И поэтому я считала эти похороны фарсом. Потому что потом, после похорон мы с Лизой, Дмитрием и Джейн – пойдем и пропустим по стаканчику в баре на базе, поминая старого ублюдка коротким, тихим и незлым словом. Вот тогда для нас и будут настоящие проводы Томаса. Когда мы расстегнем воротники на рубашках, расслабим галстуки и кто-нибудь обязательно расскажет, как все было на самом деле. И про то, какой он бы сволочью и про то, как он спас ребят на Кюсю, в Мэдисон и десятках других местах. Про то, что у него так и не осталось ни жены, ни ребенка, а это его характеризует. Лиза вспомнит как я сожрала его насекомыми в другой реальности, а я – как она утопила его в кислоте… и мы выпьем. Вот тогда – мы и отпустим Томаса Кальверта туда, куда ему суждено. В свет или тьму, в ад или рай… наверное есть чистилище для таких как он – усталых профессионалов, которые просто делают свое дело несмотря ни на что, не жалея ни себя ни других.

А пока… пока мне было не по себе. Стоять вот тут и слушать казенные фразы от Александрии, которая на самом деле не знала про Томаса Кальверта ничего. Она просто присутствовала тут, потому что ей так же, как и нам – нужно было восстановить политическое реноме в глазах всей страны. Вот, дескать, никакой вражды между Протекторатом и Администрацией нет, стоят напротив друг друга Большая А и Королева-Администратор, и ничего, в волосы друг другу не вцепились, безобразную сцену на похоронах не устроили, значит все в порядке, не будет большой войны между Администрацией и Протекторатом.

- … Томас Кальверт был моим командиром. Он не из тех людей, которые улыбаются вам навстречу. Он был педант, сухарь и никого не подпускал к себе близко. Наверное, никто и не знал его таким, какой он был на самом деле. Но… после Эллисбурга, в тот самый день, когда все наше подразделение было уничтожено за двадцать минут, а он вытащил меня из огня на руках… мне кажется я увидела какой он на самом деле. Потому что вертолеты, высланные для эвакуации, смогли добраться к нам только через час. Он сидел рядом со мной, соплячкой в звании младшего сержанта и следил за тем, чтобы я не потеряла сознание. Он всегда делал все как положено, по инструкции. Но в тот день… в тот день он нарушил все инструкции. Потому что пытался спасти всех. В результате – не смог спасти почти никого. После того случая он уволился их СКП, потому что не считал себя вправе больше служить. Но на мой взгляд нам в СКП очень не хватает таких командиров. – директор Пиггот тоже делает шаг вперед и снимает с лацкана пиджака значок с орлом, раскинувшим крылья в стороны и держащим в лапах пучок молний. Значок спецподразделения СКП. Кладет его на полированную крышку гроба и с размаху вбивает его в дерево.

- Покойся с миром, Томас. Я тебя не забуду. Мы тебя не забудем. – говорит она и опускает голову. Делает шаг назад. Сплетница молчит, но по ее плечам и наклону головы я вижу, что ей неуютно тут. Сейчас мы просто дождемся конца церемонии и поедем отсюда. С точки зрения СКП и Протектората мы и знать не должны были Томаса Кальверта, ветерана специального подразделения СКП в отставке, гражданского консультанта на аутсорсинге. Так что Лиза права, это мероприятие всего лишь фарс, на котором выступают люди, которые не знали его толком. Кроме, разве что директора Пиггот, которая оказывается с ним вместе служила. Под его командованием. И они вдвоем остались в живых после Эллисбурга… эта женщина точно могла сказать, что уж она-то его знала. И «птичка», значок элитного спецподразделения, вбитый кулаком в полированное дерево – был тому доказательством.

Из наших рядов вдруг выходит девушка в строгом черном костюме и с черными очками на половину лица. Она молча снимает с лацкана своего пиджака значок. Кладет его на крышку гроба с нашей стороны и вбивает одним ударом кулака. Так же молча – делает шаг назад. Я смотрю на значок, который оставила Джейн. Это – трезубец DEVGRU. На море, на суше и в воздухе.

