Лес, в который вошли охотники вслед за львами, отличался необыкновенной красотой. Деревья были очень старые и хранили следы заботы человека, ухоженной была и земля под деревьями. Здесь почти не было сухих или гнилых деревьев, лишь кое-где произрастали кустарники. По стволам первобытных красавцев Тарзан определил, что скорее всего этот лес является хорошо досмотренным парком. Он попросил Джемнона объяснить это явление, и благородный воин Катны сообщил, что на протяжении веков его народ бережно сохраняет лес на территории между Золотым Городом и Тропой Воителей.

Тяжелые лианы, образуя грандиозные петли, тянулись бесконечно от одного дерева к другому; в вышине, там, где сверкало солнце, Тарзан увидел яркие разводы тропических цветов. На верхушках деревьев резвились маленькие обезьянки, оттуда доносилось пение прекрасных африканских птиц. Привычная и неподражаемая картина жизни джунглей наполнила сердце человека-обезьяны такой огромной жаждой свободы, что на какое-то мгновение он почти забыл о жизни Джемнона, которая отныне зависела от его действий.

Улучив момент, Тарзан отстал от группы охотников и, убедившись, что никто не смотрит в его сторону, вскочил на разлапистые ветви дерева. С самого начала охоты его чуткие ноздри уловили запах несчастной жертвы, и теперь человек-обезьяна знал, возможно, лучше, чем львы, направление бега обреченного на смерть чернокожего раба.

Прыгая с дерева на дерево, Тарзан, ничем не обнаружив себя, спустился ниже так, как умел только он, хозяин джунглей.

Все явственнее становился запах жертвы, за которой следовали львы и охотники. Тарзан знал, что медлить нельзя: они шли на небольшом расстоянии сзади. Веселая улыбка промелькнула в его серых глазах, когда он представил себе, какое негодование вызовет у охотников осуществление его замысла.

Вскоре впереди себя он увидел чернокожего, который удирал от преследователей. Малый бежал рысью, часто оглядываясь назад. Он принадлежал к народу галла и представлял собой великолепный экземпляр первобытного человека. Высокий и мускулистый, он рвался вперед. Казалось, в этой безнадежной игре он рассчитывал лишь на себя. И не удивительно — ведь на карту была поставлена его жизнь. В его движении не чувствовалось ни страха, ни паники, его вид выражал непреклонную решимость покориться неизбежному только тогда, когда ничего нельзя уже будет предпринять для спасения.

Теперь Тарзан находился прямо над чернокожим гигантом.

— Поднимайся на деревья, — обратился к нему человек-обезьяна на языке, который был ему знаком. Беглец взглянул вверх, но не остановился.

— Кто ты? — спросил он.

— Враг твоего хозяина, который поможет тебе убежать, — ответил человек-обезьяна.

— Но у меня нет шансов на побег. А если я заберусь на дерево, они собьют меня камнями.

— Я сделаю так, что они не найдут тебя.

— Почему ты хочешь помочь мне? — спросил галла, но теперь он остановился и снова посмотрел вверх, пытаясь найти человека, говорившего с ним на его родном языке, что, безусловно, вселило в него уверенность.

— Я же тебе сказал, что я — враг твоего хозяина. Теперь чернокожий увидел загорелую фигуру гиганта над собой.

— Ты — белый человек! — воскликнул он. — Ты меня обманываешь. Почему белый человек хочет спасти меня?

— Торопись! — воскликнул Тарзан. — Иначе будет слишком поздно, и тогда никто не сможет тебе помочь!

Африканец колебался только одно мгновение— Затем он подпрыгнул и, ухватившись за длинную ветку, поднялся на дерево, куда уже спустился Тарзан.

— Скоро они придут сюда и забросают камнями нас обоих, — сказал он. И в его голосе не было ни надежды, ни страха, только глубокая апатия.

Тарзан нес на восток раба из племени галла, на которого устроил охоту Ксерстл. Поначалу чернокожий человек возражал, но, по мере того как рычание охотничьих львов становилось громче, он сдался и полностью вверил себя в руки того, кто представлял собой, как ему казалось, меньшее из двух зол.

Когда они уже одолели целую милю, Тарзан решил спуститься вниз на землю.

