Ее охренительные ведьмины глаза смотрят с вызовом, с желанием расцарапать мне лицо или еще раз заехать подносом по темени.

Она пробудила не простой интерес.

Странное несоответствие. Скольких повидал. Лица смешались, ни одну не вспомню, хоть убей, а эту строптивую дикую кошку захотел. Красивую, как сам смертный грех. Искушающую одним только своим видом.

Хотя с тем финтом, что она провернула, наша встреча действительно стала незабываемой…

Ухмыляюсь. Интересная куколка.

Аврора…

С ней мягким хочется быть.

— Господин Кац, вы… я… сожалею о случившемся… мне жаль…

Не слышу Ридли.

Мысленно воскрешаю, как лежала у меня в ногах в этом самом кабинете, повязанная ленточкой, словно презент.

А я рассматривал. Сжирал каждую черту. Запоминал по-детски капризные, пухлые губы на бледном лице, что выделяются воспаленным алым всполохом.

И даже сейчас вспоминая вчерашнюю встречу, я балдею от того, как руки зачесались от желания намотать на кулак ее длинные волосы, рвануть к себе со всей силы, сдавить тонкие ребра из-за того, что так умело притворяется.

Профессионально играет. Вводит в искушение. Крышу снесло от понимания, что все эти чувства пробудила во мне порочная продажная кукла.

Ошибся.

Далеко не порочная.

Хотя темперамент мне зашел. Сильно.

Раскрываю глаза и ловлю по-мертвецки бледное лицо Флауэра.

Выдыхаю. Кровь бурлит. Разгоняет по венам похоть напополам с адреналином и чем-то смутным, темным. Напоминающим жажду.

Девчонка не обманула. Она не играла. Поэтому и осталась цела. Ну… кое-какую целостность она все же потеряла.

Ухмыляюсь.

Кажется, Ридли в шаге от того, чтобы грохнуться в обморок.

— Г-господин Кац, пощадите! Я ведь все сделал, как вы приказали, я всегда был исполнительным… Аврора… она никогда не была в эскорте. Я хотел объяснить. Но вы не слышали…

— Прекрати блеять, Ридли.

Ловлю себя на странном желании увидеть куклу снова.

Непозволительный порыв.

Гашу его.

Занимаю свое кресло, прекращая лишние трепыхания агента.

— Я доволен тобой.

— П-правдa?

Зенки вываливает, рот разбитый открыв.

— Ты сделал мне подарок. Я его оценил, а сейчас слушаешь меня очень внимательно.

— Д-да, конечно!

— От этого жизнь твоя зависит. ЦвЯточек.

Кивает как заведенный, а я девочку вспоминаю и сам не ожидаю, как говорю то, что говорю.

— Значит так. С эскортом Аврора заканчивает. Не начав, — ухмыляюсь.

— Да, господин Кац.

Скидываю невидимую пылинку с манжета.

— Чтобы никто до этой куклы пальцем не дотрагивался, лишний взгляд не бросал. Ты меня понял?!

— Понял.

— Более того. Узнаю, что хоть волосинка на ее голове не так легла из-за тебя, порешу.

Мотает головой как болванчик.

Смотрю исподлобья. Вдавливаю слова под кожу, я и без ножей умею это делать.

— Никто. Ридли. Запомни. Неприкосновенная она. Ты меня понял?

— К-конечно…

Прохожу и сажусь за стол, откидываюсь в кресле и окидываю цепким взглядом громоздкую фигуру Цвяточка.

Не могу понять себя. Почему впервые я делаю такие поблажки. Из-за чего возвожу бронированную стену неприкасаемости вокруг разовой девки.

Да, я был у нее первым. Но жизнь большая и это не первая девственница в моей постели.

Многое было. Некоторые ложились под богатого мужика специально, пытаясь словить именно на этом.

Почем-то некоторым ушлым особам казалось, что, потеряв невинность со мной, они получат иное отношение и блага.

Не получали.

Плева между ног, а менталитет шкуры.

Мне должно быть плевать. Всегда было. Но развитое чутье выделяет девчонку, с которой я кувыркался всю ночь.

Есть в ней что-то. Чистота. Не плоти даже. Души?!

Мать твою налево. С какого я вообще умудрился разглядеть нечто большее, чем идеальное тело?!

Сцепляю зубы с силой. Давно не пацан.

