Лия, взяв шакмара под руку, быстро отвела его в сторону, где стояли несколько магов, входящих в Совет. Вся знать толпилась вокруг Ростислава, но члены Совета Магов, очевидно, не нуждались в подобных восторгах. Ростислав подумал, что Лия просто захотела представить Грэга сливкам магического общества в Радужном Городе, но планы Лии были более оригинальными

Ростислав сперва хотел их окликнуть, но потом передумал и направился за гвардейцами, которые провели его кажущимися бесконечными коридорами в огромный зал, отделанный хрусталем и кристаллами. В центре возвышался граненый обелиск из синего стекла, внутри которого что-то мягко светилось. Это являлось единственным источником света, и углы зала были погружены во мрак.

«Всевидящий Оракул», — пискнул Мирлас, — «Вот уж не думал, что увижу его вот так…»

Из-за колоссальной колонны вышел Ломдар-Каюн и улыбнулся.

— Ну, здравствуй, мальчик мой, — сказал он и обнял юношу, — Я так рад, что ты вернулся.

— Спасибо, учитель, — Ростислав чуть смущенно улыбнулся, — Я тоже рад.

— Ростислав, обещай, что никогда не будешь больше так рисковать, — сказал старый маг, — Поверь, когда на карту поставлена судьба всего Каенора — ни одна жизнь или душа не стоит миллионов.

Короткову почему-то казалось, что учитель неспроста попросил его об этом обещании, но в тот момент, когда казалось, что все будет хорошо, опасение не могло сыграть ключевую роль в поведении парня.

— Хорошо, обещаю, — сказал Ростислав, потом протянул квостру шар с душами, — Учитель, я…

— Знаю, — перебил Ломдар-Каюн, — Все знаю, все видел. Я помогу. Но после того, как архидемон будет побежден.

— А почему не сейчас?

— Ну, во-первых, если Аргаррон все же победит, то все равно погибнешь и ты, и твои родители. Во-вторых, тебе сейчас попросту не стоит отвлекаться от обучения, тем более, когда мы выгадали несколько недель…

— Как?

— А, ну ты же не все знаешь… Невдалеке от Алашома была битва между флотом шуолов и армией Аргаррона. Им удалось потрепать архидемона и отбросить его обратно на разоренный Горнагар,

— Вот видишь, учитель, не такой уж он и крутой, этот Аргаррон! — радостно воскликнул он. Его даже посетила шальная мысль — что до битвы с архидемоном и не дойдет вообще.

Лицо Ломдар-Каюна осталось серьезным.

— Мы потеряли очень многих, Ростислав, — после этих слов улыбка Избранника увяла, — Мага Олланара не заменить никакими гениями или магами помладше, два квода ворожей тоже восстановят нескоро. Я уж не говорю о потерях наших союзников.

«Может, представишь нас?» — вдруг подал голос Мирлас, — «Извини, что встреваю, но маг уже давно заметил меня и ждет того же самого».

— А, да, — Ростислав протянул руку ладонью вверх, в которой почти мгновенно вырос большой цветок, — Позволь представить тебе Мирласа, моего… моего…

— Симбионта, — сказал Ломдар-Каюн, потом посмотрел на лотофага. Видимо, что-то мысленно передал, потому что Ростислав почувствовал легкое покалывание в голове в районе темени.

— Ну, как? — спросил юноша.

— Прекрасно, — Ломдар-Каюн улыбнулся, — Сегодня иди и отдохни с дороги, а с завтрашнего дня я и Т'зиро возьмемся за тебя всерьез. И так много времени потеряли. Благодаря твоему новому другу обучение можно будет ускорить раз в десять, но все равно времени мало.

Ростислав вздохнул и улыбнулся.

— Что угодно, учитель, — сказал он, отдав шар магу. Ему сейчас было хорошо. Он был готов на все, и даже архидемон казался не главной опасностью, а досадной помехой на пути к встрече с родителями.

* * *

Аргаррон лежал у себя на огромной постели, а на его груди посапывала свернувшаяся комочком Офелия. Эта ночь была самым приятным, что происходило с архидемоном за его нынешнюю инкарнацию, и он ругал себя последними словами, что не вызвал суккуба раньше. В самом деле, сил на ее вызов ушло бы относительно немного, а наслаждение она могла доставлять несравнимое ни с чем. Впрочем, другой пользы от нее практически не было.

