В продолжение нескольких минут Тарзан следил, как с борта корабля спускались разные ящики и тюки и ожидавшие лодки. Когда шлюпка отчалила от корабля и направилась к берегу, обезьяна-человек схватил кусок бумаги и написал на нем карандашом несколько строк прекрасно выведенными печатными буквами. Эту записку он прикрепил к двери коротким осколком дерева; затем, взяв драгоценный жестяной ларчик, стрелы и столько копий и луков, сколько смог унести, он поспешил к двери и исчез в лесу.

Когда обе лодки врезались в серебристый песок, на берег высадилась необычайно разнокалиберная публика.

Их было всего душ двадцать, если считать, что и те пятнадцать грубых матросов с отталкивающими лицами обладали той же бессмертной искрой человеческого духа. Но, по правде говоря, они сразу казались позорным сбродом отъявленных негодяев.

Остальные зато были совсем в другом роде.

Один из них был пожилой человек с седыми волосами и с большими очками в широкой оправе. Его слегка сутулые плечи были облачены в дурно сидящее на нем, но безукоризненно чистое пальто. Блестящий шелковый цилиндр на голове еще больше подчеркивал нелепость его одеяния в глуши африканских джунглей.

Вторым высадился высокий молодой человек в парусиновом костюме, а непосредственно после него — другой пожилой человек с очень высоким лбом и суетливыми манерами.

После них вышла на берег громадного роста негритянка, необычайно пестро и крикливо одетая. Она испуганно таращила глаза на джунгли и на толпу ссорившихся матросов, которые выгружали из лодок тюки и ящики.

Последней вышла на берег молодая девушка, лет девятнадцати. Молодой человек, стоявший у носа лодки, высоко поднял ее над волною и поставил на сухой берег. Она поблагодарила его славной улыбкой, но и он и она молчали.

Все общество безмолвно направилось прямо к хижине. Было очевидно, что у этих людей все было уже решено прежде, чем они оставили корабль. Итак, они подошли к двери домика, впереди матросы с ящиками и тюками, а за ними эти пятеро, столь непохожие на них. Матросы опустили свои ноши на землю, и тогда один из них заметил записку, прибитую Тарзаном на двери.

— Стой, товарищи! — крикнул он. — Что это такое? Этой бумаги здесь не было час тому назад.

Остальные матросы столпились вокруг, вытягивая шеи над плечами передних. Но так как мало кто из них мог читать, один из матросов обратился под конец к низенькому старику в пальто и цилиндре.

— Эй, вы, профессор! — подозвал он его насмешливо, — шагните вперед и разберите-ка эту дурацкую записку.

Окликнутый таким образом, старик медленно подошел к матросам в сопровождении своих спутников. Поправив очки, он взглянул на прибитое к дверям объявление и затем пробормотал себе под нос, уходя: «Весьма замечательно, весьма замечательно».

— Стойте, старое ископаемое! — крикнул матрос, обратившийся к нему за помощью, — разве мы вас позвали, чтобы вы про себя читали, что ли? Вернитесь назад, старая развалина, и прочтите нам записку громко!

Пожилой господин остановился и, повернувшись, сказал:

— Ах, и то правда! Милостивый государь, тысячу раз прошу извинения. Это была рассеянность с моей стороны, да, сильная рассеянность. Записка в высшей степени замечательна, в высшей степени замечательна!

Он опять взглянул на записку, перечел ее про себя и по всей вероятности повернулся бы и снова отошел, размышляя над ее содержанием, если бы матрос не схватил его грубо за ворот и не проревел ему в самое ухо:

— Громко читайте, старый идиот! Громко!

— Ах, да, в самом деле, в самом деле! — мягко ответил профессор и, еще раз поправив очки, прочел вслух:

Это дом Тарзана, убийцы зверей и многих черных людей. Не портите вещи, принадлежащие Тарзану. Тарзан следит.

Тарзан из племени обезьян.

— Что за черт такой Тарзан? — крикнул матрос, говоривший раньше:

— Он очевидно знает по-английски, — ответил молодой человек.

— Но что значит: «Тарзан из племени обезьян»? — воскликнула молодая девушка.

