«А я тоже добился успехов?» — спросил себя Лутц. Он считал, что да. Даже окружающие хвалили его. Однако, в его груди распространялось чувство беспокойства.

— Даже имея большие деньги, вам будет сложно найти учителя, который мог бы научить вас манерам дворян. А потому сегодняшний опыт для вас бесценен. Уверен, что он очень поможет вашему росту. Госпожа Розмайн, позвольте выразить вам искреннюю благодарность, — сказал Бенно и опустился на колени, несмотря на то, что они находились в потайной комнате.

Увидев это, Лутц и Тули последовали его примеру.

Пусть ранее Розмайн и говорила, что люди так легко не меняются, а Бенно утверждал, что внутри она осталась прежней, но даже если это было и так, Лутц чувствовал, что пропасть между ним и Розмайн становится всё больше. Он расслабился, когда понял, что даже став Розмайн, она осталась прежней, а тем временем, она смогла уйти намного вперёд. Когда Лутц понял это, то почувствовал, как по его спине бежит холодный пот.

«Я не могу останавливаться на достигнутом… Мне нужно работать ещё усерднее» — подумал Лутц.

Мама пригласила меня с Экхартом к чаю, сказав, что хочет поговорить о чём-то важном. Тема разговора оказалась достаточно важной, чтобы оправдать использование блокирующих звук магических инструментов, поскольку услышав сказанное ею, я просто не мог в это поверить.

— Мама, ты действительно хочешь принять девочку, воспитанную в храме?! — воскликнул я, вскочив со стула.

Мама не стала осуждать меня за грубость и жестом указала мне присесть. Когда я сел, она, выглядя серьёзной, кивнула.

— Да, Корнелиус. Она будет крещена как наша с Карстедом дочь. Затем её удочерит ауб Эренфеста.

— Ауб Эренфеста удочерит девочку, воспитанную в храме?!

Мне было тяжело поверить в то, что воспитанную в храме девочку удочерит герцог, как и тяжело было смириться с тем, что она скоро станет моей младшей сестрой. Это было слишком внезапно. Я в замешательстве посмотрел на Экхарта, ожидая, что он тоже будет не в восторге от этой новости, но оказалось, что он уже принял её. Улыбнувшись и посмотрев на меня своими голубыми глазами, он принялся рассказывать мне о нашей будущей младшей сестре.

— Розмайн — это ребёнок, который сильно повлиял на падение леди Вероники. Она дочь нашего отца, которую он поместил в храм под покровительство господина Фердинанда. У неё тёмно-синие волосы, словно её ими благословил Бог Тьмы, и золотые глаза, что кажутся благословением Богини Света. Из-за её огромного количества магической силы герцог решил удочерить её.

— Экхарт, о чём ты говоришь? У отца никогда не было дочери… — начал я.

— Она дочь Розмари, — прервала меня мама.

— Розмари? Как? Третьей жены отца?!

Я просто не мог в это поверить. Всякий раз, когда встречались вторая и третья жёны отца, воздух, казалось, становился ядовитым, и они с горячностью вступали в словесную перепалку, которую было больно слушать. И это ограничивалось не только ими. Их семьи тоже постоянно ссорились, из-за чего мама каждый раз изо всех сил пыталась выступить посредником между ними…

— Неужели отец намерен снова внести раздор в нашу семью?

— Нет. Чтобы не допустить этого раздора, мы представим её как мою дочь, а не дочь Розмари.

— Постой, мама, ты же помнишь, как ужасно было здесь до того, как Розмари поднялась по высокой лестнице? И теперь, когда всё наконец стало мирно, ты хочешь привести в главный особняк дочь Розмари выдав её за собственную дочь? Это похоже на дурной сон!

Поскольку вторая и третья жёны отца жили в отдельных особняках, которые были в стороне от главного, у нас было мало возможностей встретиться друг с другом. Это была единственная причина, по которой мне удалось вынести их вражду. Однако, если к этой девочке будут относиться как к дочери нашей мамы, то пока её не удочерит герцог и она не переедет в замок, она будет жить в главном здании.

— Корнелиус, тебе не следует слишком сильно об этом волноваться, — сказал Экхарт.

