— Хорошо. Пожалуй, вы правы, не стоит торопить события. По Франции все? Или у вас есть какие-нибудь дополнения?

— Ваше Императорское Величество, я считаю, что нам нужно вмешаться в дележ французской метрополии и попытаться заполучить себе Марсель с окрестностями в качестве опорной военно-морской базы. Если верить текущему соотношению сил, то Марсель станет пограничной территорией между Испанией и Италией. За него сейчас идут очень серьезные споры.

— И вы хотите в них влезть? Чтобы итальянцы с испанцами навалились на нас? — улыбнулся Александр. — Вы понимаете, что за минувшие десять лет Российская Империя чрезвычайно прибавила в размерах? Нам нужно аккуратнее относиться к новым приобретениям. Мы и так уже отдавили ноги практически всем державам на этой планете.

— Марсель — это очень важно. Я понимаю, что у нас может не хватить ресурсов, но он — одна из важнейших ключевых точек Западной Европы и Средиземноморского бассейна. Сейчас есть шанс ее захватить. Будет ли такая возможность завтра — никто не сможет сказать, — фон Валь был сама серьезность.

— Товарищи, — Император обратился к остальным участникам совета, — кто-нибудь желает поддержать предложение Виктора Вильгельмовича? — Несмотря на то что Александр явно намекнул на свое неудовольствие от подобной инициативы, фон Валя поддержал практически весь совет, выступая по очереди и убеждая Императора в том, что Марсель нужно брать. Он же, в свою очередь, молчаливо и внимательно выслушивал ораторов, пытаясь понять, как бы избежать последствий влезания в эту банку с пауками, каковой представлялась процедура дележа европейских владений Франции.

— …таким образом, с точки зрения развития Военно-Морского флота, наличие в наших руках Марселя — ключевой фактор контроля всего Средиземноморья, — подвел итог своего выступления Николай Андреевич Аркас.

— Хорошо. Мы попробуем участвовать в этом дележе. Но, боюсь, что Марсель нам просто так не отдадут, — покачал головой Александр.

— Отдадут, — довольно улыбнулся фон Валь. — Я озвучил предложение, которое мне прислал князь Горчаков, дабы я проверил кое-какие сведения по нему. Италия и Испания, не желая уступать Марсель друг другу, согласятся на компромиссное решение. Мы получимся своего рода громоотводом.

— Почему князь не прислал уведомление об этом предложении мне? — слегка разозлился Император.

— Оно еще не оформлено, и идут только предварительные консультации кулуарного характера. Кроме того, если мне не изменяет память, вы приказали князю действовать самостоятельно, не отвлекая вас по пустякам.

— Хорошо. Если подобное положение дел их устраивает, я не против инициативы князя. Впрочем, особенно жадничать ему не стоит. Для создания опорной базы военно-морского флота нам обширных территорий не нужно занимать. Но критически важно обставить дела таким образом, что наши союзники уговаривали Россию взять Марсель себе. Хотя бы формально. Мы же пойдем на это только из уважения к их пожеланиям. И никак иначе. Вы поняли меня?

— Так точно, Ваше Императорское Величество.

— Что-нибудь еще?

— По Франции у меня все, — кивнул довольный фон Валь. — Переходить к вопросам по Османской Империи?

— Конечно.

— Итак. Войска нашего противника локализованы в центральной части Малой Азии. Точно определить численность личного состава очень затруднительно. Ориентировочно — порядка пятидесяти тысяч человек. Вооружение легкое. На всю армию десятка два старых гладкоствольных пушек.

— А что, они не ищут каналов получения помощи от наших «друзей»?

— Ищут, конечно. Но безвозмездно ни англичане, ни пруссаки помогать сейчас не могут. Не то у них состояние. Да и мы их ценность, как покупателей, подрываем потихоньку. В частности, для ликвидации золотого запаса мы провели двенадцать успешных диверсионных операций, в ходе которых получилось захватить у остатков войск Османской Империи денежных средств на двести сорок миллионов рублей драгоценными металлами. Кроме того, нам удалось ощутимо проредить их стада живности — главную ценность на просторах тех земель.

— Каким образом? Вы их травили?

— Нет. Мы продали им остатки своего старого оружия под видом контрабандистов. Выгребли все, что было у нас на складах со времен Наполеоновских войн, и обменяли на коней, коров, овец и верблюдов. Ну и на остатки драгоценных металлов. Можно сказать, что на текущий момент финансовые ресурсы этих горе-вояк практически исчерпаны.

— Зачем вы продали им оружие? — удивился Киселев.

— Затем, что нам оно не нужно, так как чрезвычайно устарело. Разве что на металлолом пускать, ибо для войны оно не нужно. А упустив эту возможность, мы бы усилили наших врагов. В конце концов, пятьдесят тысяч необученных солдат с изношенными гладкоствольными ружьями для нашей армии сейчас — не противник.

— Виктор Вильгельмович, — спросил Александр, не давая Киселеву возразить фон Валю, — а что с ближневосточным театром военных действий? — Вместо ответа фон Валь кивнул на Петра Семеновича Вановского, и тот, чуть кашлянув, встал.

— Воспользовавшись затишьем на Балканах, мы, силами пятой пехотной дивизии, произвели высадку в Палестине, отрезав и разгромив юго-западную группировку турецких войск, которая сдерживала египетские полки. Османы были чрезвычайно измотаны в предыдущих боях и особенного сопротивления не оказывали. Многие сдались в плен. Подтянув в Палестину остальные части третьего пехотного корпуса генерал-полковника Павлова Платона Петровича, мы, сдав захваченные позиции союзникам, атаковали с тыла турецкие части, сдерживающие персидскую армию, и разбили их.

— То есть генерал-полковник Павлов смог объединиться с частями Кавказского фронта?

— Так точно. От дальнейшего наступления мы воздержались, так как корпус был сильно измотан боями в пустыне. Имеются большие санитарные потери.

— Раненые?

— Нет, заболевшие. Климат очень непривычный, да и с водой были проблемы. Но, думаю, в течение нескольких месяцев большая часть солдат вернется в строй.

— Это хорошо. Персия так и не смогла потеснить турок?

— Нет. Их солдаты совершенно необучены и дурно вооружены. Как они вообще сдерживали турок от выхода к нам в тыл — одному Богу известно. На данный момент войска южных союзников удалились с театра военных действий к местам постоянной дислокации.

— То есть они ушли домой при первой возможности?

— Да. Но их можно понять — военное дело у них поставлено очень плохо. Я бы сказал — чрезвычайно. Это фактически кое-как вооруженные туземцы. Их боевая ценность практически равна нулю.

— Что с добровольческими батальонами?

— Они распущены в полном объеме. Из их состава отобрано десять тысяч человек, которых зачислили в учебные роты Российской Императорской армии. Преимущественно в пехоту.

— Насколько я помню, там были преимущественно болгары и армяне. Они же далеко не все понимают русский язык. Как им приказы отдавать будут?

— У них шли усиленные занятия языком по отработанной схеме, — с места ответил командующий Кавказским фронтом Евдокимов Николай Иванович. — Дмитрий Алексеевич Милютин поделился с нами опытом Дальнего Востока, где в составе армии и флота довольно много инородцев.

— Кроме того, — подал голос военный министр Милютин, — мы смогли набрать из числа беженцев на Кавказе и на Балканах около двадцати тысяч добровольцев в военно-строительные части.

— Возвращаясь к Османской Империи, — продолжил стоящий фон Валь, — я хочу пояснить, что собственно никаких особенных материалов по ней больше нет. Остаток армии с коллективным руководством из ряда крупных офицеров никак не может определиться со своей позицией и никакой опасности не представляет. На Балканах свирепствует ведомство имперской контрразведки, а потому я туда особенно нос не сую. На Ближнем Востоке нет ничего определенного. Кочевые племена слабы, малочисленны и ведут себя довольно тихо. Вот, в общем-то, и все, — пожал плечами Виктор Вильгельмович.

— А что с миром?

— А не с кем его подписывать. Остатки Османской Империи не имеют единого центра власти, потому что генералы никак не могут между собой договориться. В Болгарии творится какая-то совершенная неразбериха. В Валахии все еще военное положение. Бессарабия оккупирована нашими войсками, а ее бывшие правители сидят в Трансильвании и отказываются с нами вести переговоры. В Греции волнения. Нежелание короля Георга I выступать в роли союзника Российской Империи в разгроме османов привело к массовым стихийным бунтам. Фактически Греция стоит на пороге гражданской войны. Ей сейчас точно не до переговоров и уточнений границы. Собственно, только Сербия и Черногория вполне «в себе». Да и европейское сообщество не сильно желает обсуждать османский вопрос. Им не до этого. Не с кем вести переговоры, — снова пожал плечами фон Валь.