Говорил один ученый
Мусульманин из Алжира,
Что, над браком и над книгой
Поразмыслив со вниманьем
Лет с десяток, мудрый ставит
Крест на бумагомаранье,
А потом и на женитьбе.
Года три убил Вергилий
[35] На Буколики, а много ль
В них? Шесть-семь эклог от силы.
На Георгики он восемь
Лет, на Энеиду даже
Все одиннадцать потратил,
Да еще — узнать, что скажут
Греки, к ним поехал с книгой.
Почему же за любого,
Лишь спросив: «А он — мужчина?»,
Выйти девушка готова?
Случаи встречал такие!
Вообще, помилуй боже,
И от свадеб, и от книжек!
(От стихов, пожалуй, тоже!)
Но — достаточно об этом.
Мой язык! Прильпни к гортани,
А не то сеньора примет
Глас рассудка за кривлянье…
Слышал я, король покойный,
Нынешнего дед, спиною
Поворачивался к людям,
Чтоб их не смущать собою.
Подождав, пока привыкнет
Гость к спине его почтенной,
Поворачивался ликом
Самодержец постепенно.
Посетитель в это время,
Поборов свое смущенье,
Вел беседу, благодарный
За такое обращенье.
Так же вот и мне хотелось
Вам помочь в лицо друг другу
Заглянуть и объясниться,
Как положено супругам.
Или вас любовь и ревность
Больше страхом не терзают?
Или нечего сказать вам?
Ну, тигрица?