— Ведьма! Ведьма! Ведьма! — проскандировала толпа, поддерживая своего предводителя.

— Мы пытались очистить её душу от скверны и раньше. Не вышло! Исчадие зла вновь проникло в наш мир! Поэтому сейчас я принял решение усилить действие священного огня силой этого Храма! Святого для нас места! Мы должны уничтожить, сжечь все зло!

— Сжечь! Сжечь! — эхом донеслось по залу, а у меня дрогнули колени. Неужели меня ждет такой печальный финал? Сознание никак не хотело принимать эту мысль.

— А теперь я оглашу все преступные поступки, в которых обвиняется ведьма. — чудище в колпаке извлекло из бокового кармашка длинный свиток, исписанный мелким почерком. — Итак, ведьма занималась чародейством в отношении растений и животных, пытаясь изменить суть и предназначение божественных тварей… Совершала кровавые ритуалы, магическим образом меняющие сущность вещей. Как мы все знаем, — Мартимус отвлекся от бумажки и осмотрел своих приспешников, — кровопускание является черным методом слияния с объектом, на который оказывается влияние. Более того, ведьма потворствовала выращиванию оборотней, занималась развратом с…

— Да пошел ты в…! Мартимус! — в сердцах выкрикнула я, не в силах сдержать негодование.

— Перечисление грехов в священных стенах несомненно вызовет у ведьмы серьезный умственный и мышечный дискомфорт, — как ни в чем не бывало прокомментировал Мартимус и продолжил зачитывать свой список дальше.

А я… со мной случилось нечто неожиданное. Мой взгляд непроизвольно обратился к факелу неподалеку от места моего пленения. Он был благоговейно закреплен на небольшом постаменте, само же золотистое основание рябило от выведенных на нем слов, которые я не могла рассмотреть. Скорее всего заклинание по изгнанию злых духов и ведьм, усмехнулась я. Глаза скользнули по оранжевому пламени и внезапно остановились на нем, толкая меня в неизбежное.

Плясали язычки яркого пламени, гипнотизируя и погружая в свой привычный для эффекта горения танец. Почему-то они расплавили что-то внутри меня, как будто в моей глубине доселе стояла восковая заслонка. Она каплями стекала куда-то вниз, давая волю бурному потоку из нутра моей сущности. Я словно соскользнула, провалилась назад в это пламя, я летела в него, ловя его взглядом и не слыша очередных обвинений Мартимуса.

Это пламя… оно плясало во мне, открывая ту дверь, которую я никак не хотела трогать ранее. Я не ожидала, что это случится, но поток воспоминаний хлынул так внезапно, что затопил меня изнутри. Как завороженная смотрела на огонь, потому что он уносил меня в события глубокой давности, которых не было в моей жизни. Я точно знала, что не было. Но они были в другой.

Пламя. Сначала я просто ощутила легкое дуновение ветерка. Это знакомо. Что-то знакомое творилось сейчас вокруг. Пламя. Когда я его могла еще видеть? Сознание закрутилось жгутом, унося в черную воронку чего-то потустороннего. Вся жизнь словно сжалась в одну плотную упругую точку, реальность перестала существовать, исчезли звуки и все, что нас окружало, кроме пляшущих частиц огня. Я уносилась, летела, меня несло. Я падала мысленно в огонь, сама не зная, что со мной. Видимо, перенапряжение так сказалось, что я просто выпала из реального мира. А может… может мое сознание само решило дать ответ. Ответ был в нем — в пламени. Оно, как ключ, приоткрыло завесу тайны внутри меня, то, о чем я всегда знала, но боялась понять.

Я просто вспомнила… Это было, леший дери, просто воспоминание. Явное как день, и такое же ясное как это пламя.

Воспоминание.

Какая разница, что время идет вперед? Мы всегда остаемся собой. Мы центр, вокруг которого что-то меняется. А время… Время — это лишь иллюзия, которая окружает нас, подбрасывая все новые страницы нашей книги. Чтобы нам не было скучно. Наше я все время остается на месте. Я это ощутила особенно явно.

Воспоминание. Нет, не воспоминание. Это просто я. На другой странице. На другом конце от этого маяка — пламени.

На другом конце тоже было пламя. И столб. И лес. И инквизиторы. Все то же самое, мало разнообразия. Похоже, я уже это проходила. Как смешно, если не нелепо. Ничего не меняется. За исключением того, что пламя не на факеле, а уже прямо подо мной — на хворосте. И дым поднимается белый, резкий, раздражающий. Он бьет мне в ноздри, щиплет глаза, обволакивает, скрывая выражение неподдельного ужаса на моем лице, страха, который невозможно передать словами.

