— Это скорее обычное обобщение, а не выводы.
— Вы правы. Вывод у меня следующий — на Земле существует какой-то центр, существенно нас опережающий в научно-техническом прогрессе, и мы о нем не знаем. Прямо роман «20000 лье под водой» какой-то.
— Описание подводной лодки «Наутилус» там дается слишком пространно, впрочем, даже их достаточно, чтобы понять — она полностью вымышлена. А в нашем случае эскизы работают.
— Вы видели действующие подводные лодки? — оживился Путилов, пытаясь зацепить за эту фразу Императора.
— Именно так. У меня есть определенный источник сведений, который разглашать нельзя, потому что он, мягко говоря, необычен.
— Какие-то потусторонние силы? Дьявол?
— Да, конечно, у меня в подвале дворца, прямо под нами, черти сидят и выдумывают всякие диковинки, — засмеялся Император. — Все намного сложнее…
— Ваше Императорское Величество, я ведь себя совершенно извел. До чего я только не додумывался. От раскопок легендарной Атлантиды до масонских тайн. И все никак не сходится. Но все равно, скорее всего, где-то есть некий тайный центр с чрезвычайно высоким уровнем научного и технического развития.
— Уверяю вас, Николай Иванович, на этой планете нет сейчас уровня технологий выше нашего, — очень серьезно сказал Император.
— Значит, это гости с других планет? Откуда они? Марс? Венера?
— Нет. Николай Иванович, прекращайте гадать на кофейной гуще. У вас нет ключевого элемента мозаики, потому и выводы получаются неверными. И не расстраивайтесь, ваша попытка не была напрасной — я еще раз убедился, что, не владея этим мелким кусочком информации, вряд ли кто-то сумеет организовать поиски источника в верном направлении. А я перейду к главному. — Тут Александр прервался, собственная фраза напомнила ему концовку анекдота из прежней жизни: «А теперь, Федор, о главном…» Губы Императора тронула легкая улыбка, и, тихонько вздохнув, он продолжил: — Николай Иванович, помните то странное недомогание, охватившее меня сразу после смерти деда?
— Да, Ваше Императорское Величество. Тогда все очень опасались, что августейшая семья понесет новую утрату. Но, — Путилов перекрестился, — Всевышний не допустил…
— А знаете, что послужило причиной всеобщего волнения? — Александр взял небольшую паузу. — В тот день я был так подавлен бедами, внезапно свалившимися на Отечество, что почти не помнил себя. Вечером, перед образами страстно взмолился дать мне возможность узреть грядущее, чтобы иметь возможность отвести от России новые удары. И вот, уже засыпая, услышал Голос… Мне было предложено совершить путешествие в будущее, а потом вернуться обратно. «Но, — предупредил меня Голос, — обратный путь будет нелегок. Туда ты пойдешь по одной тропинке, а возвращаясь, придется выбирать единственно верную из тысяч. Не заблудись, отрок». Он оказался прав. Проснувшись в теле младенца более века спустя после ухода отсюда, я полностью забыл прежнюю жизнь и начал новую с чистого листа, заново знакомясь с миром. Снова учился ходить, говорить, читать… Лишь имя осталось прежним, хотя тогда я об этом не догадывался. Я прожил там тридцать пять лет, прожил как обычный местный житель, не как наблюдатель или исследователь. — Император вновь замолчал на несколько секунд. — К 2009 году я успел как достичь многого, так и потерял всех, кто был мне близок. Более в том мире меня ничто не держало…
— Две тысячи девятый год, — пробуя каждую букву на вкус, произнес Николай Иванович.
— Да. Теперь вы понимаете, откуда все эти знания и технологии? Они во многом отрывочны и не полны, я совершенно нещадным образом насилую свой мозг, пытаясь вспомнить хоть что-то полезное и нужное. Кое-что получается, кое-что нет. И да, вы правы, бензиновый карбюраторный двигатель для меня очень хорошо знаком. В те времена на нем работала, точнее, будет работать значительная часть грузовых и легковых автомобилей.
— Автомобилей?
