— Если мы хотим выбраться отсюда — нельзя терять ни минуты. Наконец-то мы опять вместе, и ничто не должно нас задерживать. Вопрос лишь в том, какой путь самый безопасный. Парочка, удравшая от нас, очевидно, бежала через люк и закрыла его за собой, чтобы отрезать нам путь к отступлению. Попробуем через главный вход. Вас провели по этому маршруту? — обратился Тарзан к Берте.
— Да, — ответила она, — но у основания лестницы комната, и в ней полно вооруженных людей. Вряд ли мы сумеем проскочить.
В этот момент Отобу вдруг приподнялся и принял сидячее положение.
— Так ты жив? — удивился человек-обезьяна. — Ты ранен?
Негр осторожно поднялся на ноги, помахал руками и ощупал голову.
— Кажется, у Отобу все на месте, бвана, — ответил он. — Только у него очень сильно болит голова.
— Ничего, это пройдет, — успокоил его Тарзан. — Так ты хочешь вернуться на родину в страну вамабо?
— Еще как, бвана!
— Тогда веди нас из города самым безопасным путем.
— Безопасного пути нет, — ответил чернокожий. — Если мы и доберемся до ворот, нам придется принять бой. Я могу вывести вас из дворца и провести боковыми улочками. Вы одеты, как люди этого проклятого города, поэтому до ворот можно пройти почти без риска, но там — другое дело: никому не разрешается покидать город ночью.
— Делать нечего, — ответил Тарзан. — Нужно идти. Отобу провел их через сломанную дверь, и они оказались в длинном коридоре. Пройдя половину пути, Отобу свернул в боковую дверь, миновал несколько помещений, поплутал по бесчисленным коридорам, спустился по лестнице и подвел их к неприметной дверце, выходившей на боковую улицу позади дворца.
Двое мужчин, девушка и черный раб не являлись необычным зрелищем на улицах города, поэтому редкие прохожие не обращали на них внимания, кроме того, вся группа старалась держаться тени, а освещенные участки они пробегали как можно быстрее. Они уже прошли большую часть пути, как вдруг до их слуха донеслись звуки тревоги и смятения.
— Что бы это значило? — поинтересовался Тарзан, заметив, что Отобу задрожал как в лихорадке.
— Беда, бвана, — ответил тот, стуча зубами. — Они обнаружили то, что случилось во дворце Веза, мэра города. Его сын и девушка, которые сбежали, вызвали солдат, и сейчас, вероятно, обнаружили труп Веза.
— Интересно, — ответил Тарзан, — нашли ли они то тело, которое я выбросил из окна?
Берта Кирчер, разбиравшаяся в туземных диалектах, поняла, о чем они говорят, и спросила Тарзана, знает ли он, что человек, выброшенный им из окна, являлся наследным принцем.
Человек-обезьяна рассмеялся.
— Нет, не знал. Но если они обнаружили тело, это значительно усложнит наше положение.
Шум позади них все более усиливался, и неожиданно раздались звуки горна.
— Скорее, бвана, — вскричал Отобу, ускоряя бег, — все хуже, чем я думал.
— Что ты хочешь этим сказать? — спросил Тарзан.
— Это сигнал общей тревоги. На ноги поднята вся королевская охрана, и спущены королевские львы. Боюсь, нам не спастись.
Стало ясно, что они все-таки обнаружили тело Метака. Вновь в ночной тиши раздались звуки горна.
— А это что? — поинтересовался человек-обезьяна.
— Они вызывают попугаев.
Молча и быстро группа продвигалась вперед, но вскоре их внимание привлекло хлопанье крыльев над ними. Взглянув верх, они увидели попугая, кружащегося над их головами.
— А вот и птичка, Отобу, — сказал Тарзан с усмешкой. — Они что, намерены затравить нас попугаями?
Негр застонал, когда птица устремилась к городским воротам.
— Теперь мы действительно погибли, бвана, — закричал чернокожий. — Птичка, как вы изволили выразиться, заметила нас и полетела предупредить стражу!
— Ты что, Отобу! — раздраженно воскликнул Тарзан. — Ты так долго прожил среди этих психопатов, что и сам рехнулся?!
— Нет, бвана. Я не псих. Вы их не знаете. Эти проклятые птицы — настоящие демоны. Они говорят на языке горожан, а, собравшись в большую стаю, могут даже напасть на нас и убить.