Лапа архидемона ленивыми движениями поглаживала тело суккуба. Та что-то мурлыкала в полудреме, иногда дергая хвостом. Крылья демонессы обнимали Аргаррона за плечи, и тот испытывал чувство, сопоставимое с неуклюжей нежностью. На спине суккуба еще виднелся след от попадания Истинного Света, которым в злобе приложила ее ворожея, когда Избранник уже почти что стал пленником Офелии.

«Ну, ничего», — подумал Аргаррон, — «Раз я пока застрял на Горнагаре, значит, надо изменить тактику. Если не выходит блицкриг, перейдем к осаде».

— Малышка, — он осторожно потряс суккуба за плечо.

— М?.. — Офелия подняла на него взгляд и сладко зевнула, показав клыки.

При мысли об игривых покусываниях в самых неожиданных местах Аргаррона посетило желание задержаться в покоях еще ненадолго, но он погнал ее прочь: работы было выше крыши, он и так позволил себе непростительно долгий отдых.

— Прости, малышка, мне надо работать, — сказал архидемон, вставая с кровати. Демонессу он аккуратно положил на черный шелк простыней, смятых после бурной ночи.

— Вот всегда так, — надулась Офелия, перекатилась на живот и, согнув ноги в коленях, оплела их хвостом.

Аргаррон погрозил ей пальцем:

— Офелия, я тебя очень ценю, но и о делах нельзя забывать…

— Вызови мне Асмургаррона, — попросила Офелия, — Я его хочу.

Тут архидемон, уже открывший пасть для ответа, задумался. Асмургаррон был могущественным демоном, который мог стать неплохой заменой развоплощенному Деймосу, но была одна загвоздка, или даже две: во-первых, Аргаррон весьма сомневался в преданности этого типа, а, во-вторых, он совершенно непотребно и по-смертному ревновал к нему Офелию. Впрочем, последняя могла послужить неплохим рычагом воздействия…

— Хорошо, — сказал Аргаррон, — Но ты должна будешь убедить его служить мне.

— Конечно, дорогой, — суккуб открыла ротик и поиграла языком между губами, — Он согласится на что угодно, когда я поиграю на его флейте.

Архидемон рыкнул и вышел. Он, безусловно, знал, что в одиночку суккуба не удавалось удовлетворить еще никому, но все равно он хотел, что Офелия принадлежала ему и только ему. Вся она, во плоти ли, или без, но только для него одного.

«Когда я стану богом, она будет моей», — подумал архидемон, заходя в заклинательный покой.

Несколько ассистентов-колдунов оторвались от своих занятий и безмолвно подошли в своему повелителю.

— Готовьте гексаграмму, — сказал Аргаррон, — Я должен вызвать себе кое-кого.

Колдуны засуетились, а архидемон потянулся сознанием в Астрал, где над его духовной сущностью кружил смерч из плененных душ. Он начал вбирать в себя их энергию, и тут же тонкая струйка силы превратилась в поток, когда несчастных призраков начал терзать ужасный холод. Несколько из них развоплотилось, но Аргаррону было наплевать: десятком больше, десятком меньше…

Когда Аргаррон снова сосредоточился на материальном мире, насыпанная волшебным песком гексаграмма уже была готова, а колдуны жались к стенкам, внимательно наблюдая за повелителем.

Повинуясь жестам и словам архидемона, нити волшебных потоков слились в багрово-черный узор, являющийся как бы продолжением гексаграммы и накрывающий ее подобием купола.

— Жертву! — приказал архидемон, и внутрь горящего узора полетел карлик с вырванным на алтаре сердцем.

Нити вспыхнули, и ударной волной разбросало всех колдунов. Аргаррон, стоя посреди бушующих потоков, расправив крылья и раскинув в стороны руки.

— Приди, Асмургаррон! — выкрикнул архидемон, — Приди, ибо, я Аргаррон, призываю тебя!

В зал вошла Офелия и встала у дверей, облокотившись на стену. Если бы Аргаррон ее увидел сейчас, возможно, он бы потерял контроль над заклинанием, и неизвестно чем бы это кончилось. Но архидемон смотрел в другую сторону, на проявляющуюся в потоках багрово-алого огня фигуру — почти с самого Аргаррона размером, похожую на кошмарного вида скорпиона с осиными крыльями и мощными задними ногами, которые позволили бы ходить прямо.