— Автомобиль — это транспортное средство. Развитие концепции той самой коляски Георгия Найденова. В будущем их будет бегать по дорогам сотни миллионов экземпляров.
— Тогда почему вы не ставили бензиновые карбюраторные двигатели во главу угла? Почему оставили для разработок второй очереди?
— Потому что нефтяные и паровые двигатели для нас сейчас намного важнее, особенно паровые. Дело в том, что для полноценной работы дизельных и бензиновых двигателей, составлявших в совокупности практически весь парк силовых установок автотранспортных средств в начале XXI века, необходим гораздо более высокий уровень промышленности, чего мы с вами и добиваемся сейчас. И еще нужно обладать развитой инфраструктурой, связанной с переработкой нефти и доставкой ее потребителю, наподобие того, что ныне создается для паровых машин, питающихся каменным углем. Всего этого нет, и быстро ничего сделать не получится. Кроме того, насос высокого давления, сердце дизельного двигателя, весьма сложен и дорог в производстве. Повторюсь: для запуска в серию полноценных дизельных двигателей нужен очень серьезный рывок вперед в области науки и заводских технологий. Паровые двигатели, даже самые сложные, вроде тех, что мы ставим на дирижабли, много проще в производстве на нашем технологическом уровне. Я стараюсь выбрать из истории развития техники самые удачные и долгоиграющие изобретения и идеи для решения стоящих перед нами задач.
— Дизельные двигатели, — недоуменно переспросил Путилов. — Что это?
— Компрессионные двигатели внутреннего сгорания. Очень похожи по принципу работы на бензиновые двигатели, только топливо в них воспламеняется не от искры, а от нагрева при сжатии. Для тяжелой техники — на порядки интереснее, чем бензиновые, в том числе и для военной, по целому спектру причин. По большому счету любая военная техника на бензиновом двигателе — это либо извращение, либо отсутствие под рукой подходящего дизеля. Этот тип силовой установки был запатентован Рудольфом Дизелем в 1892 году.
— Рудольф Дизель… где-то я эту фамилию слышал.
— Конечно, слышали. Он ведь у нас в Военно-Инженерной Академии учится. Мы его туда года два назад зачислили, склонив его родителей к переезду в Москву. Вы же сами в его группе несколько раз читали лекции.
— Хм… да, что-то подобное припоминаю.
— Компрессионный двигатель он, конечно, уже не изобретет, но инженером станет хорошим. Думаю, Рудольф обязательно себя проявит очень недурно.
— Я тоже на это надеюсь. Раз уж смог столь замечательный двигатель изобрести. Ваше Императорское Величество, а кем вы были в той жизни?
— У меня была довольно насыщенная и весьма запутанная судьба, — улыбнулся Александр. — В возрасте трех лет я осиротел и воспитывался в детском доме. Там же получил полное среднее образование — десять лет школы, обязательное в то время. Четыре года провел в армии. Служил. Воевал. В воздушно-десантных войсках.
— А что это за войска такие? — удивленно переспросил Путилов.
— Это войска специального назначения наподобие наших новых егерей или пластунов. Отличаются повышенным вниманием к боевой и тактической подготовке, хорошо стреляют, быстро бегают, четко думают в критических ситуациях. И еще их специально готовят к тому, чтобы сбрасывать с аэропланов в тылу врага. Да, не удивляйтесь, те самые аппаратики, что сейчас продувают в аэродинамической трубе, — это не игрушки и не больная фантазия Можайского и Телешева.
— Хм. Поразительно. Хм. Этих солдат сбрасывают? Но как?
— На парашютах, разумеется.
— Так вот откуда вы взяли конструкцию и прочие детали того парашюта, что недавно испытывали?
— Да. К сожалению, более сложные модели я не мог предложить — у нас просто нет ни методик расчетов, ни подходящих материалов для них. Не хочу зазря рисковать своими людьми. Ведь в XXI веке натуральные ткани в парашютном снаряжении практически не используются, так как недостаточно прочны и легки. А мы с вами промышленностью, даже экспериментальной, по изготовлению пластических масс и синтетических тканей просто не располагаем пока. Не тот уровень технологий.
