я пришла в модельный бизнес не по собственной воле, но уйду сама. Неустойку выплачу.

— Ты хоть понимаешь, какая там сумма? — Кажется, у Томаса не осталось аргументов.

— Ничего. Я привыкла работать.

— Ладно. Мы ещё поговорим на приёме. — Том обошёл меня и открыл входную дверь. — Пора ехать. Тебя с отцом и братом отвезёт водитель, я привезу Петти сам.

— Да кто бы сомневался, — фыркнула я, в последний раз переступая порог ненавистного дома.

К офису мы подъехали одними из последних. Десятки машин на парковке перед зданием казались в вечерних лучах солнца чёрными, серебряными, золотыми и красными монстрами. Это определённо не мой мир. Спорткары, кабриолеты — четырёхколёсные чудовища — охраняли своих хозяев от бледной пыли обычного мира.

Приняв руку брата, одетого сегодня по последней моде и выглядящего куда старше реального возраста, я вылезла из машины и, дождавшись отца, пошла к дверям. Маленький клатч, в котором уместились все мои вещи для побега, хранил телефон, банковскую карту, именную карту на старое имя, именную карту на новое я старательно изрезала на тончайшие полоски, и небольшой браслет — единственный подарок господина Фурье на мой день рождения.

— Ты готова? — спросил отец, теребя в пальцах бабочку.

— Нет, но это ничего не меняет. — Я улыбнулась и вошла в открытые охраной двери.

На мгновение мне показалось, что я забыла как дышать. Весь холл был уставлен вазами с цветами, цветы падали даже с потолка. Все стены были покрыты стендами с моими фотографиями и фото Джоэла. Всё, что снял Томас за две недели нашего совместного проживания было сконцентрировано здесь. Для чего? Я опустила голову и почти бегом преодолела несколько проходов до главного зала, из которого доносилась приятная фортепианная музыка. Живая, надо сказать.

Перед дверями я неожиданно струхнула и вцепилась в ладонь отца.

— Боишься? — одними глазами улыбнулся он. — Я с тобой, дочь.

Брайан взял меня под руку с другой стороны, и таким вот паровозиком мы вошли в зал. Музыка на мгновение смолкла, чтобы тут же заиграть с новой силой. Голоса гостей стихли, и пока мы шли к центру, где разместился подиум, я чувствовала на себе десятки заинтересованных взглядов.