— Понимаю. Хорошо. В сущности, у меня к вам три предложения, они звучат так: Австрия, Франция и Израиль. — Альберт удивленно поднял брови, но промолчал, а Саша продолжил: — Они будут реализовываться последовательно и к взаимной выгоде обеих сторон.

— Александр, вы интригуете меня. Нельзя ли поподробнее?

— Хорошо. Австрия. Дело в том, что Габсбурги меня порядком расстроили, когда предали Россию в Восточной войне. Я хочу вернуть им долг с очень большими процентами. То есть вы, наверное, понимаете, что участие России в предстоящей войне — дело решенное, как и то, на чьей стороне она выступит. Однако я хотел бы максимально минимизировать потери своих солдат, да и австрийских тоже. Мне не нужны горы трупов. Поэтому необходима ваша помощь.

— И в чем она будет заключаться?

— После вступления России в войну в Вене должно произойти восстание. И образоваться обычная коммуна. Что будет с Францем-Иосифом и его семьей, меня не интересует. Пусть хоть погибнут в пожаре восстания — это дело Австрии. — На слове «погибнут» Александр сделал особый акцент и выдержал легкую паузу, вызвав легкую ухмылку на лице Альберта, который все понял. — Мне важно только то, чтобы Вена к моменту подхода русских войск к ее пригородам сформировала временное правительство, с которым можно будет вести переговоры. Хотелось бы избежать штурма и, соответственно, разрушения австрийской столицы.

— А что это даст Ротшильдам?

— Австрию во главе с марионеточным правительством. Само собой, падение Габсбургов приведет империю к развалу, но это неизбежно. Богемия и Венгрия отойдут совершенно точно. Сейчас, я думаю, это сложно обсуждать, так как тот хаос, в который погрузятся земли Габсбургов, будет носить довольно непредсказуемый характер. Конечно, Ротшильды получат не всю Австрийскую империю в фактическое владение, а только ее часть, но это тоже не мало. Вам это интересно?

— Вполне. Какие сроки?

— Думаю, дело начнется не раньше весны следующего года. Успеете?

— Да.

— Отлично. Как вы понимаете, после Австрии будет Франция. По тому же сценарию. А потом Израиль.

— Но Израиля ведь нет. Это умозрительная страна, о которой мечтают некоторые евреи.

— Мечтают? Давайте воплотим в жизнь эту мечту.

Альберт посмотрел внимательно и очень подозрительно на цесаревича и спросил:

— А зачем вам это? — Причем на слове «вам» был сделан очень резкий акцент.

— Честно?

— Я на это надеюсь.

— Создание этой страны неизбежно. Рано или поздно она появится. Поэтому я хочу сделать это и закрыть подобный вопрос, дав евреям России, которым не нравится у нас жить, место, куда они смогут уехать. Вы ведь понимаете, что в Европе с каждым годом растет антисемитизм. Это объективный процесс, связанный с деятельностью вашей диаспоры, и я с этим ничего поделать не смогу ни в России, ни где-то еще. Будут погромы. Будут грабежи. Будут убийства. Поэтому я считаю разумным подготовиться заранее к худшему. В России много евреев. И я хочу, чтобы в случае нарастания напряженности им было куда уехать. Кровь в этом деле ни к чему хорошему не приведет.

— Если вы так печетесь о евреях, то почему бы вам не отменить законы, их дискриминирующие? — Альберт продолжал подозрительно смотреть на Сашу.

— Проблема не в евреях, проблема в их диаспоре. С точки зрения государства и права ее можно квалифицировать как организованную преступную группировку. Не только еврейскую — любую диаспору. В России на данный момент есть только еврейская, и ее влияние велико. Если я, придя к власти, отменю законы, дискриминирующие евреев, то спустя некоторое время большая часть важных постов в государстве будет занята представителями этой национальности. В первую очередь за счет помощи диаспоры. Тут есть одно важное «но». Дело в том, что, заняв посты с помощью диаспоры, эти люди будут работать не на государство, а на диаспору. К чему это приведет? — Альберт криво улыбнулся. — Да, да. Именно к этому. Я ничего не имею против вашего народа, но это еще не значит, что я готов пойти на уничтожение Российской государственности. Я говорю открыто, чтобы между нами не было недопонимания.

— Это очень похвально. Впрочем, ответить хоть сколь-либо ясно на ваше предложение я пока не могу. Мне нужно посоветоваться.

— С родственниками, как я понимаю?

— Да.

— Как скоро вы сможете дать свой ответ?

— Два месяца вас устроит?

— Вполне. Кстати, вы не спросили относительно того, где я хотел бы видеть Израиль?

— А это имеет смысл? Думаю, важен сам факт вашего желания помочь в создании этого государства. Меня только один вопрос волнует — вам про Израиль кто-то подсказал?

— Нет. Дело в том, дорогой Альберт, что его создание уже давно настолько очевидно, что только предрассудки правящих домов сдерживают факт его появления.

— Хм… — Родшильд задумчиво потер затылок и задумчиво посмотрел на Александра: — Необычный вы человек.

— Мне приятно это слышать. Впрочем, все вопросы, которые меня интересовали, мы обсудили. У вас есть желание по ним что-то уточнить?

— Мне нужно посоветоваться. И если мы примем ваши предложения, что очень вероятно, то можно уже будет обсуждать детали. А пока, к сожалению, я думаю, как говорят у вас в России, нет никакого смысла делить шкуру неубитого медведя.

Когда 2 июня Александр добрался до Москвы, несколько встревоженный Бисмарк его там уже ждал второй день.

— Ваше Императорское Высочество, мы очень хотим, чтобы Россия помогла нам в этой войне, но то, что вы просите, мы не можем дать. Давайте говорить прямо — Пруссия выступает в качестве объединителя земель, населенных немцами. Как в таких условиях мы можем вам передать Шлезвиг-Гольштейн и Восточную Пруссию? — Бисмарк развел руками, выражая свое непонимание. — Ведь если мы это сделаем, то потеряем всякую поддержку в глазах собственного народа, и войны с Францией не будет. Северные германские земли не поддержат Пруссию, которая так легко отдает свои коренные владения.

— Я рад, что вы стали говорить прямо. — Саша улыбнулся. — И что вы надумали?

— Вас заинтересует прусская провинция Позен, то есть Великое княжество Познаньское? Оно населено преимущественно поляками, и мы можем ее передать, «дабы воссоединить польский народ в границах Российской империи».

— Взамен вы хотите, чтобы Россия поддержала вас в войне против Австрии и предоставила пятнадцать тысяч винтовок при пяти миллионах патронов? Само собой, отказавшись от претензий на Шлезвиг-Гольштейн и Восточную Пруссию?

— Да. Именно так.

— А что с Данией?

— В каком смысле?

— Вы же понимаете, что она тоже примет участие в войне, попытавшись вернуть утерянное герцогство.

— Да, это очевидно.

— Вам что-то еще с Дании нужно?

— Нет. Пруссии от Датского королевства не нужно ничего.

— Хорошо, тогда я хотел бы расширить интересы Российской империи несколькими пунктами. — Бисмарк предельно сосредоточился на цесаревиче. — Во-первых, после разгрома австро-датской армии Российская империя хотела бы забрать датские колонии. Исключая, конечно, Фарерские острова, Гренландию и Исландию, за которые костьми ляжет Великобритания. Во-вторых, Германская империя должна будет предоставить России территорию под военно-морскую базу на побережье Северного моря в вечное владение. Желательно недалеко от предполагаемого места прохождения судоходного канала. Не думаю, что вам будет очень обременительно совершить подобный акт дружбы и взаимопомощи. В-третьих, Кристиан IX подпишет договор о совместной защите датских проливов Пруссией и Россией. Иными словами, предоставит территорию под создание военно-морских баз, необходимых для полноценной блокировки проливов в случае военной угрозы. Вас устраивают такие дополнения?

— По первому и третьему пунктам возражений нет, особенно по третьему, который служит не только укреплению России на Балтийском море, но и Пруссии. А вот по второму предложению я вынужден отказать. Дело в том, что Пруссия не располагает землями на побережье Северного моря, которые можно было бы использовать в качестве военно-морской базы. То есть мы рады бы вам их выделить, но нечего. Или вам будет достаточно просто обычной бухты для строительства порта, который толком и не укрыть от нападения эскадры противника?