— Не знаю, мисс Портер, — ответил молодой человек. — Может быть, мы открыли обезьяну, сбежавшую из лондонского Зоологического Сада, которая привезла в свои родные джунгли европейское образование. Каково ваше мнение об этом, профессор Портер? — добавил он, обращаясь к старику. Профессор Архимед Кв. Портер поправил очки:

— Да, в самом деле, это в высшей степени замечательно, в высшей степени замечательно! — сказал он. — Но я ничего не могу добавить к тому, что уже говорил в объяснение этого поистине странного случая.

И с этими словами профессор медленно направился к джунглям.

— Но, папа, — воскликнула девушка, — вы еще ничего не объяснили нам!

— Тише, тише, дитя, — ответил профессор Портер ласковым и снисходительным тоном. — Не затрудняйте вашу хорошенькую головку такими тяжеловесными и отвлеченными проблемами. — И он опять медленно зашагал, но в другом направлении, устремя глаза под ноги и заложив руки под развевающиеся фалды своего пальто.

— Думаю, что выживший из ума старый чудак столько же знает об этом, сколько и мы, — проворчал матрос с крысьим лицом.

— Извольте быть вежливы, — крикнул молодой человек, побледнев от гнева, возмущенный оскорбительным тоном матроса. — Вы убили своих офицеров и ограбили нас. Мы в вашей власти, но я заставлю вас относиться с должным почтением к профессору Портеру и к мисс Портер, или я голыми руками сверну эту вашу подлую шею, безразлично, есть ли у вас ружье или нет!

И молодой человек так близко подошел к матросу, что последний, хотя у него и было два револьвера и достаточно неприятного вида нож за поясом, отступил в смущении.

— Проклятый трус! — крикнул ему вслед молодой человек. — Вы никогда не посмеете убить никого, пока он не повернется к вам спиной. Да и тогда даже вы не осмелитесь в меня выстрелить. — И, сказав эти слова, он демонстративно повернулся спиной к матросу и беспечно пошел, как бы испытывая его.

Рука матроса медленно потянулась к рукоятке одного из его револьверов, и злые глаза блеснули, поглядывая на удаляющуюся фигуру молодого англичанина. Его товарищи смотрели на него, но он все колебался. В душе он был еще большим трусом, чем предполагал Уильям Сесиль Клейтон.

Что бы он сделал, — так и осталось неизвестным, потому что налицо оказалась еще одна сила, о существовании которой никто не подозревал, но которая должна была иметь огромное значение в жизни этой горсти людей, затерянных на негостеприимном берегу Африки.

Из густой листвы находящегося вблизи дерева два зорких глаза внимательно следили за каждым движением каждого из пришельцев.

Тарзан видел, какое изумление было вызвано его запиской, и хотя он и не мог понять ни одного слова из разговорного языка этих странных людей, но жесты и выражения лиц сказали ему многое.

Поступок маленького матроса с крысиным лицом, убившего одного из своих товарищей, уже тогда вызвал в Тарзане сильное отвращение. А теперь, когда он увидел, что матрос ссорится с красивым молодым человеком, враждебность его к нему еще усилилась.

Тарзан никогда до того дня не видел действия огнестрельного оружия, хотя знал об этом кое-что из книг. Но когда он заметил, что «крысья морда» хватается за рукоять револьвера, он вспомнил ссору у лодки и, конечно, счел, что молодой человек будет так же убит, как перед тем великан-матрос.

И вот, Тарзан положил отравленную стрелу на свой лук и нацелился в неприятного матроса. Но зелень была так густа, что он тотчас же понял, что стрела непременно будет отклонена листьями или маленькой веткой. И тогда вместо стрелы он пустил со своего воздушного насеста тяжелое копье.

Клейтон отошел на какие-нибудь десять шагов. Матрос с крысиным лицом вытащил наполовину свой револьвер, остальные матросы с напряженным вниманием следили за происходившим.

Профессор Портер уже исчез в джунглях, куда за ним последовал и суетливый Самюэль Т. Филандер, его секретарь и ассистент.

Негритянка Эсмеральда выбирала багаж своей госпожи из груды тюков и ящиков у дверей хижины, а мисс Портер повернувшись, пошла за Клейтоном, когда вдруг что-то заставило ее обернуться к матросу.