— Если львы теперь возьмут твой след, — сказал человек-обезьяна, — это случится уже после того, как ты попадешь в горы и найдешь там безопасное место. Но смотри не медли! Беги!

Чернокожий человек упал на колени и схватил за руку своего спасителя.

— Меня зовут Хафим, — сказал он. — Если понадобится, я умру за тебя. Кто ты?

— Я — Тарзан из племени обезьян. А теперь беги, не теряй времени зря.

— Сделай еще одно одолжение, — умолял Хафим.

— Какое?

— У меня есть брат. Его взяли в плен те же люди, что взяли меня. Теперь он раб, добывает золото в шахтах, южнее Катны. Его зовут Ниака. Если тебе когда-нибудь удастся побывать на золотых шахтах, скажи ему, что Хафим убежал. Это обрадует его, и, возможно, он сам попытается убежать оттуда.

— Я скажу ему. Теперь беги,

Африканец исчез среди могучих стволов патриархов леса, а Тарзан вновь прыгнул на дерево и быстро помчался навстречу охотникам. Оказавшись прямо над ними, Тарзан спустился на землю и подошел к ним с тыла, как будто он только что догнал их. Охотники стояли возле того места, где Хафим поднялся на дерево.

— Где ты был? — спросил Ксерстл. — Мы думали, что ты заблудился.

— Я немного отстал от вас, — ответил человек-обезьяна. — Но где же чернокожий? Я думал, что вы уже расправились с ним к этому времени.

— Мы не можем понять одного, — задумчиво сказал Ксерстл. — Совершенно ясно, что здесь он поднялся на дерево, потому что львы преследовали его именно до этого дерева. Они стояли в этом месте и смотрели вверх, но не рычали, как это обычно бывает, когда они видят человека. Затем мы взяли их на привязь, а одного надзирателя послали на дерево, но он там не обнаружил ни одного знака, оставленного беглецом.

— Здесь кроется какая-то тайна! — воскликнул Пиндес.

— Да, действительно, — согласился Тарзан, — по крайней мере, для тех, кто не знает секрета.

— Но кто же знает секрет? — подозрительно спросил Ксерстл.

— Если нет никого другого, то это черный раб, который убежал от вас.

— Он не убежал от меня, — взорвался Ксерстл. — Единственное, что ему удалось, так это только продолжить охоту и увеличить интерес к ней.

— Предлагаю пари, — сказал человек-обезьяна. — Я не верю в то, что твои львы смогут взять след и поймать беглеца до наступления темноты.

— Ставлю тысячу драхм за то, что они поймают его! — воскликнул Ксерстл.

— У меня, как у чужеземца, нет тысячи драхм, — заявил Тарзан, — но, быть может, Джемнон покроет твою ставку.

Он повернул голову к Джемнону, чтобы не видели Ксерстл и Пиндес, и медленно прикрыл один глаз.

— Сделано! — воскликнул Джемнон, глядя на Ксерстла.

— Я только требую предоставления мне права вести охоту так, как мне хочется, — сказал последний.

— Конечно, — согласился Джемнон, и тут же Ксерстл повернулся к Пиндесу и подмигнул ему.

— Тогда мы разделимся, — заявил Ксерстл, — но поскольку Тарзан и ты заключили пари против меня, один из вас должен остаться со мной, а другой — идти с Пиндесом, для того чтобы все были уверены, что охота ведется честно и по всем правилам.

— Я согласен, — сказал Тарзан.

— Но я отвечаю перед королевой за безопасность Тарзана, — возразил Джемнон, — и не хочу, чтобы он отлучался от меня даже на короткое время.

— Обещаю тебе, что не убегу, — заверил его человек-обезьяна.

— Я не только это имел в виду, — объяснил Джемнон.

— Если ты беспокоишься о моей безопасности, то, уверяю тебя, что это напрасно, — добавил Тарзан.

— Ладно, пора идти, — настаивал Ксерстл. — Я буду охотиться с Джемноном, а Пиндес с Тарзаном. Мы возьмем одного льва, они — другого.

Спустя несколько минут обе группы отправились по своим маршрутам: Ксерстл и Джемнон пошли на северо-запад, а Тарзан и Пиндес — на восток. Последние удалились всего на несколько сотен ярдов от места старта, когда Пиндес предложил разделиться, чтобы более тщательно прочесать лес.