— Стой! — крикнул Тарзан и поднял руку. Слон остановился. Тарзан наклонился и раздвинул кусты, служившие прикрытием ямы. Тантор взглянул вниз и все понял.
— Готовься к бою! — приказал Тарзан. — Они сейчас тебя настигнут!
Но слон Тантор, огромный комок нервов, не чувствовал себя в состоянии принять бой.
Прямо перед ним зияла бездна. Справа и слева от него раскинулись девственные джунгли. Со звериным визгом слон вдруг повернулся направо и одним движением раздвинул сплошную стену густых зарослей, которая остановила бы каждого, кроме него.
Тарзан стал на краю пропасти и повернулся к ней спиной. Он улыбнулся при виде трусливо бегущего Тантора. Скоро придут чернокожие. Надо уйти прочь! Приготовившись к прыжку, он откинулся назад и занес свою правую ногу над бездной. Земля поднялась под тяжестью его тела. Тарзан судорожно метнулся вперед, но слишком поздно. Он полетел прямо на острые колья, расставленные на дне ямы.
Уже издали, по размеру отверстия, черным воинам было видно, что слон не попался в расставленную ими ловушку. Они сперва решили, что слон ступил одной ногой в яму, а затем, почуяв опасность, попятился назад. Но когда они подошли к самому краю ямы и взглянули вниз, то широко раскрыли глаза от удивления. Внизу, на самом дне пропасти, лежало тихо и неподвижно нагое тело белого гиганта.
Те из них, которые раньше уже видели лесного бога, попятились в ужасе назад: они боялись этого демона, обладающего чудодейственной силой. Но все-таки, нашлись смельчаки, которые спустились на дно ямы и подняли Тарзана наверх.
У Тарзана на теле не было ни одной царапины. Острые колья не задели его — огромная шишка, вскочившая на затылке, указывала на род его ранения. Во время падения он стукнулся головой о перекладину и лишился сознания. Чернокожие быстро поняли это и так же быстро связали пленника по рукам и ногам, пока он еще не очнулся. Они питали глубокое уважение, смешанное со страхом, к странному человеку-обезьяне, который мало чем отличался от волосатых лесных своих собратьев.
Они несли его на плечах в деревню. Тарзан очнулся и раскрыл глаза. С удивлением глядел он вокруг; потом окончательно пришел в себя. Он сразу понял серьезность своего положения. Он с детства приучился рассчитывать только на самого себя, а не на постороннюю помощь, и направил теперь все силы своего ума на изыскание способов к бегству.
Он не пытался вырваться из связывавших его оков, боясь навлечь на себя внимание чернокожих и тем побудить их связать его еще крепче. Чернокожие заметили, что он пришел в себя, и, не имея желания при палящем солнце таскать на голодный желудок тяжелое тело пленника, спустили его на землю и заставили идти рядом с собой. Они понуждали Тарзана двигаться быстрее, время от времени покалывая его своими острыми пиками, несмотря на суеверный страх, который сумел им внушить человек-обезьяна.
Когда же они убедились, что их пленник словно не чувствует уколов, то их обуял панический ужас. Они прониклись уверенностью, что человек-обезьяна — сверхъестественное существо, не знающее ощущения боли, и уже не прикасались больше к нему.
Дикари оглашали воздух торжествующими криками, и когда они, танцуя и подбрасывая вверх свои копья, подошли к частоколу, их встретила огромная толпа мужчин, женщин и детей, с нетерпением ждавшая возвращения воинов с охоты.
Но когда толпа увидела пленника, то она ошалела от удивления, ужаса и радости. Много месяцев прожили они под гнетом постоянного страха перед изобретательным белым демоном, которого стоило только встретить, чтобы тотчас же умереть.
Почти на виду у жителей деревни таинственно исчезали воины так неожиданно, точно проваливались сквозь землю. Чья-то невидимая рука бросала их трупы ночью на улицу спящего поселка.
Чудовище проникало к ним глубокой ночью в хижины, убивало и загадочно исчезало, оставляя за собой кровавый след бесчеловечного грубого издевательства.
