Донья Инес
Пойми — я тебя молю,—
Что лучше всего забвенье,
Не то король покушенье
Предпримет на честь твою.
(В сторону.)
Энрике сама я люблю,—
Пусть выпадет ей утрата!
ЯВЛЕНИЕ ДЕСЯТОЕ
Те же, дон Энрике и Рамиро.
Рамиро
Погибло все без возврата!
Дон Энрике
Осталось погибнуть мне.
Донья Хуана
Кто здесь? Иль все это во сне?
Дон Энрике
Энрике звался я когда-то.
Донья Хуана
Зачем ты вернулся,
Рискуя оглаской?
Не видишь, что рядом
С тобою опасность?
Смотри: с королями
Шутить, что с огнем:
На пренебреженье
Ответят мечом.
Приход твой — мне к празднику
Дар незавидный:
Не я виновата,
Что он тебя видел.
Кто любит и хочет
К любимой прийти,
Тот тайну обязан
Беречь и блюсти;
Он тень свою ночи
Отдаст под опеку,—
Ведь можно по тени
Узнать человека.
Бывает, что слуги
Господ выдают,
Когда, охраняя,
На улице ждут.
Кареты и кони,
Вблизи поджидая,
Расскажут прохожему,
Где их хозяин.
Кто любит, не должен
О том забывать,
Что даже луна
Его может узнать.
Безрадостны чувства,
Открытые миру;
Проникнут сквозь стены
Соседи-проныры.
Проклятье часам,
Что не вовремя бьют —
Тогда похоронный
Мне слышится гуд.
Три слога есть в имени
Графа Энрике,—
Бьют трижды часы,
Чтобы горе накликать.
А время уходит,
И если король
Увидит тебя,
То сразит меня боль.
Любить тебя в смерти?
Нет, лучше в разлуке!
Будь счастлив с другою,
Со мной тебе мука.
Но день наступает,
В тюрьме своей ночь
Его не запрет,—
Это мраку не в мочь.
Вот горы, одетые
В снег, в облака,
Видны уже ясно,
А ниже — луга.
Цветы, просыпаясь,
Глядятся в ручьи,
Им птицы поют
Мадригалы свои.
И солнце заря
Снаряжает, торопит:
С Востока на Запад
Еще полдороги.
Что смотришь? Чего же
Тебе не хватает?
Ступай, граф Энрике,
Смотри — рассветает.
Дон Энрике
Да если б я знал,
Что ты встретишь меня
Презреньем, — к тебе
Не вернулся бы я.
Как я обманулся,
Тебе доверяя!
Не думал, что снова
Тебя потеряю.
И вот потерял!
Я сам это вызвал:
Забытый изгнанник,
Вторично я изгнан.
Как странно! Глаза твои
Видят меня,
Но делаешь вид,
Что отсутствую я.
В разлуке любовь
Обращается в прах,
Но ты забываешь
Меня на глазах.
Придумав опасности,
Смертью грозишь мне;
Твои оправданья
Хитры, но излишни.
Король тебя гневом
Привел в содроганье,
Но гневу нашла ты
В любви оправданье.
Твердишь, что ты хочешь
Мне жизнь сохранить,
А хочешь меня
От любви излечить.
Ты солнцем была мне,—
Без солнца не жить.
Но трижды часы
Не успели пробить,
А ты их за солнце
Уже выдаешь,
Ты их заставляешь
Спасать твою ложь.
Проклятье часам
И тому, кто их создал,
Кто выточил оси,
Колесики, гвозди!
Их гонит пружина,—
Считают, считают,—
А маятник мчится,
И стрелки мелькают.
Бессмысленно бьют,
Когда сами хотят,
И только о смерти
Всегда говорят.
В часы поместил
Часовщик все, что мог:
Мелькание жизни
И смерти залог.
Злой времени вестник,
Хозяин желаний,
Наш каждый глоток
Они мерят заране.
И вот говоришь ты
(Вернее — пророчишь:
Ведь ты говоришь
Только то, что ты хочешь),—
Что я тебе дорог,
Когда я живой,
А счастье твое
Пусть уходит к другой.
За блеск королевский
Ты все отдаешь,
Меня оставляешь
И вмиг предаешь.
Клянусь, — пусть глаза твои
Это запомнят
(Я так их люблю,
Хоть они вероломны!),—
Клянусь, что мои,
Хоть ты их презираешь,
Другой госпожи
Никогда не узнают.
Уеду в Кастилью,
И скажут потом,
Коль буду я жив,
Что я был образцом
Бессмысленной верности,
Щедрой, унылой:
Ведь ты этой верности
Не заслужила;
А если… то лишь
Красотою своей,
Она только больше
Любови моей.
Меня от рассвета
Ты хочешь спасти,—
Вот он наступил…
Что ж, навеки прости!
