Он только снова закричал также, как там, в палатке шейха, и снова из-за изгороди донесся рев слона.

Старый Тантор тщетно старался разбить изгородь. Призывный голос Корака и запах людей, его врагов, наполняли слона гневом. Он отошел назад шагов на десять, поднял хобот, гневно затрубил, опустил голову и, подобно гигантскому тарану, ринулся на изгородь.

Изгородь затрещала и рухнула. Через пробитую брешь вбежал разъяренный слон. Треск ломаемой изгороди слышали все, но один Корак понимал, что означает этот шум.

Пламя уже подбиралось к Кораку, когда один из негров услышал грузный топот чьих-то ног, обернулся и увидал колоссальное чудище, бегущее к костру.

Негр вскрикнул и бросился бежать. Слон мгновенно расшвырял арабов и негров и подошел к костру, где лежал его любимый друг.

Шейх, сделав несколько торопливых распоряжений, побежал в палатку за ружьем. Тантор хоботом обхватил столб, к которому был привязан Корак, и вырвал его из земли. Слон при этом обжег чувствительную кожу хобота. Это вдруг привело его в такую ярость, что он заревел и бросился истреблять всех.

Подняв столб вместе с Кораком у себя над головой, зверь повернулся и побежал к бреши, которая была пробита в изгороди. Шейх вышел с ружьем из своей палатки как раз в тот момент, когда взбешенное чудовище пробегало мимо. Араб поднял ружье и выстрелил, но промахнулся… Слон повернулся и раздавил шейха ногами с такой же легкостью, как мы раздавливаем муравья, случайно попавшего нам под ноги…

И высоко подняв свою драгоценную ношу, Тантор вступил под сень джунглей.

Мериэм, ошеломленная встречей с Кораком, которого она давно уже считала мертвым, шла вслед за Бэйнсом. Они бесшумно прокрались среди палаток и, невредимые, добрались до изгороди. Следуя совету Корака, англичанин закинул петлю на один из острых кольев забора. Он с трудом влез на забор и протянул руку Мериэм.

— Лезьте! — шептал он. — Мы должны спешить! Но Мэриэм пришла в себя, словно ее разбудили. Там ее Корак один сражается с ее врагом. Ее место — рядом с ним. Она должна помочь ему. Девушка взглянула на Бэйнса.

— Ступайте! — сказала она. — Идите к Бване и приведите его к нам на помощь. Я должна остаться здесь. Вам нечего тут делать. Спешите к Бване и приведите его, если у вас хватит силы дойти.

Морисон Бэйнс молча спустился сверху к ней на землю.

— Я только ради вас оставил его там, — сказал он, кивнув головой в сторону палаток. — Я знаю, что он дольше задержит их, чем я, и даст вам возможность убежать. Но теперь я вижу, что там должен был остаться я. Вы называли его Кораком, я знаю, кто он такой. Он ваш друг. Я дурно поступил с вами… Нет, прошу вас, не перебивайте меня. Я скажу вам всю правду, вы должны знать, какой я негодный человек. Я хотел увезти вас в Лондон, но я и не думал жениться на вас. О, презирайте меня, я заслужил ваше презрение; но я не знал, что такое истинная любовь. Узнав любовь, я узнал и многое другое; каким негодяем и трусом я был всю свою жизнь. Я смотрел свысока на людей, в жилах которых текла простая кровь. Я думал, что вы мне не ровня и не можете носить мое имя. С тех пор, как Гансон обманул меня и увез вас к себе — я живу, как в аду. Но зато, хотя и слишком поздно, я стал человеком. Теперь я приношу вам мою чистейшую любовь и буду несказанно счастлив, если вы согласитесь носить мое имя.

Мериэм молчала. Она глубоко задумалась. Первый ее вопрос, казалось, не относился к делу.

— Как вы попали в эту деревню? — спросила она. Он рассказал ей все, что произошло с ним с тех пор, как он узнал от негра о подлой проделке Гансона.

— Вы говорите, что вы трус, — сказала она. — А разве трус может поступить так, как поступили вы, чтобы спасти меня? Вы имели храбрость все рассказать мне, это тоже показывает, что вы не трус. Я бы не могла любить труса.