Но теперь он в их власти! Его насилиям пришел конец. Эта мысль медленно овладевала их сознанием. С криком и визгом подбежала какая-то женщина к Тарзану и ударила его по лицу. Другая последовала ее примеру, и Тарзан вскоре оказался окруженным плотным кольцом кричащих и беснующихся дикарей.
Тогда выступил вперед их вождь Мбонга и, размахивая копьем, проложил себе дорогу к пленнику сквозь возбужденную толпу своих подданных.
— До наступления ночи мы его не тронем! — сказал он.
В самую глубь джунглей устремился слон Тантор. Он постепенно приходил в себя и остановился с поднятыми кверху ушами и с согнутым хоботом. Какая мысль шевелилась в его диком мозгу? Искал ли он Тарзана? Отдавал ли он себе отчет в важности только что оказанной ему Тарзаном услуги? Конечно, он ясно сознавал это. Но чувствовал ли он к Тарзану благодарность? Стал бы он рисковать жизнью для спасения друга? Многие не поверят этому. Все те усомнятся, кто близко не соприкасался с жизнью слонов. Те англичане, которые охотятся в Индии верхом на слонах, не могут, конечно, припомнить ни одного случая, в котором слон в минуту опасности пришел бы на помощь человеку, даже дружески к нему расположенному. Следовательно, остается открытым и вопрос, сумел бы Тантор победить свой инстинктивный страх перед чернокожими, чтобы прийти Тарзану на помощь.
Острый слух Тантора уловил вдали какой-то неясный шум. Он повернулся кругом и бросился было в бегство; но что-то остановило его, он снова повернулся обратно и, подняв кверху хобот, испустил резкий пронзительный крик.
Затем он стал прислушиваться.
Мбонга между тем восстановил в деревне порядок и спокойствие. Чернокожие не слыхали крика Тантора, зато у Тарзана блеснула неясная надежда при звуке знакомого голоса.
Чернокожие повели его в избу, и приставили к нему стражу, поручив ей стеречь его до начала ночной оргии, среди которой он должен был найти смерть в невероятных изысканных пытках. При звуке голоса Тантора Тарзан поднял голову и огласил воздух диким, оглушительным криком. Мороз прошел по коже суеверных негров, и в разные стороны разбежалась испуганная стража, забыв, что у пленника крепко связаны руки.
С копьями наперевес стали они затем медленно подходить к неподвижному гиганту. Слабо донесся издалека другой, ответный крик. Тарзан с облегчением вздохнул и спокойно двинулся по направлению к своей темнице.
День подходил к концу. Чернокожие делали приготовления к ночному пиршеству. Тарзану через дверь было видно из хижины, как женщины топят печки и ставят на них наполненные водою глиняные горшки; но все его внимание было сосредоточено на мысли об идущем к нему на помощь Танторе.
Даже Тарзан не был уверен в том, что слон откликнется на его зов. Тарзан знал Тантора лучше, чем тот знал самого себя. Он знал, какое трусливое сердце бьется в этом громадном теле. Он знал, какой ужас внушает мощному слону запах Гомангани, и с приближением ночи последняя надежда покинула его. Со стоическим спокойствием дикого зверя готовился он встретить смерть.
В течение всего дня он работал над стягивавшими кисти его рук веревками. Медленно стали они поддаваться. Может быть, ему удастся освободить руки прежде, чем его поведут на бойню, и в таком случае — тут Тарзан провел языком по своим засохшим губам. Холодная, тяжелая усмешка скривила его рот. Ярко рисовалась ему картина того, как он руками сожмет мягкое тело негра, а белыми своими зубами перегрызет врагу горло. Они почувствуют на себе силу его гнева, прежде чем сумеют расправиться с ним!
И вот они пришли — татуированные, раскрашенные воины — еще более страшные, чем их создала природа. Они открыли ему двери его тюрьмы и повели на свежий воздух. Громкими криками встретила Тарзана возбужденная толпа, собравшаяся на улице.
Пинками гнали они его вперед. Они спешили привязать Тарзана к позорному столбу, чтобы сделать необходимые приготовления к казни, и пляской смерти отпраздновать отход Тарзана в иной мир. Тарзан напряг свои мощные мускулы и сильным движением сбросил с себя оковы. Быстрее мысли кинулся он на стражу.