Женский интерес в зеленых глазах полыхнул с первой встречи на балконе. И все тело отозвалось порывом к действию. Самое правильное из всей идиотской хитросплетенной ситуации это то, что случилось между мной и куклой ночью.

Сжимаю кромку стола до побелевших костяшек.

Сожалений у меня нет.

Проясняю для себя и то, что я не прочь повторить. Хочется наброситься на девчонку, зарыться руками в ее золотые волосы и с жадностью ловить ее стоны, проглатывать их вместе с ее всхлипами.

Непозволительно.

Озвучиваю решение.

— Подарок ей сделаешь. Скажешь, от меня. Золото, бриллианты, изумруды. Дорогой подарок, ЦвЯточек. Бабы любят побрякушки, настроение им цацки поднимают.

Пусть вещица стоимостью в лям сгладит шероховатости.

— Все сделаю, господин Кац!

— Конечно, сделаешь.

Делаю паузу и бросаю на Ридли тяжелый взгляд. Ночка выдалась во всем охренительно неправильной.

— Заедешь в аптеку с ней. Купишь таблетки. Проследишь, чтобы выпила. Ты ведь понимаешь, о чем я?

Выпучивает глаза. Бледнеет.

Вкуривает, о чем базар веду.

Да. Я с девчонкой после ее первого раза не использовал резинку.

Смысл?!

Тем более что на простыне остались следы ее девственности.

А может, и не захотел с ней, как со шкурами…

Мне ее всю прочувствовать нужно было.

Бред.

— Аврора выпьет таблетки, господин Кац. Обязательно.

— А теперь проваливай. Не выводи. От греха подальше.

Разворачивается и к двери почти бежит.

Выворачивает меня от мельтешения такого.

Предупреждением в спину бросаю:

— И Флауэр.

— Да, господин Кац?!

Застывает комично, подпрыгивает и на меня смотрит.

— Благодари бога, что подарок твой по душе мне пришелся. Посмеешь ее под другого подложить, я тебя оскоплю. Станешь тычинкой без пестика.

Дверь захлопывается, а я опять к окну иду. Ловлю, как куколка выходит и направляется к машине.

Наблюдаю за тонкой высокой фигурой.

Ладная. Красивая. И волосы сияют чистейшим золотом на солнце. Вышагивает ровно, спина прямая…

Если присмотреться, только можно заметить, что ножки длинные чуток не так ставит.

Губы растягиваются в ухмылке. Мне понятно, из-за чего дискомфорт ощущает.

Ночь долгая была, а я этой девочкой насытиться не мог. “Стопы” потерял. Да и она дикой оказалась, горячей и податливой.

Рассматриваю ее издали, на миг что-то глубоко внутри восхищается силой воли куколки, ее гордостью и осанкой настоящей царицы.

Аврора не продалась, хоть я ее и купил…

Она не прогнулась.

Странно, что эта мысль заставляет уголки моих губ приподняться.

Останавливается резко и разворачивается на пятках. Смотрит прямо в мое окно.

И даже отсюда ее яркие глаза полыхают.

Строптивая. Все кажется, что сейчас что-нибудь да выкинет…

Секунды проходят и прежде, чем я начинаю задумываться о странности своих ощущений, отворачивается.

Умная девочка. Нельзя выводить зверя.

Элегантно проскальзывает на сиденье и хлопает дверью.

В каждом своем движении демонстрируя грацию напополам с норовом дикой кошки.

В области ширинки натяжение дает понять, что не насытился я ею. Давненько такого не было, хотя нет. Не было.

Дверь открывается.

— Кровавый, у нас на юго-востоке проблемы, новая бригада залетела. Агрессивные. Отжать территорию явно хотят. Надо решать. В городе двух царей быть не может…

Запах брусники исчезает без следа…

Разворачиваюсь. Моя правая рука. Серебряков.

— И кто у нас такой борзый?

— Говорят, пришлая братва. На лоскуты таких резать нужно. У меня в папке занятные фотки. Работают грубо, кровищи много оставляют. Словно вызов бросают.

Камень в мой огород. Интересно.

Сашка рассаживается в кресле и кладет на стол папку с информацией, ручку свою вытаскивает и укладывает ровно рядом. Чертов педант.

Прежде, чем приступить окончательно к делам, бросает на меня веселый взгляд.

— Тут цыпа у тебя по дому пролетала, зачетная такая. Товар Ридли, я верно понимаю?