Зверев приказал негру срочно отвести Зору в конец колонны, где безопаснее, и сам двинулся следом за ней якобы для того, чтобы найти Ромеро и подбодрить людей.

Жертв пока еще не было, но колонна встала, и строй стал быстро распадаться.

— Скорей, Ромеро! — крикнул Зверев. — Принимай командование впереди. Я с Мори прикрою тыл и не допущу дезертирства.

Мексиканец бросился вперед и с помощью Ивича и нескольких чернокожих вождей развернул одну группу в длинную цепь, с которой медленно двинулся вперед, в то время как Китембо с оставшимися последовал за ним в качестве прикрытия, оставив Ивича, Мори и Зверева организовывать резерв.

После первых беспорядочных выстрелов стрельба прекратилась. Наступила тишина, еще более зловещая для расшатанных нервов чернокожих воинов. Абсолютное молчание врага, отсутствие какого-либо намека на движение в траве впереди них, в сочетании с таинственными предупреждениями, все еще звучавшими у них в ушах, убеждали негров в том, что перед ними не обычный враг.

— Назад! — зловеще раздалось из травы впереди. — Это последнее предупреждение. За непослушание — смерть.

Линия дрогнула, и, чтобы успокоить ее, Ромеро дал команду открыть огонь. В ответ из травы раздался треск ружей, и на этот раз дюжина воинов упала убитыми или ранеными.

— В атаку! — закричал Ромеро, но вместо этого люди повернулись и бросились назад.

При виде передовой линии, спасавшейся бегством и побросавшей винтовки, прикрытие повернуло и побежало, увлекая за собой и резерв. Белые тоже были унесены беспорядочным потоком.

Ромеро с негодованием отступил один. Врага он не видел, никто его не преследовал, и этот факт вызвал у него тревогу, гораздо более сильную, чем та, которую вызывали свистящие пули.

Когда он брел, далеко отстав от своих товарищей, то почувствовал, что в какой-то степени разделяет чувство безотчетного ужаса, охватившего его чернокожих спутников, или, по крайней мере, если не разделяет, то сочувствует им. Одно дело — стоять лицом к лицу с врагом, которого видишь, и совсем другое — столкнуться с невидимым врагом, даже не зная, как он выглядит.

Вскоре после того, как Ромеро снова вошел в лес, он увидел на тропе впереди себя идущего человека. Приглядевшись, он узнал Зору Дрынову. Он позвал ее, и та обернулась и подождала его.

— Я боялась, что тебя убили, товарищ, — сказала она.

— Я родился под счастливой звездой, — улыбнулся он. — Вокруг меня падали люди. А где Зверев? Зора пожала плечами.

— Не знаю, — ответила она.

— Наверное, пытается организовать резерв, — предположил Ромеро.

— Несомненно, — коротко сказала девушка.

— В таком случае надеюсь, что у него быстрые ноги, — пошутил Ромеро.

— Очевидно, так, — резко ответила Зора.

— Ты не должна оставаться одна, — произнес мексиканец.

— Я могу постоять за себя, — ответила Зора.

— Возможно, — сказал он, — но если бы ты принадлежала мне…

— Я никому не принадлежу, товарищ Ромеро, — прервала она ледяным тоном.

— Прости меня, сеньорита, — сказал он. — Я знаю это. Я просто неудачно выразился. А хотел я сказать, что если бы девушка, которую я люблю, была здесь, она не оказалась бы одна в лесу, особенно когда нас преследует враг, и Звереву это должно быть известно.

— Тебе не нравится Зверев, не так ли, Ромеро?

— Даже тебе, сеньорита, — ответил он, — должен сознаться, раз уж ты спрашиваешь.

— Я знаю. Он многих настроил против себя.

— Он настроил против себя всех, кроме тебя, сеньорита.

— Почему я должна быть исключением? Откуда тебе знать, что он не настроил против себя и меня?

— Не всерьез, я уверен, — сказал он, — иначе ты не согласилась бы стать его женой.

— С чего ты взял, что я согласилась? — удивилась Зора.

— Товарищ Зверев часто похваляется этим, — ответил Ромеро.

— Ах вот как?

Больше она не сказала ни слова.