За что? Я ничего не понимаю. Реальность спуталась окончательно и так же безвозвратно исчезла церковь. Теперь я полностью во власти белого дыма, я снова там. И больше нет ничего. Я плачу. Я кричу — громко и надрывно. Пытаюсь уклониться от надвигающейся катастрофы. Не выходит.

Где-то на заднем плане слышу слова Мартимуса о том, что в церкви ведьмы сразу реагируют на правду. Вероятно, я действительно закричала. Он объясняет мой крик своими праведными речами и влиянием святого места. Но я практически не вижу его. Нет… вижу, но лишь в лесу. Он тоже здесь в своем нарядном золотистом балахоне. Стоит, не смотрит на меня, сосредоточенно читая какие-то слова. Молясь. Только вот за что? О чем?

Я жду. Я до последнего жду помощи, что меня найдут, даже когда языки пламени подбираются слишком быстро. Гарольд… шепчут мои губы. Я жду Гарольда. Что-о-о??? Разве может мое сознание принять такое. Я зову собственного деда… потому что я собственная бабка. Бабкой её назвать сложно. Девушка, погибшая совсем молодой. Я… Мой взгляд в отчаянии скользит по лесу, потому что есть еще кто-то, воспоминание о ком стылой тоской изгрызло мое сердце. Тот, увидеть кого я уже и не надеюсь, но все-таки безумно желаю. Ротер.

Но нет и его… Все слишком быстро, резко, безумно, лавинообразно… Преступление, которого я не ожидала и которому не могла оказать сопротивления. Когда, отойдя от своего спящего новорожденного ребенка, я открыла дверь. На пороге стоял Мартимус. Совершенно такой же, как и сейчас. Я его не знала, но он улыбался так обворожительно. И так тревожно.

— Скорее… Ротер… — он явно нервничает. — Ротер здесь. Хоть капля крови… Волт при смерти. Хоть капля…

— Почему он сам не пришел? — задаю я вопрос, который должен был меня остановить. Но не остановил. Я верила, я соскучилась. Я просто хотела увидеть Ротера и сказать ему… Сказать ему то, что, возможно, изменило бы всю нашу жизнь. Но это был обман, я обманула сама себя, когда крикнула служанке присмотреть за сыном и, в чем была, рванула прямо за Мартимусом.

Мы пришли в тот же странный приземистый дом с высеченным мечом над входом. И больше домой я не вернулась.

Как будто мощная рука сжала мое горло — прозрение оказалось таким сильным, что я буквально захлебнулась в разноцветье эмоций и перестала дышать. Я не могла вздохнуть, судорожно пытаясь сделать наполнить легкие кислородом. От злости, обиды и негодования потемнело в глазах, но я снова была жертвой машины инквизиторов, я вновь ничего не могла сделать.

Слезы брызнули из глаз и я закричала. Закричала от того, что узнала правду и эта правда оказалась слишком большой для меня. Она смела меня, съела, поглотила, не оставив зазора для собственных чувств. Она выместила все остальное и я взвыла, задыхаясь от белого едкого дыма, который почти одолел меня еще до того, как огонь коснулся моих ног. Но он все-таки коснулся и затопив все вокруг криком отчаяния, я оторвалась. Выскочила. Улетела. Или это мир улетел. Все резко перестало существовать. Я оказалась в абсолютной тишине, где само время остановилось. В безразмерной, глубокой, пронизывающей тишине.

С трудом… с колоссальным трудом я возвращалась туда, где оставила свое тело — в церковь. Я почти ничего не слышала и не чувствовала, оглушенная мощным потрясением. Мое тело было покрыто мелкой испариной и неестественно выгнуто, как будто я неистового билась в путах. Тяжелое хриплое дыхание, сжатые губы. Невидящие глаза. Безумные мысли. Я ли это?

И хотя огонь факела неподалеку от меня продолжал все так же мирно гореть, не трогая меня, я сжимала зубы от едкой боли, захватившей мое тело в плен и заставившей покинуть его в прошлый раз. Кажется, я сошла с ума, потому что реальность ощутимо спуталась с теми самыми воспоминаниями, которые только безумец счел бы правдоподобными. Но… они были реальней самой действительности. Я жила в них, я была ими. Просто время, как оказалось, имеет свойство смещаться, открывая нам глубоко зарытые слои. Которые беззвучно присутствуют в нас, хотим мы этого или нет.