— Где он?! — крикнул Ростислав, опомнившись от первого шока, — Где Эай?

— В Огненной Плоскости, я думаю, — тяжело дыша, отозвался Ломдар-Каюн, — Все же наша магия недостаточно сильна, чтобы пересилить Аргаррона.

— Как его вытащить? — Ростислав подошел к учителю и помог ему опуститься в кресло, — Что нам делать?

— Во-первых, успокоится, — сказал тот, тяжело откидываясь на спинку, — Во-вторых, сегодня уже никак, иначе у меня не останется энергии даже на поддержку омолаживающего заклинания, и я рассыплюсь прахом от старости.

— Ну, а потом? — не унимался Ростислав.

— Ну, для начала нам необходимо знать истинное имя элементала, — сказал Ломдар-Каюн, — Иначе у нас просто не хватит сил отыскать его в бездне пламени.

— О, нет, — Ростислав так и сел на пол, — Он не сказал мне свое имя… А на печати было имя предыдущего…

— Тогда, боюсь, мы ничем ему не поможем, — сказал старый маг и вздохнул, — Прости, мой мальчик… Обшарить всю Огненную Плоскость не под силам даже Аргаррону и Архимагу Лоарину вместе, буде они за такое бы взялись…

Скрипнула дверь заклинательного покоя, и перед посмотревшим в ту сторону магом и Коротковым предстала рыжая девчонка лет двенадцати-тринадцати, одетая в короткие шортики и топик. Медно-рыжие волосы огненной волной спадали на худые плечи, а с детского личика смотрели большие красные глаза. На ногах у гостьи были высокие сапожки такого же яркого цвета, как и волосы, а одежда переливалась оттенками алого и оранжевого.

— Его имя Эаллойенум, — сказала девчонка.

— А… — начал было Ростислав, но девчонка перебила:.

— Пока ты разеваешь рот, Эаю очень, очень больно. Надо торопиться, а то он развоплотится, и даже я его уже не вытащу…

— Прости, — сказал Коротков, — Что делать?

— Мальчик мой, — Ломдар-Каюн протянул руку и взял Ростислава за запястье, — Слушай меня. Смотри, заклинание очень похожее, но надо переставить контуры потока вот тут, тут и тут…

Одновременно со словами старого мага в мозгу юноши проносились образы, формулы и слова, укладываясь в цепкую память подростка. Через минуту Ростислав имел полное представление о нужном заклинании, правда, в довесок к быстрым знаниям он получил легкую головную боль, дурноту и ускоренный пульс. Впрочем, юноша привел себя в порядок другим несложным волшебством.

Девчонка подошла к парню и взяла его за локоть.

— Давай, пошли, — сказала она, — Энергию будешь брать ту, что я тебе пошлю, понял?

— Д-да, — неуверенно сказал Ростислав.

Понукаемый странной девочкой, он встал на место в конце одного из лучей гексаграммы, глубоко вздохнул. Формула в последний раз ясно встала в памяти, и юноша приступил к заклинанию. Слова четко легли в нужном порядке, и в зале заиграли алые всполохи, в центре которых почему стал не Ростислав, а девчонка с рыжими волосами, которые стали развеваться в магических потоках, словно это был ветер…

Когда Коротков закончил читать формулу, а нити магических потоков сплелись вокруг девочки, стоящей в центре гексаграммы, в феерический узор, та произнесла несколько слов. Не успел Ростислав удивиться, как девочка исчезла в огненном вихре, а когда через полминуты появилась на том же самом месте, на руках у нее беспомощно лежал сильф Эаллойенум.

— О, Боже, — прошептал юноша, а Ломдар-Каюн отвел глаза.

Сильф представлял собой ужасающее зрелище: вся кожа была покрыта копотью и струпьями ожогов, от одежды, крыльев и волос остались только жалкие ошметки, только с почерневшего лица смотрели невредимые радужные глаза. Смотрели на странную девчонку, которая, побывав в Огненной Плоскости, ничуть не пострадала.

— Шаллагарта, — тихо сказал Эай и потерял сознание, обмякнув в держащих его руках. Его тело постепенно становилось прозрачным — материальная форма сильфа погибала от страшных ожогов.

Девочка посмотрела на Ростислава.

— Поможешь ему, Избранник? — спросила она.

— Помогу, — ответил тот, — Но скажи, кто ты?..

