— Главный священник, люди Хассе не планируют восстания. Беспокоиться нечего. Вы согласны, Рихт? — спросила я, повернувшись к Рихту, старостам и толпе.

— Конечно, — немедленно ответил мне Рихт, и громкие возгласы согласия раздались по всей площади.

— Вы слышали их, главный священник. Поэтому, пожалуйста…

Только я подумала, что вопрос улажен, как Фердинанд внезапно поднял правую руку на уровень плеча.

— Тогда давайте докажем это.

— А-а? — только и смогла произнести я.

«Извините, Фердинанд, но я понятия не имею, о чём вы говорите. Вы ожидаете от меня какой-то реакции? Тогда, по крайней мере, дайте мне какой-то намёк!» — мысленно жаловалась я.

Пока я паниковала, не зная, что делать, Фердинанд создал штап и приготовился к вызову какой-то магии.

— Я тщательно вырву ростки мятежа, — объявил он, а затем пробормотал, — «гета́йт».

Фердинанд взмахнул штапом, и полупрозрачный янтарного цвета барьер появился на площади, немного в стороне от сцены.

Сначала я подумала, что это обычный щит Шуцерии. На нём имелись те же узоры, но щит, который делала я, когда молилась Шуцерии, был круглым, а созданный Фердинандом представлял собой узкий прямоугольник, напоминающий дверь, достаточно широкий, чтобы двое взрослых могли пройти бок о бок.

— Пусть попытаются пройти через «дверь правосудия». Те, кто искренне сожалеют о случившемся, смогут свободно пройти через неё.

Рихт неуверенно посмотрел на меня. Я знала, что щит Шуцерии пропустит только тех, кто не имеет злого умысла или намерения причинить вред другим. Поэтому я посмотрела в глаза Рихту и подбадривающе кивнула.

— Рихт, я уверена, что вы пройдёте без проблем.

Лицо Рихта засветилось решимостью, он шагнул вперёд, спустился по лестнице и остановился перед янтарным прямоугольником. Люди на площади в ожидании затаили дыхание, а Рихт подошёл к щиту и, пусть в последний момент он выглядел немного испуганным, с легкостью прошёл через него.

— Вот видите, главный священник. Он хороший человек.

— Хм. Похоже, что Рихту можно доверять, но как насчет этого? — спросил Фердинанд, осуждающе глядя на мэра сверху вниз.

Рихт, а также несколько человек из числа старост деревень схватили мэра, стащили его с лестницы и толкнули в сторону «двери».

Как я и ожидала, мэр не прошёл через «дверь», и был отброшен сильным порывом ветра. Полосы света выстрелили из штапа Экхарта и связали мэра.

— Господин Фердинанд, я задержал мятежника.

— Хорошая работа.

Рихт прошёл через «дверь правосудия», но мэр — нет. Я услышала, как все люди на площади одновременно вздохнули, а на их лицах появился страх. Те, кто атаковал монастырь, несомненно, узнали ту же силу, что отбрасывала их во время нападения. Некоторые заметно побледнели.

— Рихт, пусть все жители Хассе пройдут через дверь, — приказал Фердинанд. — Каждый, кого она сочтёт угрозой, будет казнён.

— Главный священник, — сказала я, дёргая его за рукав.

Я хотела сказать ему, что в этом нет необходимости. Но он лишь окинул суровым взглядом горожан и связанного, лежащего ничком мэра.

— Я не знаю, сколько людей здесь могут иметь те же дурные намерения, что и этот дурак. Найти виновных необходимо, если ты не хочешь, чтобы мы уничтожили весь город. Ты не согласна?

— Я верю в людей Хассе. Несомненно, в этом нет…

Но, прежде чем я успела сказать «необходимости», Фердинанд ухмыльнулся и сказал:

— Если жители Хассе настолько добропорядочны, как ты о них думаешь, то такая проверка не будет представлять для них угрозы.

Не имея возможности оспорить его аргумент, мне ничего не оставалось, как согласиться.

— Тогда полагаю, это должно быть сделано. Правильно, Рихт? — спросила я, не зная, что ещё делать, кроме как переложить ответственность на него.

Он не только не возражал против суда, но даже согласился на него с улыбкой.

