— Мне кажется, что обычный ремесленник не будет стремиться к личной встрече с дворянами… С ним всё в порядке?

— Ты права, но он хочет иметь возможность исполнять твои заказы так, чтобы ты была полностью удовлетворена результатом. Сейчас Инго в отчаянии, потому что эта работа сыграет ​​большу́ю роль в его будущем, — объяснил Лутц.

По словам Лутца, Инго смог получить сертификат беруфа и организовать свою столярную мастерскую в очень молодом возрасте. Ему тридцать три, так что он немного старше Бенно. Пусть и имелись другие молодые главы мастерских, но в основном они брали на себя руководство, получив мастерскую по наследству или через брак. Большинству же из тех, кто стал главой самостоятельно, было за со́рок. Поскольку Инго едва разменял третий десяток, он считался довольно молодым, и в ассоциации столяро́в его положение было низким. Получить крупные заказы ему было нелегко. Именно поэтому он так отчаянно пытался выполнить мой заказ, чтобы заслужить одобрение ассоциации. Как глава храма, я становилась всё более известной, так как могла давать настоящие благословения, и если он получит моё покровительство, то отношение к нему в ассоциации полностью изменится.

— Подожди… Но разве я уже не отдаю предпочтение его столярной мастерской, направляя туда свои заказы? — спросила я.

Я предполагала, что его мастерская уже может считаться эксклюзивной для меня, поскольку я поручала ему все свои заказы на деревянные материалы для зимнего рукоделия, а также на печатные станки. В конце концов, я уже считала его одним из своих Гутенбергов.

Лутц скрестил руки на груди и ответил:

— Тут всё довольно сложно. Когда мы занимались обустройством монастыря в Хассе, ты через мастера Бенно и главу гильдии разместила свой заказ напрямую в ассоциации столяров, помнишь? У нас не было особого выбора, так как требовалось выполнить все работы как можно быстрее, но обычно тебе следовало сперва поговорить с Инго, чтобы он затем распределил работу между другими мастерскими.

Заказ на обустройство монастыря Хассе был сделан от имени главы храма. Чтобы обсудить необходимые вопросы, Бенно и Густав отправились в ассоциацию столяров как мои представители. И поскольку у нас даже не было времени подумать об эксклюзивности мастерских, они просто позволили ассоциации организовать всё самостоятельно.

Вот только среди моих представителей не оказалось Инго. Изначально организовывать работу должен был Инго, поскольку его мастерская считалась для меня эксклюзивной, но поскольку он даже не слышал об этой работе, пока не получил о ней известие от ассоциации, там начали сомневаться, действительно ли его мастерская пользовалась моим покровительством. Благодаря тому, что мы поручили наш заказ напрямую ассоциации столяров, мы смогли закончить работу над монастырём вовремя, но в результате положение Инго стало шатким.

— В ассоциации думают, что пусть ты и делала заказы в его мастерской ранее, но либо тебе не понравились результаты, либо мастерская Инго вовсе не являлась для тебя эксклюзивной, — пояснил Лутц.

Подобная интерпретация могла означать жизнь или смерть для ремесленника. Неудивительно, что он готов пойти на риск, чтобы защитить статус эксклюзивной мастерской главы храма. И раз эта проблема возникла из-за того, что я поставила на передний план скорость и эффективность выполнения работы, теперь мне следовало восстановить пошатнувшуюся репутацию Инго.

— Хорошо… Я поговорю с ним, — ответила я. — Честно говоря, общаться с кем-то из знакомых со времён Майн — не слишком хорошо. К тому же Инго не знает обстоятельств того, как я стала Розмайн. Однако я тоже хотела бы поговорить с ним, если возможно.

Я хотела обсудить с Инго, как именно он намерен улучшить печатный станок. К тому же, поскольку он был готов пойти на риск, встречаясь с дворянкой, я считала, что стоит вознаградить его за храбрость.