Бегство отряда Зверева завершилось только тогда, когда воины добрались до своего последнего бивуака, да и то лишь для части людей, ибо, когда наступила ночь, обнаружилось, что четверть состава отсутствует, в их числе Зора и Ромеро. Когда подошли отставшие, Зверев спросил каждого о девушке, но никто ее не видел. Он попытался организовать отряд на ее поиски, но воины не соглашались идти с ним. Зверев угрожал и умолял, пока наконец не понял, что потерял власть над людьми. Может быть, он и пошел бы за ней один, как он твердил всем каждую минуту, но был лишен этой необходимости, когда поздно ночью эти двое пришли в лагерь вместе.

При виде их Зверев успокоился и вместе с тем обозлился.

— Почему ты не осталась со мной? — набросился он на Зору.

— Потому что я не умею бегать так быстро, как ты, — ответила она, и Зверев промолчал.

Из вышины, откуда-то с дерева послышалось уже знакомое предупреждение:

— Покиньте белых!

Последовало долгое молчание, нарушаемое только нервным шепотом негров, и тогда голос заговорил снова:

— Дороги в ваши страны свободны от опасностей, а с белыми людьми всегда ходит смерть. Выбросьте свою форму и оставьте белых в джунглях на мое попечение.

Один из чернокожих воинов вскочил на ноги, сорвал с себя французский мундир и бросил его в ближайший костер. Моментально и другие последовали его примеру.

— Прекратите! — закричал Зверев.

— Молчать, белый человек! — зарычал Китембо.

— Бей белых! — крикнул обнаженный воин из племени базембо.

Воины мгновенно бросились к белым, сгрудившимся вокруг Зверева, и тут сверху раздался предупреждающий крик:

— Белые — мои! Оставьте их мне!

Воины на миг приостановились, но один из воинов, разъяренный ненавистью и жаждой крови, снова двинулся вперед, угрожающе подняв винтовку.

Сверху зазвенела тетива. Чернокожий выронил оружие и пронзительно закричал, пытаясь вырвать стрелу, торчащую из его груди. Как только он упал лицом вперед, остальные чернокожие отступили, и белые остались одни. Негры же сбились кучкой в дальнем конце лагеря. Многие из них дезертировали бы в эту ночь, если бы не боялись мрака джунглей и угрозы того, кто скрывался в вышине.

Зверев в гневе шагал взад-вперед, проклиная судьбу, проклиная негров, проклиная всех.

— Если бы мне помогали, — бурчал он, — этого не случилось бы. Я же не могу делать все один.

— Вы и добились всего этого один, — съязвил Ромеро.

— Что ты имеешь в виду? — вскинулся Зверев.

— А то, что вы выставили себя полнейшим ослом и настроили против себя всех в экспедиции, но даже и в этом случае они оставались бы с вами, если бы были уверены в вашем мужестве. Но никому не хочется следовать за трусом.

— Ты называешь меня трусом, ты, желтая обезьяна! — заорал Зверев, хватаясь за револьвер.

— Бросьте, — произнес Ромеро. — Вы у меня на мушке. И вот что я вам скажу — если бы не сеньорита Дрынова, я убил бы вас на месте и избавил бы мир по крайней мере от одного психопата. Сеньорита Дрынова однажды спасла мне жизнь. Я не забыл этого, и поскольку она, кажется, любит вас, то вы в безопасности, если только я не буду вынужден убить вас в порядке самозащиты.

— Это чистейшее безумие, — вскричала Зора. — Нас здесь только пятеро среди неуправляемой толпы негров, которые боятся и ненавидят нас. Завтра, без сомнения, они нас покинут. Если мы хотим выбраться когда-нибудь из Африки живыми, то нам следует держаться вместе. Позабудьте свои ссоры и давайте отныне действовать сообща, в полном согласии, ради нашего общего спасения.

— Ради вас, сеньорита, я согласен, — сказал Ромеро.

— Товарищ Дрынова права, — проговорил Ивич.

Зверев убрал руку с револьвера и угрюмо отвернулся, в оставшуюся же часть ночи в дезорганизованном лагере заговорщиков царило если не согласие, то покой.

Когда наступило утро, белые увидели, что негры все как один поснимали французские мундиры, а из листвы ближайшего дерева это тоже заметили и другие глаза — серые глаза, в которых мелькнуло насмешливое выражение. Чернокожие слуги и те отказались прислуживать белым, примкнув к людям своей крови, поэтому белым пришлось самим готовить завтрак после того, как попытка Зверева призвать слуг к повиновению получила резкий отпор.