— Да, глава храма. С этим не будет никаких проблем. В случае, если кого-то ещё отбросит как мэра, я бы предпочёл, чтобы эти люди были устранены прежде, чем навлекут на Хассе новые беды. Мы не можем позволить себе лишиться остатков благосклонности герцога.

Рихт без колебаний поддержал проверку и казнь любых опасных людей, которые могли совершить новые преступления. Его главной целью было спасти город от разрушения, поэтому он просто не мог позволить себе вызвать новое недовольство семьи герцога.

— Эта проверка покажет тех, кто достоин получить милость святой Эренфеста. Как вы видели, я легко прошёл через дверь. Если вы не хотите, чтобы вас казнили как мятежников, вы должны сделать то же самое! — объявил Рихт.

Все на площади выстроились в очередь, готовясь пройти через дверь. Старосты и жители их деревень пошли первыми, но, поскольку они не участвовали в нападении, и мэр оказывал на них очень мало влияния, все они прошли через неё без каких-либо проблем. Но жители Хассе, которые участвовали в нападении на монастырь, выглядели явно напуганными. Они остановились перед «дверью» правосудия, боясь, что их отбросит назад, как это было с мэром.

— Не беспокойся о тех, кто не сможет пройти, — сказал Фердинанд Экхарту. — Тебе нужно просто связать их, как мэра.

— Есть! — ответил Экхарт, сжав штап.

Вида Экхарта было достаточно, чтобы вызвать панику среди горожан, заставив некоторых забыть о страхе и, крича, броситься к «двери». Некоторых из бегущих людей отбросило назад, и Экхарт мгновенно связал их с помощью полос света.

Когда все прошли проверку, «дверь правосудия» исчезла, а на сцену выволокли шесть связанных людей.

— Те, кто оказались отброшены дверью, питают к нам злобу. Эти люди будут казнены здесь и сейчас, — объявил Фердинанд.

— Я понимаю, — ответил Рихт, опустившись на колени передо мной и Фердинандом. — Все эти люди тесно связаны с мэром. Я не вправе просить о снисхождении для них. Главный священник, я благодарен уже за то, что «дверь правосудия» доказала невиновность всех остальных.

Моё сердце бешено стучало. Когда я осознала, что этих людей вот-вот казнят, у меня кровь отхлынула от лица. Я с самого начала знала, что мэра ждёт смерть, ведь Фердинанд уже говорил, что так будет. Но когда я столкнулась с предстоящей казнью лицом к лицу, моё сердце стонало от боли, а по спине катился холодный пот.

— Розмайн, не отводи взгляда.

— П-поняла…

Ни Рихт, ни кто-либо ещё среди людей, собравшихся на площади, казалось, не испытывал сочувствия к тем, из-за кого они попали в беду. Или, возможно, они сейчас просто ничего не чувствовали. Отвращения или неприязни тоже не ощущалось. Все вели себя так, словно казнь людей, осужденных за преступление, которое поставило под угрозу жизни всех в городе, была чем-то естественным.

— Юстокс.

— Слушаюсь, господин Фердинанд.

Юстокс подошёл к ящику, который вынесли на сцену, и с громким щелчком открыл замо́к. Передняя сторона ящика упала вперёд, обнажая его содержимое. Внутри он был похож на шкаф для хранения документов с пятью неглубокими отсеками. Правда, со своего места я не видела, что в них находится.

— Главный священник, что в них находится?

— Регистрационные свидетельства жителей Хассе.

Было ясно, что он имел в виду те медали подданных, которые дети окропляют своей кровью во время церемонии крещения. В самом Эренфесте регистрацией простолюдинов, заключением их браков и отменой регистрации при похоронах занимается храм. Однако в других землях регистрация проводится только осенью, во время праздника урожая, а о смерти подданных уведомляет мэр. Следуя отчётам священников и сборщиков налогов, служащие в за́мке обрабатывают регистрационные свидетельства.

— Мы не знали, сколько человек понадобится казнить, а потому привезли все регистрационные свидетельства Хассе сюда. Но в обычной ситуации их нельзя выносить за пределы за́мка, — пояснил Фердинанд.

Скорее всего, это было похоже на то, как если бы вы вынесли ящик с конфиденциальными документами за пределы правительственного учреждения. В таком случае понятно, почему ответственный служащий должен был оставаться рядом, не спуская с них глаз.