Ухха наконец решилась и подошла к нему, замерев в нескольких шагах. Она была еще ребенком, застенчивым и упрямым, пугливым и бесстрашным, но, тем не менее, она была женщиной, а Миранда знал, как с ними обращаться.
— Я живу в деревне вождя Обебе уже год, — произнес он, с трудом подбирая слова и запинаясь, — но никогда не предполагал, что в одной из хижин живет такая красавица. Как твое имя?
Зардевшись от смущения, Ухха улыбнулась.
— Меня зовут Ухха. Я дочь колдуна Хамиса. Эстебан обрадовался выпавшей удаче. После долгих мытарств судьба посылала ему шанс на спасение.
— Почему ты раньше не приходила? — спросил он.
— Я боялась, — простодушно ответила девушка.
— Почему?
— Боялась, — в нерешительности повторила Ухха, — боялась…
— Боялась, что я речной дьявол, который может причинить тебе вред? — улыбаясь, закончил фразу испанец.
— Да, — кивнула она.
— Слушай, — сказал Эстебан, понизив голос, — только никому ни слова! Я действительно речной дьявол, но тебя не обижу.
— А тогда почему ты не превратишься в кого-нибудь и не возвратишься к себе в реку?
— Ты хочешь узнать мою тайну, так? — спросил Миранда, стараясь выиграть время и придумать убедительный ответ, который в будущем мог бы способствовать его освобождению.
— Не только я, — ответила Ухха. — Это интересует многих, но никто не знает ответа. Обебе утверждает, что ты — Тарзан, враг Обебе и всего племени. Мой отец считает, что ты — речной дьявол и если задумаешь уйти, превратишься в змею и проскользнешь сквозь ошейник на твоей шее. Люди удивляются, почему ты этого еще не сделал и уже не верят моему отцу.
— Подойди ближе, прекрасная Ухха, — прошептал Эстебан. — Никто, кроме тебя, не должен слышать то, что я сейчас тебе скажу.
Девочка приблизилась и склонилась над ним.
— Я самый настоящий речной дьявол, — сказал Эстебан, — и могу уйти, когда захочу. Поздними ночами, когда все племя спит, я брожу по земле Угого, но под утро возвращаюсь назад. Я жду, Ухха. Я хочу испытать народ Обебе и узнать, кто мне друг, а кто враг. Жаль, не знаю, как ко мне относится Хамис. Если он друг, почему не приносит вкусной еды и питья? Я могу уйти в любую минуту, но жду, не отыщется ли среди людей племени Обебе хоть один смельчак, готовый меня освободить. Если найдется, значит, он и есть мой самый хороший друг. Ему всегда и во всем будет способствовать удача, желания исполнятся, и жить он будет долго-долго. Ему ничего не нужно будет бояться, даже речного дьявола, ибо он, наоборот, будет во всем ему помогать. Но слушай дальше, милая Ухха, только об этом молчок! Мое терпение не безгранично. Я обожду еще немного, и если не найдется такого человека, я вернусь к моим отцу с матерью и жестоко покараю народ Обебе. Никого не оставлю в живых!
Девочка, вздрогнув, отпрянула. Было заметно, что речь Эстебана произвела на нее сильное впечатление.
— Не пугайся, — успокоил он. — Тебя я не трону.
— Но если ты уничтожишь всех?
— В таком случае, конечно, ничем не смогу тебе помочь, но все-таки будем надеяться, что среди вас найдется кто-нибудь и освободит меня, и я пойму, что в вашем племени у меня есть друг. А теперь иди, Ухха, и помни: никому ни слова!
Девочка в задумчивости отошла, но вскоре вернулась.
— Когда ты разрушишь мою деревню?
— Через несколько дней.
Ухха, трепеща от страха, бросилась к хижине отца. Эстебан Миранда, удовлетворенно ухмыляясь, вполз в свое логово забавляться драгоценностями.
Когда Ухха, дрожа от ужаса, примчалась домой, Хамиса в хижине не оказалось. Не было и матери. Она с детьми работала в поле, откуда недавно вернулась и сама Ухха. Так что у девочки появилась возможность спокойно, без помех, подумать обо всем услышанном.
Ухха вспоминала все новые и новые подробности их разговора, которые чуть было не вылетели из ее головы от страха. Нужно все рассказать отцу! Но тогда ее постигнет страшная кара! Что же делать?
Ухха лежала на циновке, напрягая свою маленькую голову над непосильной задачей. Все ее мысли были обращены к пленному испанцу. И вдруг ее осенило. Почему же она раньше об этом не подумала? Он ведь дал ясно понять, что если его спасет друг, то этот человек будет жить долго-долго и иметь все, что пожелает. Но Ухха тут же отбросила эту мысль. Ей одной не под силу спасти его!