— Экхарт, почему ты так думаешь? Вы с отцом может быть и не против, поскольку вы уже взрослые и у вас есть комнаты не только в этом особняке, но мне придётся жить здесь вместе с ней.

В отличие от моего отца и Лампрехта, у которых имелись комнаты в рыцарских казармах, а также Экхарта, у которого уже был собственный дом, мне некуда было бежать. Когда я возмущённо посмотрел на Экхарта, он тоже посмотрел на меня и ответил:

— Корнелиус, ты упускаешь из вида тот факт, что её обучал лично господин Фердинанд. Он бы никогда не отправил её сюда, если бы она уже не умела вести себя и говорить должным образом. Мы с Лампрехтом видели, как она выполнила ритуал исцеления во время последней миссии по уничтожению тромбэ, и это было поистине впечатляющее зрелище.

«Брат, я думаю, ты слишком высоко оцениваешь господина Фердинанда» — подумал я, но не произнёс это вслух, зная, что тогда бы меня непременно отругали. Экхарт был весьма высокого мнения о Фердинанде, и часто говорил о том, насколько он потрясающий человек. Однако из-за нашей разницы в возрасте мне не доводилось встречаться с Фердинандом, так что я воспринимал его восхваления с сомнением. На мой взгляд, если он и правда был таким потрясающим, то ему следовало устранить Веронику раньше, чем она сослала его в храм.

— Я должна сказать, дорогой Экхарт, твоя уверенность в этом вопросе немного успокоила моё сердце. Ах да… Корнелиус, ты будешь рыцарем сопровождения Розмайн.

— Мама, пожалуйста, не решай такие вещи за меня. Я не хочу становится приближённым для кого-то из семьи герцога. Ты должна это знать.

Я видел, как отец служил аубу, который был, по сути, марионеткой своей матери, как на жизнь Экхарта влияли взлеты и падения его господина, и как Лампрехт каждый день страдал, заботясь о своём эгоистичном господине. Я не хотел для себя подобную ​​судьбу, и говорил об этом маме множество раз. Так почему она сказала мне стать рыцарем сопровождения приёмной дочери герцога, которую я даже никогда не встречал?

— С этим ничего не поделать. Почти не найдётся рыцарей, что согласились бы стать эскортом Розмайн.

Пока ещё никто не знал, что Розмайн за ребёнок, а также как падение Вероники повлияет на Флоренцию и семью Рейзегангов. По этой причине им нужен был рыцарь с достаточно высоким статусом, чтобы он мог служить члену семьи герцога, но который был бы не слишком вовлечён в какую-либо из фракций. Вдобавок, из-за того, что Розмайн должна была стать главой храма, от этого рыцаря требовалось посещать вместе с ней и храм. С такими условиями, я думаю, вариантов действительно оставалось совсем немного. И я не верю, что найдётся женщина-рыцарь, которая бы согласилась отправиться в храм.

— Конечно, есть ещё и другая причина. Я хочу, чтобы хотя бы один член нашей семьи остался с ней, пока она находится в замке. Ты сможешь покинуть её, когда она станет достаточно взрослой, чтобы выбрать себе помощников, но я попрошу тебя охранять её эти два или три года.

Падение Вероники вызвало суматоху во всём дворянской районе. Естественно, что в такой ситуации наша семья хотела получить как можно больше информации по вопросам, касающимся семьи герцога. И если девочка из нашего дома станет приёмной дочерью герцога, то будет хорошо иметь в замке доверенного человека, который там бы за ней присматривал. А я к тому же был единственным рыцарем в семье, который ещё никому не служил. Как высший дворянин, я не мог отказаться. Я не мог больше жаловаться, а потому, подавив своё недовольство, молча кивнул.

И вот так, продолжая чувствовать в своём сердце это недовольство, я впервые встретил свою новую младшую сестру Розмайн. Экхарт оказался прав, когда сказал, что она хорошо воспитана, несмотря на то, что воспитывалась в храме. Похоже, она получила хорошее образование, подобающее дочери Розмари, которая была средней дворянкой. Несмотря на то, что она ещё не прошла церемонию крещения, ей по какой-то причине уже дали кольцо, которое помогало управлять магической силой, и она смогла должным образом выполнить дворянское приветствие.