— Ты слышал мое имя. Я саламандра, если это так важно для тебя.

Ростислав вопросительно посмотрел на учителя. Тот кивнул.

— Не беспокойся, мой мальчик. Подчинить саламандр не удавалось еще никому, даже Аргаррону. Если уж она помогает нам, то из собственных соображений.

Юноша повернулся к Шаллагарте и Эаю.

— Что мне делать?.. Заклинания излечения не действуют на элементалов…

— Ты умеешь терпеть боль? — перебила саламандра.

— Ну… не очень, — признался Ростислав.

— Все равно, — девчонка дернула головой, стряхивая с лица непослушные пряди, — Дай руку. Если хочешь действительно помочь Эаю…

Ростислав вздохнул и протянул руку ладонью вверх.

Саламандра положила сверху свою ладонь и сжала на удивление сильные пальцы.

— Будет больно, — сказала она, посмотрев Ростиславу в глаза. В радужках Шаллагарты бушевало пламя. Коротков кивнул и закусил губу. Сердце тревожно забухало в ребра, ладони немного вспотели в ожидании обещанной боли.

Шаллагарта прикрыла глаза и что-то шепнула одними губами. Ее тело засветилось мягким багрово-алым светом, а по руке Ростислава распространилось тепло, напомнив юноше о костре в ночи… Тепло усиливалось с каждой минутой, переходя в зной, а затем и в обжигающий жар. Ростислав вспотел, облизнул пересохшие губы. Было странно видеть вокруг заклинательный покой, а чувствовать себя посреди знойной пустыни… или на склоне вулкана.

Ростислав рухнул на колени и прикусил губу до крови. Казалось, рука, за которую держалась саламандра, погрузилась в доменную печь, хотя юноша мог представить подобные ощущения исходя исключительно из собственного воображения. Крик, рвущийся наружу, все-таки вырвался спустя короткое время. Уже помимо воли, Ростислав начал дергаться в железной хватке Шаллагарты, но тщетно. Коротков сквозь обжигающий туман боли подумал, что его рука, наверное, сейчас похожа просто на обугленную кость с ошметками подгорелого мяса…

Он не смел догадываться, сколько длилась эта пытка, пока из знойной болезненной пелены его не вывел поток холодной воды. Юноша заорал от неожиданности и резко смены температуры и помотал головой, отгоняя головокружение. Первое, что он увидел — это опускающееся на место пустое ведро, следующее за жестом Ломдар-Каюна, сидящего в кресле.

Саламандра больше не держала Ростислава за руку, и тот быстро глянул на исстрадавшуюся конечность. Рука была чистой и невредимой, разве что чуть покраснело то место, за которое держалась саламандра. Последняя сидела на прежнем месте, держа в объятиях Эаллойенума. Сильф, очевидно, все еще был без сознания, но уже не выглядел зажаренным, от жутких ожогов не осталось и следа. Кроме того, сквозь его тело уже не просвечивал интерьер.

Ростислав перевел дух. Саламандра подняла на него глаза и сказала:

— Спасибо… Избранник.

— Меня Ростислав зовут, — хрипло отозвался тот, поднимаясь на ноги.

— Ростислав, ты теперь владеешь именем Эаллойенума…

— И твоим тоже, — сказал Ростислав, — Только мне на фиг не надо вас подчинять. Летите на все четыре стороны…

— Мое имя тебе ничего не даст, — улыбнулась девчонка-элементал, — Но мы в долгу перед тобой. Если понадобимся — зови. Надеюсь, как позвать элементала, зная его имя, ты знаешь? Или объяснить?

— Не надо, — отмахнулся Ростислав, — Я знаю… Только можно один вопрос?

— Конечно.

— Почему вы выглядите как дети?..

Саламандра хихикнула.

— Наш возраст не исчисляется годами, столетиями и вообще временем. Если, скажем, сильф и сильфида хотят перейти на более высокий уровень, они сливаются и становятся аэрродом… одним, в котором соединены две их сущности. А потом два аэррода соединяются в джинна, гения Воздуха. Понятно?

— А если сливаются, скажем, ундина и сквар? — спросил Ростислав.

— Ничего не выйдет, — саламандра вздохнула, — Элементалы разных стихий несовместимы.

Ростислав замолчал, думая о песне Эая, которую тот как-то пел, сидя на перилах балкона в покоях Ростислава. Ломдар-Каюн прокашлялся и сказал: