«14 июня бывший король Ауда, замешанный, согласно перехваченным документам, в заговоре, был интернирован в Форт-Уильяме, а его приверженцы разоружены».

Со временем выплывут наружу еще и другие факты, которые смогут убедить даже самого Джона Буля в том, что движение, которое он считает военным мятежом, на самом деле является национальным восстанием.

Английская пресса делает вид, будто ей доставляет большое удовлетворение уверенность в том, что восстание еще не распространилось за пределы Бенгальского президентства и что не существует ни малейшего сомнения в лояльности бомбейской и мадрасской армий. Однако этот оптимистический взгляд на положение вещей как-то странно противоречит полученным с последней почтой сведениям о восстании кавалерии низама [правителя княжества Хайдарабад. Ред.], вспыхнувшем в Ауран-габаде. Так как Аурангабад является центром одноименного округа, входящего в Бомбейское президентство, то, по сути дела, последняя почта возвещает о начале восстания в бомбейской армии. Правда, говорят, что восстание в Аурангабаде было сразу подавлено генералом Вудбёрном. Но разве не говорили, что и восстание в Мируте было сразу подавлено? Разве восстание в Лакнау, после того как оно было подавлено сэром Г. Лоренсом, не возобновилось в еще более угрожающей форме через две недели? Не следует ли вспомнить, что самое первое сообщение о восстании в индийской армии сопровождалось сообщением о том, что порядок восстановлен? Хотя основная масса бомбейской и мадрасской армий состоит из людей, принадлежащих к низшим кастам, все же в каждом полку имеется около сотни раджпутов — вполне достаточное количество, чтобы образовать связующее звено с повстанцами бенгальской армии, принадлежащими к высшей касте.

Утверждают, что в Пенджабе все спокойно, но в то же самое время мы узнаем, что «13 июня в Фирозпуре были приведены в исполнение приговоры военного суда», а отряд Воона — 5-й пенджабский пехотный полк — удостаивается похвалы «за блестящие действия во время преследования 55-го туземного пехотного полка». Следует признать, что это весьма странный вид «спокойствия».

Написано К. Марксом 31 июля 1857 г.

Напечатано в газете «New-York Daily Tribune» № 5091, 14 августа 1857 г.

Печатается по тексту газеты

Перевод с английского

Лондон, 4 августа 1857 г.

После того как в Лондон прибыли доставленные последней индийской почтой объемистые отчеты, скудное резюме которых было уже предварительно сообщено по электрическому телеграфу, слух о взятии Дели стал быстро распространяться и держался так упорно, что повлиял на сделки лондонской фондовой биржи. Это было новым изданием мистификации о взятии Севастополя[215], но в сокращенном варианте. Достаточно хотя бы очень поверхностно ознакомиться с датами и содержанием мадрасских газет, из которых будто бы черпались эти благоприятные известия, чтобы заблуждение рассеялось. В сообщении из Мадраса говорилось, что оно составлено на основании частных писем из Агры от 17 июня, но в официальной сводке из Лахора от 17 июня сказано, что 16-го до 4 часов пополудни у стен Дели все было спокойно; a «Bombay Times»[216] от 1 июля пишет, что «17-го утром генерал Барнард ожидал подкреплений, после того как он отразил несколько вылазок». Вот все, что можно сказать по поводу даты мадрасского сообщения. Что же касается его содержания, то это сообщение было, очевидно, составлено на основании сводки генерала Барнарда от 8 июня о том, что он с боем занял высоты у Дели, а также на основании некоторых частных сообщений о вылазках осажденных 12 и 14 июня.

Использовав неопубликованные планы Ост-Индской компании, капитан Лоренс составил, наконец, военный план Дели и его гарнизона. Из этого плана мы видим, что Дели укреплен вовсе не так слабо, как это утверждали раньше, но и не так сильно, как это стараются доказать теперь. Город имеет цитадель, взять которую можно либо штурмом, либо правильной осадой. Стены, протяжением более семи миль, имеют прочную каменную кладку, но не очень высоки. Ров узок и не так уж глубок, а фланкирующие укрепления не обеспечивают должного прикрытия куртины продольным огнем. На известных промежутках имеются башни Мартелло. Они полукруглой формы и снабжены бойницами для ружей. Внутри башен винтовые лестницы ведут от самого верха стен вниз, к камерам для боевых припасов, которые находятся на одном уровне со рвом; в этих камерах имеются бойницы для ведения огня пехотой, который может оказаться весьма неприятным для штурмующего отряда при его переходе через ров. Бастионы, защищающие куртины, снабжены также банкетами для стрелков, но эти банкеты можно подавить артиллерийским огнем. Когда вспыхнуло восстание, в арсенале внутри города было 900000 патронов, два полных осадных парка, большое количество полевых орудий и 10000 ружей. На пороховом складе, который был значительно раньше перенесен по желанию жителей из города в военный лагерь вне Дели, имелось не менее 10000 бочонков пороха. Командные высоты, занятые генералом Барнардом 8 июня, расположены к северо-западу от Дели; там, вне стен города, также был устроен военный лагерь.

Из этого описания, основанного на изучении подлинных планов, становится понятно, что цитадель восставших неминуемо пала бы в результате даже одной coup de main [решительной атаки. Ред.], если бы британские войска, находящиеся теперь у Дели, были там уже 26 мая, а они могли бы там быть, если бы их снабдили достаточным количеством перевозочных средств. Анализ опубликованного в «Bombay Times» и перепечатанного лондонскими газетами списка полков, восставших до конца июня, с обозначением дат восстания, неоспоримо доказывает, что еще 26 мая Дели был занят всего лишь 4000 или 5000 повстанцев, то есть отрядом, который не мог и помышлять о защите стены протяжением в семь миль. Так как Мирут находится на расстоянии всего лишь сорока миль от Дели и с начала 1853 г. постоянно служил штабом для бенгальской артиллерии, там находилась главная лаборатория для военно-научных целей и полигоны для тренировки в применении полевой и осадной артиллерии; тем более становится непонятным, каким образом британский командующий оказался лишенным средств, необходимых для выполнения одной из тех coups de main, посредством которых британские войска в Индии всегда умеют обеспечивать свое превосходство над туземцами. Сначала нам сообщали, что ожидается осадный парк [См. настоящий том, стр. 257. Ред.]; затем писали, что нужны подкрепления; теперь же «Press», одна из наиболее осведомленных лондонских газет, заявляет нам:

«Нашему правительству достоверно известно, что генералу Барнарду не хватает припасов и патронов и что последних осталось по 24 штуки на человека».

Из датированной 8 июня собственной сводки генерала Барнарда о занятии высот у Дели мы видим, что первоначально он намеревался атаковать Дели на следующий день. Однако он не только не смог выполнить этот план, но в силу каких-то случайных обстоятельств вынужден был ограничиться тем, что занял оборонительную позицию по отношению к осажденным.

В настоящий момент чрезвычайно трудно подсчитать силы обеих сторон. Сообщения индийской прессы совершенно противоречивы; однако мы думаем, что известного доверия заслуживает корреспонденция из Индии, помещенная в бонапартистской газете «Pays»[217], которая, по-видимому, исходит от французского консула в Калькутте. Согласно его сообщению, на 14 июня армия генерала Барнарда состояла приблизительно из 5700 человек, причем ожидалось, что ее численность будет удвоена (?) подкреплениями, которые должны были прибыть 20 числа того же месяца. Его парк насчитывал 30 тяжелых осадных орудий; в то же время силы повстанцев определялись в 40000 человек, плохо организованных, но обильно снабженных всеми средствами нападения и обороны.