318. Из цикла «Дикие песни»
1
О, как давно я не пил за белою скатертью чаю,
Как давно мой каблук не стучал об асфальт и торец,
И песни мои дичают,
И я дичаю, их веселый отец.
Где слова мои — быстрые рыбки,
Пересекавшие звонкий поток?
Возьмешь книгу и прошлогодней улыбки
Найдешь засушенный на память цветок.
Он ласково твой взор повстречает
И тихонько запоет,
И ты увидишь, как песни мои дичают
И как дичает сердце мое.
Возьми и перелистай, если можешь,
Эти сухие цветы,
И ты найдешь под умершей кожей
Живые сны мои и мечты.
2
Дело было к весне,
Накануне мая,
Шел, как полагается, снег,
По улицам пыль подымая.
И я, тишины тише,
Той, что, грустя, поет,
Прислушивался, как бьется выше
Веселое сердце мое.
Шел снег в густой оправе
Филигранного серебра,
Я думал: «А разве вправе
Сердце рваться из-под ребра?
Разве вправе оно на свободу
Проситься, памятуя о том,
Что, как воду, горячий воздух
Ловлю обгоревшим ртом?»
Воздух обжигал губы,
Как и всякому, кто поет,
И шло постепенно на убыль
Веселое счастье мое.
3
В решетку солнышко разграфлено,
И потому так душно и темно,
И потому в глазах такая муть,
И хочется поверх тоски взглянуть
В лицо весны такой большой и теплой,
Сверкающей на кирпичах и стеклах.
И хочется глаза открыть как можно шире,
Чтоб увидать, как всё свежеет в мире:
Как крепнут мускулы, как набухают почки,
Как на дворах резвится детвора,
Как, разговаривая, идут трактора,
Распахивая впадины и кочки.
Я вышел бы, как прежде, на крыльцо,
Чтоб ветер брызнул дождиком в лицо,
Чтобы обжег скользящий с синих круч
Отточенный звонкоголосый луч.
Но ветра нет, и душно и темно,
Откуда он возьмется, звонкий луч-то,
Сквозь этот мрак тяжелый, потому что
В решетку солнышко разграфлено.
319. Не верю!
Я мир прошел из края в край
Земля мокра
От слез…
Мир мраком и чумой оброс
До самых глаз
Как раз…
Тут духоты —
Не продышать — от крови,
Тут темноты
И тошноты
С краями вровень!
Мир оплыл жиром!
Тут тоски —
С пеленок и до гробовой доски
Не расхлебать всем миром!
Тут пухнет с голоду бедняк,
Не видя света, —
Ни хлеба, ни мечты, ни дня.
Да разве это
Жизнь, когда
Сплошной туман и кровь!
Смерть формирует поезда
И гонит в бой любовь!..
Я мир прошел из края в край —
У мира морда зверя,
От крови вся земля мокра, —
И всё ж не верю!
Не верю в ночь и в темноту,
Не верю в смерть и в пустоту,
Не верю в голод, в кровь и вой,
Ни в бойню пополам с чумой, —
Пока на небе солнце есть,
Есть освещающие весь
Мир звезды на седом Кремле —
Есть правда на земле!
Есть в мире майская гроза —
На страх гнетущей мгле,
Глядящая во все глаза
Есть стража на земле,
Есть труд — славнее всяких слав —
Есть песен медь
И право выше всяких прав —
Творить и петь,
Есть доблесть в боевом строю,
Есть смерть за родину в бою,
Есть звезды на седом Кремле —
Есть счастье на земле!
320. Пролив детства
Будто у этой ночи есть свое тепло:
невиданное греющее солнце.
Ты спишь — щенок щенком, уткнувши нос в ладошки,
Прижмурив взгляда омут голубой…
Ты спишь и видишь: за ночным окошком
К большой луне, мурлыча словно кошка,
Разнежась, ластится недремлющий прибой…
Вдоль побережья трав безбрежное кипенье,
Ласкающее спящие зрачки, —
В них будто в море мира отраженье
Плывет торжественно… Задвижки и крючки
Не в силах воспретить ему плескаться в спальне,
Запорам не смирить неукротимый бег, —
Сквозь камень стен, сквозь древесину ставней
Оно проникло в комнату к тебе!
Тебя невидимо ночное солнце греет —
На лбу солоноватая роса…
И шумный мир не для тебя стареет,
Ты дышишь глубже, чище и острее,
Ты видишь белые, как сахар, паруса,
Ты твердою ногой на палубу ступаешь,
Ты бродишь в зарослях, ты покоряешь мир;
Старуха жизнь, на радости скупая,
С тобой щедра, боец и командир!
Я вижу, ты оседлываешь ветер, —
Он крутится, виляя и юля,
Но он тебе и лучший друг на свете,
Он ветер времени — у ног твоих земля!
Ты мне не сын, ты мне чужой ребенок.
Я имени не знаю твоего,
Но голос твой знаком, он золотист и звонок,
Нежней, пожалуй, солнца самого!
Ты мне не сын, но чувствую, как дышишь,
Чужого счастия любимая слеза.
Я не встречал тебя и имени не слышал.
Но снам твоим заглядывал в глаза!
Я знаю, что лицом ты в наше время вышел,
Что не рожден ты для обид и бед
И что для матери нет в мире счастья выше,
Чем заглянуть в твой розовый расцвет,
Наполненный весенним жарким соком,
Что в мире выше нет звезды твоей высокой!..
С реальностью такое детство в ссоре,
Мне скажут — влаги розовой стакан!..
Но я ж не говорил, что детство — это море,
Оно лишь только путь в просторный океан!..