— Значит ли это, что вы любите меня? — удивленно спросил он и сделал шаг вперед, как бы собираясь ее обнять. Но она протянула руку и слегка отстранила его, как бы желая сказать, что пока еще не любит его. Она сама еще не могла разобраться в своих чувствах, но, без сомнения, думала, что любит его. Ей и в голову не приходило, что любовь к этому англичанину противоречит ее любви к Кораку. Корака она любила, ей казалось, только как брата.

Между тем суматоха в деревне усиливалась.

— Его убили, — прошептала Мериэм. Эти слова напомнили Бэйнсу, для чего они вернулись в деревню.

— Оставайтесь здесь, — сказал он, — я пойду и посмотрю. Если он убит, мы ничем ему не поможем. Если же он жив, я сделаю все возможное, чтобы освободить его.

— Мы пойдем вместе! — ответила Мериэм. — Идемте!

И она повела его обратно к той палатке, где они оставили Корака. Им часто приходилось ложиться на землю в тени палаток, чтобы не быть замеченными. Вся деревня была на ногах. Люди сновали повсюду. Вернуться к палатке Али бен Кадина было труднее, чем убежать из нее. Долго пришлось им идти. Осторожно подкрались они к отверстию, проделанному Кораком в задней стене. Мериэм заглянула в палатку — задняя комната была пуста. Они вошли и тихо раздвинули занавеску, разделявшую палатку на два помещения. В переднем помещении тоже никого не было. Мериэм подошла к двери и открыла ее. Крик ужаса сорвался с ее уст. Бэйнс взглянул через ее плечо и тоже вскрикнул, но он вскрикнул от гнева.

В ста шагах от себя они увидели Корака, привязанного к столбу. Под ним пылал костер. Англичанин оттолкнул Мериэм и пустился бежать к человеку, который был подвергнут этой мучительной казни. Он не раздумывал, может ли он один справиться с целой сотней негров и арабов. В эту минуту Тантор разбил изгородь и подбежал к костру. При виде взбешенного зверя толпа бросилась бежать, увлекая Бэйнса и Мериэм за собой. Слон схватил Корака и скрылся, но суматоха в деревне продолжалась.

Мужчины, женщины, дети суетились, стараясь укрыться от опасности. Встревоженные лошади, ослы и верблюды, испуганные яростным ревом слона, бились в своих путах. Те из них, кому удалось разорвать веревки, бешеным галопом носились взад и вперед по деревне.

В голове у Бэйнса мелькнула мгновенная мысль.

— Лошадей! — вскричал он. — О, если бы нам удалось достать пару лошадей.

Мериэм повела его в дальний угол деревни.

— Отвяжите двух лошадей, — сказала она, — и ведите их на задворки… туда, где темнее… Я пойду, принесу седла и поводья. Я знаю, где они лежат.

И она ушла раньше, чем он успел остановить ее.

Бэйнс отвязал пару встревоженных лошадей и отвел их в условленное место. С нетерпением ждал он Мериэм. Минуты казались ему часами. Наконец он увидел ее; она шла, склоняясь под тяжестью седел. Быстро оседлали они лошадей. На площади все еще пылал костер. Вокруг костра толпились негры и арабы, которые уже начали приходить в себя. Двое или трое из них, собрав своих пленников, гнали их туда, где Бэйнс и Мериэм седлали лошадей.

Девушка вскочила в седло.

— Торопитесь, — прошептала она. — Нам нельзя терять ни минуты. Слон сломал изгородь! Правьте туда!

Увидев, что Бэйнс уже перекинул ногу через седло, она отпустила поводья. Лошадь рванулась вперед. Ближе всего им было ехать по главной улице, и Мериэм выбрала этот путь. Она мчалась галопом. Бэйнс не отставал от нее.

Их побег был такой неожиданностью, что беглецы проскакали половину деревни раньше, чем удивленные арабы поняли, что случилось.

Узнав их, арабы закричали и открыли пальбу. Под треск выстрелов Бэйнс и Мериэм проскочили сквозь брешь в изгороди и помчались по хорошо утоптанной дороге на север.

А Корак?

Тантор все глубже и глубже нес его в джунгли, пока вопли перепуганных арабов не замерли вдали. Тогда слон осторожно опустил своего седока на землю.

Корак старался освободиться от веревок, но даже его сильные руки не могли справиться с узлами, которыми он был привязан к столбу. Слон сторожил его, и ни один лесной зверь не решился приблизиться к ним.