Я думала, что наши – просто промолчат. Просто постоят рядом, но… Джейн всегда была немного бунтаркой. И она давно уже переросла лейтенантскую должность, если честно. Сейчас она возглавляет наш ThinkTank.

Высокий и широкоплечий мужчина в черном костюме, возвышающийся над всеми как гигант – делает шаг вперед. Дмитрий, командир того, что сейчас называется «Ополчением Броктон Бей», а на улицах их зовут просто «люди из Администрации». Бывшие наемники, ветераны спецподразделений, близкие по духу специалисты. Операторы не ниже пятого тира.

Он молча снимает значок и так же молча – прижимает его к крышке гроба. Просто прижимает, но дерево трещит под его натиском. Когда он убирает руку, то на потрескавшейся полированной поверхности остается значок с изображением земного шара и черной летучей мышью, распростершей свои крылья над ним. Значок спецподразделения Красной Армии, так называемого SPECNAZа.

Из наших рядов продолжали выходить люди. Они снимали значки своих подразделений и вбивали их в крышку гроба ударом кулака. Один за одним. Крышка гроба чуть вздрагивала каждый раз, когда очередной значок DEVGRU или спецотряда СКП – вгонялся в дерево ударом. Коротким, скупым ударом кулака. Тум. Тум. Тум.

Почему-то эта незамысловатая церемония прощания – тронула меня до глубины сердца. Я подумала о том, что, если бы я умерла, и сейчас лежала бы в этом гробу… я бы хотела чтобы на моих похоронах сказали слово не только те, кто знал меня формально, как Администратора или как одноклассницу, а те, кто знал меня по-настоящему. Сказать слово? С другой стороны, это наверняка раскроет что Томас Кальверт был Вывертом. Но… ведь Котел и так все знает. Пока я колебалась – шаг вперед сделала Сплетница. Хотя, сегодня она, как и я была в простом черном костюме и с черными же очками.

- Томас Кальверт был скотиной. – сказала она и в воздухе повисло напряженное молчание. Так бывает, когда кто-то скажет что-то неуместное и все начинают делать вид, что им показалось. Краем глаза я увидела, как подобрался Оружейник, который даже на похороны пришел в своих доспехах. Вообще местный Протекторат – все были в костюмах, это с нашей стороны и кейпы и все остальные были одеты подчеркнуто по-граждански. Черные костюмы и черные очки.

- Я ненавидела Томаса Кальверта. – продолжила Лиза: - и было за что. Того, что между нами было – я не пожелаю никому. Ни лучшему другу, ни худшему врагу. Слишком много между нами оказалось личного. И я… мне всегда казалось, что этот ублюдок – бессмертный. Он изворачивался из любой ситуации и всегда становился на ноги. Он был совершенно безжалостен ко всем вокруг, безжалостен и жесток. Он был циничным математиком, для которого ценность человеческой жизни была лишь цифрами на экране калькулятора. Единственное, что может хоть немного сказать что-то в его пользу – он был так же безжалостен и в отношении себя. И я никогда не прощу ему того, что он со мной сделал. – она кладет руку на крышку гроба, которая уже испещрена трещинами от вколоченных в нее значков. Некоторое время молчит.

- Томас Кальверт! – повышает она голос: - ты все еще должен мне! Слышишь, старый мошенник? Ты мне должен! – она замолкает так, словно ждет ответа из-под гробовой крышки, словно прислушивается.

- Нет. – качает она головой: - он снова смог извернуться. Ушел, так и не выплатив по долгам. Но… - она поднимает свой взгляд и смотрит прямо в лицо Александрии: - тогда я стребую его долги с тех, кто несет ответственность за его смерть! Слышите?! До последнего пенни! С процентами! Вы – будете мне должны!

Снова над кладбищем повисает тишина. Директор Пиггот смотрит на Сплетницу так, словно бы она наконец поняла что-то важное. Александрия прищуривает глаза и складывает руки на груди.

- Что же до тебя, старый плут… - Сплетница снимает значок с лацкана своего пиджака, того самого золотого паучка в короне на фоне черной паутины. Снимает и вколачивает его в крышку гроба одним ударом кулака: - спи спокойно. Я взыщу все твои долги.

Глава 118