Когда поздно вечером отец вернулся в свою хижину, она спросила:
— Баба, а как речной дьявол расправляется с теми, кто встает ему поперек пути?
— Ну, он может отогнать рыбу из реки и зверей из джунглей, и мы будем обречены на голодную смерть.
Может обрушить огонь с небес и уничтожить все племя.
— А ты думаешь, он действительно все это может сделать, баба?
— Он может не тронуть Хамиса, который защитил его от Обебе и спас от смерти, — ответил колдун.
Девочка вспомнила, как речной дьявол бранил Хамиса, не приносившего ему вкусной пищи и питья, но промолчала, хотя и понимала, что отцу грозит опасность.
— Но как же он убежит с обручем на шее? Кто-нибудь может снять с него этот ошейник?
— Никто, кроме вождя. В его мешке хранится медный ключ, с помощью которого отмыкается замок на обруче, однако речному дьяволу все это ни к чему — если он захочет освободиться, ему достаточно будет превратиться в змею и проскользнуть сквозь этот ошейник. Постой, куда ты направляешься, Ухха? — спросил Хамис.
— Схожу-ка я к дочери Обебе в гости, — ответила девочка.
Дочь вождя перемалывала маис. Когда она заметила приближающуюся Ухху, она приветливо улыбнулась, но тут же предупредила:
— Тише, не шуми: отец спит.
Она кивнула в сторону хижины, и обе девочки, присев на корточки, принялись тихонько болтать. Они болтали об украшениях, о юношах из их селения и об их прическах — словом, обо всем, о чем шепчутся девочки любой расы. Ведя беседу, Ухха время от времени бросала быстрые взгляды на хижину Обебе, а сдвинутые брови свидетельствовали о том, что она напряженно о чем-то размышляет.
— А кстати, — вдруг спросила она, — где медный браслет, который подарил тебе брат твоего отца во время рождения последней луны?
Дочь Обебе покачала головой.
— Забрал обратно, — ответила она, — и отдал сестре своей самой молодой жены.
Казалось, Ухха была обескуражена. А может, подруга просто не хочет показывать браслет? Ухха внимательно на нее посмотрела. Нет, не похоже. Ухха глубоко задумалась, и брови вновь сошлись на переносице. Вдруг лицо ее прояснилось.
— Слушай! — воскликнула она. — А то ожерелье из бусинок, которое твой отец выиграл на прошлом празднике, — оно у тебя?
— Да, — ответила подруга, — только сейчас оно в доме. Когда я толку зерно, ожерелье постоянно соскальзывает, и поэтому я его снимаю.
— Можно на него посмотреть? — спросила Ухха. — Я сбегаю.
— Нет-нет, ты разбудишь Обебе, и он разгневается.
— Не разбужу, — возразила Ухха и, несмотря на попытки остановить ее, поползла к хижине.
— Я покажу ожерелье, как только отец проснется, — умоляла подруга, но Ухха продолжала ползти вперед, не обращая на нее внимания.
Оказавшись в хижине, Ухха подождала, пока глаза привыкнут к полумраку, и осмотрелась. Прямо перед собой она увидела спящего Обебе. С величайшей осторожностью Ухха начала приближаться к нему. Сердце ее бешено колотилось, напоминая грохот тамтама во время праздничного танца. Она боялась вождя не меньше, чем речного дьявола, и ей казалось, что Обебе вот-вот проснется от стука ее сердца и прерывистого дыхания, но тот продолжал равномерно храпеть. Подкравшись вплотную, Ухха увидела то, за чем пришла. Ухватившись трясущимися руками за край мешка, она потянула его на себя, пытаясь вытащить из-под грузного неподвижного тела вождя. Обебе зашевелился, и Ухха отпрянула назад. Спящий повернулся на другой бок, и девочка, уверенная в том, что вождь проснулся, приготовилась было бежать, но страх сковал ее члены, и она осталась неподвижной. Обебе вновь захрапел. Ухха так волновалась, что мечтала уже только об одном: поскорее выбраться отсюда. Взглянув в последний раз расширившимися от ужаса глазами на спящего, она вдруг увидела, что мешок освободился из-под тяжести тела вождя. Мгновение спустя девочка уже развязывала веревку дрожащими руками. Ее била крупная дрожь, но страх перед речным дьяволом, обещавшим уничтожить деревню, оказался сильнее. Ухха нащупала кусок металла — единственный незнакомый предмет в мешке. Конечно, это был ключ. Его вместе с ошейником и цепью Обебе снял с убитого араба. Торопливо завязав мешок, Ухха сунула его на прежнее место и, сжимая в похолодевшей ручонке ключ, поползла к выходу.