— Как далеко мы от ворот? — спросил Тарзан.
— Не очень, — ответил негр. — За следующим поворотом мы увидим их, но проклятая птица долетела раньше и теперь созывает стражу.
Справедливость этих слов была немедленно подтверждена звуками многочисленных голосов. Впереди слышались громкие крики команд, а сзади нарастал шум преследования: возгласы людей и рычание львов.
Беглецы выскочили на узкую аллею, ведущую к воротам, но вдруг из черной тени дерева возникла могучая фигура огромного льва.
Отобу остановился и спрятался за спину Тарзана.
— Взгляните, бвана, — запричитал он, — черный лев из леса.
Тарзан выхватил саблю, висевшую у него на боку.
— Мы не может отступать, — сказал он, — попугаи, львы, люди — все равно. — И он твердо шагнул в сторону ворот. Ветер дул Тарзану в спину, в сторону льва, и, когда человек-обезьяна подошел почти вплотную к молчаливо стоявшему Нуме, вместо грозного рычания раздалось тихое мурлыкание. Тарзан перевел дух.
— Спокойно, — крикнул он. — Это Нума из ямы-западни! Не бойтесь, он не причинит нам зла.
Лев повернулся и зашагал рядом с Тарзаном вдоль узкой аллеи.
Вскоре они увидели ворота, их защищало не менее двадцати воинов, готовых к схватке. Сзади усиливался, приближаясь, шум погони. Тарзан остановился и повернулся к летчику.
— Сколько у вас патронов, Олдуик?
— Семь в обойме и около дюжины в кармане.
— Будем атаковать, — сказал Тарзан, — Отобу, останешься с женщиной. Олдуик, вы пойдете слева от меня, а Нуме, думаю, не надо объяснять, что делать.
Огромный лев, обнажив клыки, уже рычал на стражу. Воины немного растерялись перед лицом этого чудовища, которого боялись больше всего на свете.
— Когда мы двинемся, Олдуик, — продолжал человек-обезьяна, — сделайте один выстрел, это должно их напугать. Потом стреляйте только в случае необходимости. Все готовы? Пошли!
Тарзан бросился вперед. Олдуик выстрелил, и воин в желтой тунике вскрикнул и упал лицом вниз. На какое-то мгновение стражники растерялись, и вот-вот могла возникнуть паника, но офицер отдал команду, и ряды сомкнулись.
— А теперь все вместе! — крикнул Тарзан. Лев, поняв намерение Тармангани, бросился следом, свирепо рыча.
При виде огромного зверя, несущегося прямо на них, стражники разомкнули цепь. Одни бросились направо, другие налево. Крики и приказы впавшего в бешенство офицера не могли побороть врожденного инстинкта самосохранения. С хищным ревом Нума повернул направо и набросился на группу охранников, нанося удары своей смертоносной лапой.
Тарзан бросился к офицеру, этот маньяк владел своей кривой саблей как большой мастер фехтования, для человека-обезьяны же этот вид оружия был почти незнаком. Олдуик не решился выстрелить, боясь промахнуться и попасть в Тарзана. К своему ужасу он вдруг увидел, как с помощью профессионального приема офицер выбил саблю из рук Тарзана, оставив его безоружным. С торжествующим воплем офицер занес саблю над головой человека-обезьяны, чтобы нанести последний удар. Внезапно, к удивлению Тарзана и Гарольда Олдуика, офицер, вытянувшись, замер; сабля выпала из его рук, безумные глаза закатились, и на губах показалась пена. Задыхаясь, как от удушья, он зашатался и упал к ногам человека-обезьяны, корчась в страшных судорогах.
Тарзан поднял саблю и вопросительно взглянул на Олдуика.
— Парень — эпилептик, — пояснил лейтенант, — переволновался — и вот результат. Думаю, этому заболеванию подвержены многие из них, но нет худа без добра: нормальный человек давно бы вас прикончил.
После утраты командира охранники казались растерянными. Они сгрудились слева от ворот, крича во весь голос и с надеждой глядя в ту сторону, откуда доносился шум приближающейся погони. Шестеро охранников все еще стояли, загораживая ворота. В тусклом свете факелов блестело их оружие, а лица, искаженные гримасой ярости и страха, тем не менее выражали решимость.
Нума помчался за двумя стражниками, улепетывающими вдоль крепостной стены. Человек-обезьяна обратился к лейтенанту Олдуику.
