— Я… — Лия, казалось, смутилась. Она хотела уже пригрозить духу, но подумала, что Ростиславу это бы не понравилось, поэтому сказала: — Поверь, ему нужна твоя помощь… Вернее, нам с Грэгом нужна, чтобы вытащить его.

— Так вы его друзья? — спросил сильф.

— Ну да, конечно, — Лия вздохнула, — Но если ты не хочешь помогать, я тебя не неволю…

— А что надо сделать?

— Найти Ростислава и разузнать, как он, ну, и как ему помочь, если это будет не слишком сложно.

— А если я сам смогу помочь? — спросил элементал, тряхнув прозрачными крыльями несколько раз.

— Как угодно, — девушка кивнула, — Только не рискуй понапрасну, хорошо?

— Ладно, — сильф кивнул, — Ну, я полетел?

— Удачи, — Лии захотелось погладить сильфа по шелковым волосам, но она сдержалась. Сильф был старше нее, старше ее отца и, как ворожея подозревала, чуть ли не ровесником всего Каенора.

Элементал постоял пару секунд, а потом исчез, превратившись в легкий порыв ветра, неуязвимый и незаметный почти для всех в Каеноре.

* * *

Первое, что почувствовал Ростислав — это боль. Болели крылья, болели запястья, а еще спина. Юноша застонал и открыл глаза. Он стоял у каменной стены, распятый грубыми гвоздями за руки и перепонки крыльев, а на животе у него был след от непрофессионально исцеленной сквозной раны. Причем руки были прибиты так, что гвозди пробивали и их, и крылья. Растительной брони не было, как не было ни оружия, ни вообще чего-либо.

Камера представляла собой темное каменное помещение без окон, в котором правда, было довольно просторно. На противоположной от юноши стене виднелись смутные очертания железной двери, за которой, судя по полоске света, горел факел или масляный фонарь.

«Боже мой», — подумал Ростислав, — «Как больно…»

Он попробовал вспомнить исцеляющее заклинание, но обнаружил, что магия блокирована стоящим в углу талисманом на треножнике. Небольшая золотистая сфера только тускло сверкнула, когда заклинание Ростислава бессильно ушло в нее. Что ж, следовало ожидать.

Двинуться не представлялось никакой возможности: Ростислав стоял на полу у стены, а гвозди, удерживающие его тело, были, похоже, вбиты прямо в камень. Коротков попробовал дозваться Мирласа, но тот не отвечал.

Ростислав вздохнул. Что ж, он проиграл. Лия и Грэг так и не дождутся его в условленное время и наверняка полетят его спасать, чтобы и самим попасться в плен. Или же погибнуть. От этой мысли запершило горле, а на глаза навернулись слезы. Юноша не выдержал и тихо расплакался. Мысль о том, что может пострадать Лия, причиняла еще большие страдания, чем гвозди, с учетом собственного бессилия на данный момент.

Шло время. В камеру никто не приходил, и делать было нечего, кроме как тихо страдать от вбитого в тело железа. Малейшее движение причиняло боль в пробитых руках и крыльях, так что даже расслабить ноги, стоящие на полу, было невыносимо. Утешало одно — бесконечно так держать его не станут, раз не убили сразу и, более того, вылечили смертельное ранение.

Неизвестно, сколько прошло времени, но дверь открылась, впуская внутрь лорда Деймоса, которому пришлось согнуться, чтобы не сбить шлемом притолоку. Ростислав поднял на него взгляд. Деймос выглядел как новенький, более того, двигался более непринужденно, очевидно, внес какие-то изменения в новое тело или же попросту обновился.

— Избранник, — сказал он, и голос прозвучал в камере низко и мощно, — Полагаю, ты понимаешь, почему тебя оставили в живых.

— Конечно, — Ростислав прочистил пересохшее горло и сплюнул, — Тебе надо преподнести меня Аргаррону.

— Ты что-нибудь хочешь сказать?

— Где мои родители?

Лорд хохотнул.

— Меня на твоем месте волновала бы, прежде всего, собственная судьба. Но раз ты настаиваешь…

Он поднял руку ладонью вверх, и в ней появился тускло светящийся шар, в котором иногда проскальзывали то одно, то другое лицо. В лицах проскальзывали знакомые с детства черты…

— Подонок, — проговорил Ростислав.

— Я решил, что будет лучше их не разлучать, — в голосе Деймоса звучала издевка, — Но не беспокойся. Как только Аргаррон с тобой закончит, вы все встретитесь.