Я отправила ответ на запрос о встрече, и в назначенный день Бенно и Лутц пришли в покои директора приюта вместе с Инго. Судя по всему, перед встречей с дворянкой Инго полностью вымылся и привёл себя в порядок, поскольку он заметно отличался от того вспотевшего ремесленника с щетиной, которого я помнила. Когда я приходила в мастерскую, у него вокруг головы, словно бандана, было повязано нечто вроде полотенца, но теперь я увидела, что волосы Инго цвета охры. Кроме того, вместо грязной рабочей одежды на нём был красивый наряд, отчего его образ отличался от того, что я видела в мастерской. Он казался совершенно другим человеком.

Пока Бенно произносил долгое дворянское приветствие, а я отвечала ему, Инго продолжал молча стоять на коленях. Поскольку он был ремесленником и никогда раньше не имел дела с дворянами, то понятия не имел, что следовало говорить.

— Почему бы нам не пройти в ту комнату? — спросила я.

— Как изволите, — ответил Бенно.

Когда мы вошли в потайную комнату, и дверь закрылась, Бенно хлопнул Инго по плечу.

— Инго, здесь ты можешь свободно говорить. Госпожа Розмайн закроет глаза на твою речь и поведение, но всё же будь осторожен, чтобы не грубить ей и не выказывать неуважения.

— Это хорошо. Я уж боялся, что у меня вообще не будет возможности хоть что-то сказать… — со вздохом признался Инго.

Затем он повернулся ко мне, и в его ярко-голубых глазах вспыхнул огонёк. Несмотря на напряжение, тревогу и страх перед дворянами, его взгляд был наполнен решимостью.

— Девочка… то есть… глава храма? Я хочу спросить одну вещь. Это правда очень важный вопрос. Моя мастерская — действительно единственная столярная мастерская, с которой вы планируете вести дела?

— Я думаю, что единственная… Работу в Хассе требовалось выполнить в как можно более сжатые сроки, а потому я обратилась напрямую в ассоциацию столяров. Похоже, это доставило вам, Инго, множество неприятностей. Но смею вас заверить, что работа, которую вы выполняете для меня, оправдывает мои ожидания.

— Это радует… — ответил Инго.

Затем он вздохнул, и я почувствовала, словно с его плеч свалился тяжёлый груз. Судя по всему, сложившаяся ситуация сильно беспокоила его, поскольку он думал, что сделал что-то не так. Я ощущала себя ответственной за это, но прежде чем успела что-то сказать, Инго расправил плечи и пристально посмотрел на меня, как ремесленник, который не собирался идти на уступки.

— В общем, я хотел бы узнать всё, что вы, глава храма, знаете о том, как улучшить печатный станок. Я намерен сделать его как можно лучше.

В его ярко-голубых глазах отчётливо читалось, что раз он будет улучшать станок, то непременно должен справиться с заданием наилучшим образом. И раз я знала, как это сделать, то должна была всё ему рассказать. Однако из того, что я помнила с тех пор как была Урано, я могла сказать, что изначальный печатный станок, созданный Гутенбергом и представлявший собой модификацию обычного виноградного пресса, постепенно улучшался, пока в конечном счёте не стал в основном металлическим. Печатный станок в нашей мастерской был полностью изготовлен из дерева, а потому, скорее всего, прямо сейчас мы не сможем реализовать все улучшения, придуманные Гутенбергом.

Насколько мы вообще могли улучшить печатный станок? Я попыталась вспомнить, как выглядел печатный станок в музее Планте́на — Море́туса, который я видела на видео. Это самая старая из сохранившихся типографий. Я бы хотела улучшить наши печатные станки до этого уровня, вот только у меня не было достаточно знаний, чтобы суметь нарисовать подробные чертежи.

— В настоящий момент мы кладём бумагу на коробку с печатной формой, а затем помещаем её прямо под пресс, верно? Если возможно прикрепить сюда такую подставку, тогда её можно было бы достаточно просто перемещать. Насколько я знаю, если сделать вот такую ручку, то подставку можно будет легко задвигать и выдвигать, — объяснила я, нарисовав на листе бумаги простой рисунок и показывая жестами, как это должно работать.

Однако после моего объяснения, Инго сильно нахмурился и выдал что-то нечленораздельное. Думаю, ему было сложно представить себе что-то, о чём практически ничего не знаешь. А кроме того, ему ещё предстояло это делать.