— Ну и союзники у нас, — покачал головой Александр.

— Отвратительные, но все одно — они смогли сковать более пятидесяти тысяч турецких войск в непосредственных боях.

— Неплохо, но, боюсь, это все, чем они нам смогут помочь. — Александр всем своим видом выражал неудовольствие. — Давайте вернемся к Балканам. Как проходит восстание в Валахии?

В дверь постучался слуга и, скользнув тенью, вошел.

— Сэр, к вам посетитель.

— К черту посетителей!

— Он сказал, что прибыл из Стамбула по делу русской эскадры.

— Что? Как его зовут?

— Сэр Эндрю, Эндрю Сильверстон.

Вместо ответа лорд сам вышел в приемную и увидел одного из своих офицеров, числящихся среди погибших. Тот стоял у окна с перевязанными лицом и рукой и мрачно смотрел куда-то вдаль.

— Эндрю! Вы живы! — радостно воскликнул Хью Чилдерс.

Сильверстон повернулся всем корпусом. Более странного взгляда Хью еще не встречал.

— Сэр, давайте сразу к делу.

— Конечно, конечно. Прошу в мой кабинет.

— Что же там случилось?

— Русские канонерские лодки сблизились на дистанцию действенного огня и уничтожили всю турецкую эскадру, — лицо офицера исказила короткая гримаса, напоминающая кривую ухмылку. — Эскадру броненосцев.

— Но как? — Мы тут уже голову сломали над этой задачей.

— Мы шли кильватером на сближение, как и полагается броненосной эскадре. Предполагали, что они тоже атакуют кильватером и завяжут артиллерийскую дуэль. Но русские шли походными колоннами прямо на нас, стремясь максимально сблизиться. Хотя в их положении надлежало держать предельную дистанцию, дабы мы по их небольшим кораблям не могли попасть.

— Зачем они это делали?

— Мы не сразу сообразили. А когда поняли, было уже поздно. У них оказались весьма скорострельные орудия, кроме того… — Эндрю ненадолго прервался, как бы задумавшись о чем-то. — Их снаряды начинены очень серьезным взрывчатым веществом поразительной разрушительной силы.

— Этот пресловутый бездымный порох?

— Нет. Что-то другое. Снаряды взрывались с явственно заметным черным дымом. Помните отчет о датской войне? Датчане тоже говорили о том, что русские трехдюймовки били очень болезненно? И тоже упоминали про черный дым.

— Да. Нам всем тогда показалось, что датчане просто сгущают краски и оправдываются.

— Оказалось, что нет. Конечно, столь малый калибр не способен повредить главный броневой пояс, но на броненосцах хватало плохо защищенных мест, да и просто — щелей. А русские скорострелки просто засыпали снарядами корабли эскадры. Один из них смог воспламенить заряды пороха, расположенные возле орудий главного калибра на флагмане. Которые, видимо, вызвали пожар в пороховом погребе. Взрывом меня сбросило с корабля и слегка контузило.

— А флагман?

— «Азари Шевкет» скрылся под водой меньше чем за минуту, утащив с собой большую часть экипажа. Я вообще спасся чудом. Даже трижды чудом. Первое заключается в том, что при взрыве меня осколками даже не задело, а просто сбросило за борт ударной волной. Второе в контузии, которая оказалась довольно легкой, иначе бы я просто утонул. А третье в том, что взрывом сорвало и бросило в воду множество деревянных обломков с корабля. Если бы не та балка, то я бы не доплыл до берега.

— Да, сэр. Вас, верно, сам Нептун хранил.

— Не знаю, кто конкретно, но точно кто-то мне помогал. Думаю, с флагмана турецкой эскадры только я выжил.

— Еще три матроса. Их русские после боя подобрали.

— Повезло им, — совершенно безучастно произнес сэр Эндрю.

— А потом что было, после взрыва флагмана?

— Я плохо ориентировался, да и контузия. Мне показалось, что турецкие броненосцы отвернули и подставили под русские пушки свои юты, лишенные всякой брони. Это их погубило.

— Вы считаете, что турки могли победить?

— Да. Более того — просто обязаны. Дистанция боя была очень небольшой. Многие корабли перестреливались с двух-трех кабельтовых. А русские должны были либо пройти сквозь наш строй, либо сделать поворот «все вдруг» и пойти кильватером. В любом случае, шанс утопить русские лоханки был велик. Но турки его упустили, повторив позор сражения при Фидонисе.