Юноша промолчал. Продолжать эту дискуссию, доставляя удовольствие Деймосу, он не собирался. Тот положил шар рядом с антимагическим талисманом и сказал:

— Пусть полюбуются на своего сына. Уверен, они тебя узнают.

— А они нас слышат? — спросил Ростислав.

— Да, — лорд кивнул, — Так что можешь с ними поболтать. Впрочем, ответить они тебе не смогут.

— Зачем?

— Что зачем? — не понял лорд.

— Зачем ты это сделал?..

Деймос с лязгом дернул плечами:

— Если ты имеешь в виду, зачем я сходил в твой мир, то я всего лишь выполнял приказ. Аргаррон так сказал, а я сделал по его слову.

— Если бы… — Ростислав опять закашлялся, — Если бы ты их не тронул, у вас оставался бы шанс, что я все брошу и вернусь в свой мир…

— Не льсти себе, мальчик, — Деймос приблизился к Ростиславу вплотную, обдав из-под забрала леденящим дыханием, — Если бы ты мешал Аргаррону или представлял хоть малейшую угрозу, ты не прожил бы и дня после принятия решения о твоей смерти.

Их разговор прервал гроск, который, осторожно постучав в дверь, заглянул в камеру.

— Лорд, по Эху Тьмы Повелитель передает, чтобы Избранника продержали в заточении до его прибытия, но в живом и вменяемом виде.

Деймос кивнул.

— Хорошо. Тогда позовите кузнеца, пусть снимет его со стены, и потом принесите воды и еды.

Гроск поклонился и исчез, а лорд повернулся к Ростиславу.

— Моя бы воля, я бы оставил тебя сохнуть на этой стене, а потом бы сделал отличного рыцаря смерти для своей гвардии. Но раз Повелитель решил пока что оставить тебя в живых, пусть так и будет.

С этими словами он повернулся и вышел, а через полчаса пришедший гроск вытащил из стены удерживающие Ростислава гвозди, после чего оттащил рухнувшего без сил юношу на чистую и сухую солому в углу. Спустя пару минут пришел другой гроск, который принес миску с едой непонятного происхождения и кувшин воды, после чего оставил Ростислава в одиночестве. Тот, превозмогая боль в руках, проглотил безвкусную пищу и вдоволь напился. Хорошо еще, вода была чистой и холодной, как раз то, что надо.

Ростислав выплеснул остатки воды себе на голову, чтобы немного прояснить мысли, после чего подошел к шарику на треноге с талисманом и взял в руки узилище своих родителей.

— Мама, папа, — сказал он, — Я не знаю, слышите ли вы меня… Но если да, послушайте то, что я вам скажу…

Коротков начал рассказывать о своих приключениях. Он долго говорил, иногда ловя себя на том, что к горлу подкатывает комок. Но он все же рассказал обо всем или почти обо всем, что касалось его пребывания в Каеноре, пропустив только мелочи, а некоторые моменты упомянув вскользь.

— Очень трогательно, — сказали рядом, и Ростислав чуть не подскочил от неожиданности. Он обернулся и увидел Эаллойенума, который стоял в уголке, облокотившись на стену.

— Ты что тут делаешь? — спросил Избранник.

— Да пришел узнать, как ты.

— А, блестяще, — саркастически проговорил Ростислав, — Трехразовое питание, пятизвездочный сервис и кабаре по вечерам… Господи, ну что за вопросы, Эай!

Эай дернул худыми плечами.

— Лия спрашивала, не надо ли тебе помочь.

— Лия! — воскликнул Ростислав, — Где она?

— Когда я пару минут назад с ней расстался, была на воздушном корабле в некотором отдалении отсюда, — ответил сильф.

— Мне надо выбраться отсюда, — сказал Ростислав, — Можешь что-нибудь сделать со сферой-талисманом?

— Я нет, — сильф ненадолго задумался, — Но если ты подождешь, я позову Шаллагарту. Но учти, мы тогда будем в расчете, понял?

— Хорошо, — кивнул Ростислав, — Хотя я бы предпочел иметь тебя в списке моих друзей, а не должников.

— Я обдумаю, — сказал сильф, — Жди.

С этими словами мальчишка-дух исчез, а Ростислав подумал, куда бы спрятать шарик с душами родителей. Одежду Ростиславу так и не дали, Мирлас молчал. И вообще, без магии Избранник чувствовал себя безруким.