Он осторожно потрогал приборы управления, надеясь в душе, что сможет взлететь, однако аэроплан продолжал стоять на месте. Вот если бы поймать бежавшего пилота, пусть тот научит его управлять самолетом. Усанга частенько наведывался к аэроплану, надеясь, что белый захочет отыскать свою машину.

Собрав воинов, Усанга уже углубился в лес, как вдруг послышались голоса. Воины залегли возле тропы, и Усанга, не веря своему везению, увидел идущую пару — летчика и ту, что сумела убежать.

Негр едва не завопил от радости, ибо судьба ниспослала ему именно тех, кого он жаждал заполучить.

Лейтенант и Берта Кирчер шли, не подозревая об опасности, с минуты на минуту ожидая увидеть аэроплан, ставший для них синонимом жизни и свободы. За поворотом им открылась поляна, где за деревьями угадывались очертания заветного самолета.

Возгласы облегчения и радости сорвались с их губ, и в тот же миг Усанга и его черные воины, высыпав из кустов, окружили их.

Берта Кирчер от страха и разочарования едва не потеряла сознание. До аэроплана рукой подать, а жестокая судьба распорядилась иначе… Лейтенант был разочарован не менее. Заметив на чернокожих остатки немецкого обмундирования, он потребовал встречи с их офицером.

— Они не понимают вас, — сказала девушка и повторила слова Олдуика на ломаном языке, на котором общались между собой в колониях немцы с туземцами.

Усанга ухмыльнулся.

— Вам известно, где они, — ответил он. — Они мертвы, и этот белый тоже умрет, если не сделает то, что я скажу.

— Чего же ты хочешь? — спросила девушка.

— Хочу, чтобы он научил меня летать как птица. Берта Кирчер выразила удивление, но перевела требование лейтенанту Олдуику.

Англичанин на мгновение задумался.

— Научить его летать? — переспросил он. — А он нас отпустит, если я выполню его требование?

Девушка перевела вопрос.

Коварный Усанга, скорый на посулы, утвердительно закивал головой.

— Не только отпущу, но и отведу к жилью белых, взамен же оставлю себе большую птицу.

И Усанга махнул рукой в сторону аэроплана. Лейтенанту ничего другого не оставалось, как согласиться с условием Усанги.

— Выхода нет, — сказал он. — В любом случае аэроплан потерян для британских ВВС. Если я откажусь, черный мерзавец прикончит меня, и самолет останется здесь ржаветь. Если соглашусь, вы сможете вернуться к цивилизации, а это для меня дороже всех британских аэропланов.

Девушка бросила на него испытующий взгляд. Лейтенант впервые выдал свои сокровенные чувства, и Берта Кирчер пожалела, что он это сказал. Гарольд Олдуик также пожалел, ибо увидел промелькнувшую на ее лице тень и понял, что осложняет и без того затруднительное для девушки положение.

— Простите меня, — спохватился он, — и забудьте, что я наговорил в порыве чувств. Впредь обещаю молчать, пока не вырвемся отсюда.

Девушка улыбнулась ему в ответ, но из песни слова не выкинешь. Берта Кирчер поняла, что лейтенант влюблен.

Усанга был готов тут же приступить к занятию по самолетовождению. Англичанин попытался отговорить его, но тот, подозревая подвох, обозлился не на шутку.

— Ладно, приятель, — пробормотал лейтенант. — Надолго запомнишь мой урок. А Берте Кирчер он сказал:

— Пусть черные отойдут, а вы останьтесь с нами. Я боюсь оставлять вас с этими негодяями.

Усанга категорически возражал, опасаясь быть похищенным и увезенным к немецким хозяевам, от которых он вероломно дезертировал.

— Она останется здесь с моими людьми, — сказал он. — Они не тронут ее, если я благополучно возвращусь.

— Скажите ему, — потребовал лейтенант, — что если вы не будете стоять на открытой поляне, когда мы вернемся, то я не посажу самолет и увезу Усангу к британцам, где его повесят!

Усанга пообещал, что девушка будет стоять на условленном месте, и под страхом смерти запретил воинам трогать девушку. Затем он направился к аэроплану вместе с англичанином.

Забравшись в кабину самолета, который уже считал своей собственностью, Усанга оробел, а когда заработал двигатель и завращался огромный пропеллер, он не выдержал, потребовал остановить самолет и позволить ему сойти. Из-за шума лейтенант его не услышал, а если бы и услышал, все равно ничего бы не понял. Самолет уже бежал по земле, затем взлетел, описал круг и взмыл над верхушками деревьев.

Черный сержант оцепенел от страха, видя, как уходит из-под ног земля. Он старался не думать о том, как аэроплан врежется в землю, а постарался сосредоточиться на мысли о двадцати четырех женах, которых он получит при помощи этой большой птицы. Все выше и выше поднимался самолет, и вдруг Усанга с удивлением обнаружил, что страх исчез. Тогда он стал наблюдать за действиями летчика, который повел самолет на снижение. Аэроплан облетел поляну, лейтенант отыскал взглядом Берту Кирчер и посадил машину недалеко от того места, где стояли воины и девушка.

Усанга вывалился на землю, потрясенный пережитым. Его трясло как в лихорадке. Однако вскоре он очухался и стал бахвалиться своей удалью, утверждая, что не только насладился полетом, но и преуспел в искусстве пилотирования.

Трепеща над своей новоприобретенной игрушкой, сержант отказался вернуться в деревню, приказав разбить лагерь возле самолета, опасаясь его похищения. Там они пробыли два дня, в течение которых не прекращались занятия.

В конце концов Усанга потребовал, чтобы ему разрешили сделать самостоятельный вылет. Лейтенант улыбнулся, припомнив долгие месяцы тренировок, предшествовавших первому самостоятельному вылету.

— Если бы я не боялся лишиться самолета, то позволил бы этому идиоту взлететь, чтобы он сломал свою дурную башку через две минуты.

Лейтенанту удалось убедить Усангу позаниматься еще пару дней, хотя тот усмотрел в этом коварный умысел. Черный сержант уступил, ибо решил перехитрить белого, который наверняка задумал побег. Усанге грезился гарем, а потому он не мог допустить срыва своих планов, кроме того, ему не терпелось обладать белой девушкой, а он не привык долго сдерживать свои желания.

С этими мыслями Усанга улегся спать. Он беспокойно ворочался, размышляя, как бы избавиться от Нарату, которой боялся больше черта. Один за другим возникали в его голове планы, но все они были им отвергнуты. Наконец Усангу осенило, и он подскочил, как ужаленный.

Он провозился без сна до рассвета, а после завтрака отозвал в сторонку несколько воинов.

Англичанин увидел, что предприимчивый негр дает воинам какие-то указания, а те поглядывают то на него, то на девушку. Стало ясно, что против них что-то замышляется. В бессильной ярости Олдуик осознал, что не может помешать коварным козням, ибо не имел теперь даже копья.

Вскоре воины разделились — одни направились к девушке, остальные к лейтенанту.

Без единого слова они схватили пилота и швырнули лицом на землю, после чего, несмотря на его сопротивление, связали по рукам и ногам. Когда Гарольда Олдуика перевернули на спину, оказалось, что Берту Кирчер тоже связали. Над ней стоял Усанга и что-то говорил.

— Что ему надо? — крикнул англичанин.

— Он собирается увезти меня на аэроплане, — отозвалась девушка. — Говорит, что станет королем, а я буду одной из его жен. Но вы не отчаивайтесь, этому не бывать. Не успеем мы взлететь, как самолет рухнет вниз.

— Боже! — вскричал Гарольд Олдуик. — Его нужно отговорить. Пообещайте ему что угодно, лишь бы он отказался от затеи. У меня есть деньги, куча денег, ему столько и не снилось. Скажите ему это, и, если он не тронет вас, я клянусь отдать ему деньги.

Девушка покачала головой.

— Бесполезно, он вам не доверяет, ибо сам нечестен. Особенно же не доверяет англичанам. Немцы внушили им, что англичане — самый вероломный народ. Пусть уж будет как будет. Жаль, что вы не полетите с нами, моя смерть будет намного легче вашей.

Усанга пытался вклиниться в разговор, требуя перевода, ибо опасался, что они сговариваются. Девушка сказала ему, что они всего лишь прощаются.