— Признаюсь, вы меня удивили. Мы тут все пришли к мнению, что русские топили турок своими осадными мортирами.

— Я не заметил ни одного выстрела из осадной мортиры, сэр.

— Малокалиберные скорострельные пушки с мощной взрывчаткой, — задумчиво произнес сэр Хью.

— Как ни странно, но я считаю всю эту битву одной сплошной случайностью. Будь турецкие канониры лучше обучены, а их капитаны храбрее, уверен, что русских бы разбили. Да и незнание оружия противника сказалось. Честно говоря, я, как и все адмиралтейство, считал все эти датские оправдания о мощных снарядах малокалиберных орудий сказками. Мы не были готовы к такому сюрпризу. Они нас удивили.

— Достать бы несколько образцов их корабельных орудий… и снаряды…

— Со снарядами, я думаю, это можно устроить. Подкупить кого-нибудь на складах несложно. Одного снаряда нам за глаза хватит для исследования, а при русском разгильдяйстве они и не заметят пропажи.

— Да, вы правы. Так и поступим.

Оставшись один, лорд Чилдерс погрузился в размышления.

В ближайшие дни предстояло участие в заседании правительства, а также выступление в палате лордов. И в первую очередь следовало решить, как извлечь максимальную пользу из результатов боя при Бургасе.

В этой истории было два обстоятельства, которые могли сильно повредить репутации — как Адмиралтейства, так и его личной. Во-первых, в подготовке турецких моряков участвовали офицеры Флота Ее Величества, а только что покинувший кабинет капитан Сильверстон находился на флагмане в качестве военного советника и фактически командовал кораблем в том роковом бою. А во-вторых, один из потопленных кораблей — «Хивзи Рахман» — был построен на английских верфях под общим руководством чиновников Адмиралтейства и лично его, лорда Эндрю Чилдерса. Да и остальные, честно говоря, лишь немного уступали продукции государственных верфей. А это означало, что основной причиной разгрома османского флота не стоит называть ни плохую выучку моряков, ни низкие боевые качества кораблей. Оставался единственный фактор — убийственная мощь новых русских снарядов. И подать его следовало так, чтобы ни у кого не осталось в этом сомнения. Чилдерс уже знал, как начнет свою речь в палате лордов:

«Господа! Империя в опасности! Русские варвары сумели начинить свои снаряды взрывчаткой чудовищной силы и теперь способны потопить любой из существующих ныне военных кораблей. Видит Бог, мы всячески противились дальнейшей эскалации гонки броненосцев, но обстоятельства заставляют нас принять решение — или поднять брошенную перчатку, или отказаться от борьбы за первенство на морях». Ну и далее в том же духе: «Нам нужны новые могучие корабли, чья броня будет неподвластна любым снарядам», «И если героические усилия страны по ликвидации возникшей угрозы потребуют от каждого жертв и ограничения личных потребностей, я готов первым отказаться от…». Ну, например — ежедневной сигары после утреннего кофе (зевакам незачем знать, что доктора настойчиво рекомендуют лорду Адмиралтейства ограничить курение одной сигаретой в день).

Но это палата лордов — сборище болтунов и профанов. Для премьера и королевы нужны аргументированные предложения: если нужны новые корабли, то какие и кто возьмется их построить. Как удачно, что нынешний главный строитель флота носится с идеей создания именно такого корабля — мореходного монитора с главным броневым поясом, прикрывающим весь борт от форштевня до ахтерпика включительно, толщиной в оконечностях не менее восьми полновесных английских дюймов, а не русских недомерков, которые почти на треть короче. Правда, платой за это станет полный отказ от вспомогательного парусного вооружения и солидное водоизмещение не менее девяти тысяч тонн. И сам броненосец получается дорогим, да и потребует развитой сети бункеровочных баз и судов-угольщиков для эксплуатации. Именно поэтому год назад, когда ради экономии похудевшего бюджета пришлось даже отложить достройку практически готового «Кэптена», Лорд Чилдерс сам, не доводя дела до обсуждения такого проекта, категорически отказал в его реализации. Но теперь, в связи с вновь открывшимися обстоятельствами, решение может, да, черт возьми, должно быть пересмотрено. В конце концов, за господство на морях надо платить, а милые сердцу адмиралов паруса можно сохранить во флоте колоний.