Иду в комнату, достаю свою заначку, возвращаюсь в туалет и после необходимых манипуляций жду, когда проявится тест, который лежит рядом с раковиной.

Эти минуты самые мучительные. От них паникой накрывает. И внутри меня такой раздрай чувств, что страшно.

Для женщины желанная беременность — это чудо. Подобная новость может сделать каждую самой счастливой на всем свете.

А я… не знаю. Скрываю лицо в ладонях. Меня бомбит от эмоций, в которых я захлебываюсь.

Я не считаю цикл. Он у меня нерегулярный. Да и никогда не было необходимости. Анализы нормальные, обследования. Здорова. А такие нарушения бывают, причин много. Стрессы. Диеты. Вечные перелеты и смена часовых поясов.

Отсчитываю секунды и вглядываюсь в ожидании, когда проявится одна-единственна полоска и все.

Прикрываю глаза, с замиранием сердца прислушиваюсь к себе в надежде на то, что все так же, я прежняя и мое тело не изменилось, что внутри меня нет жизни, ведь если это так…

Малыш, мой бедный малыш, он ведь ни в чем не виноват…

Картины воображение рисует одну похлеще другой и из глаз текут слезы, потому что в глубине себя я чувствую болезненную, тревожную пульсацию сердца.

Распахиваю глаза и смотрю на тест.

Время истекло.

Я готова узнать приговор…

Стоит заглянуть, как из горла вылетает хрип, и я дрожащими руками выхватываю сумочку, открываю второй тест, затем третий.

Ответ тот же.

В какой-то момент понимаю, что больше не выдержу, снимаю белье и иду в душ, стою под теплыми струями, которые распаляют кожу.

— Что делать?! Что мне делать?!

Вопрос бьет по вискам. В какой-то момент я просто осознаю, что больше не выдержу. Я с ума сойду из-за всего ужаса, который происходит со мной с того самого вечера на самой крыше отеля, когда позади меня возникла мощная фигура русского.

— Он меня убьет.

Иван Кац

Один из моих клубов встречает хозяина резвыми битами и веселящейся толпой со светящимися в неоновых лучах браслетами. Музыка тяжелая, подстать мрачному антуражу зала с вмонтированными в куполообразный потолок светодиодами.

— Смола согласился на встречу на нашей территории. Это показатель его расположения, Иван. Я все еще советую тебе проявить благоразумие.

Каркающий голос Серебрякова, орущего мне в ухо, и мы заходим в пустующий ВИП с видом на бушующую толпу в самом низу. Рассматриваю массу мажоров, наметанным глазом определяю кто есть кто, пока Сашка во всю уламывает меня, пестря цифрами и сводками из своих бумажек.

— Это не показатель расположения, Серебряков.

Отвечаю спокойно. Смольный знает, что это переговоры, знает, что я по понятиям и не решу вопрос на месте.

— Иван, он предлагает взаимовыгодное сотрудничество.

Кошусь на брюнета с зализанными волосами. Раздражает меня партнер, отворачиваюсь, рассматриваю отборных танцовщиц, выкладывающихся до испарины на коже и капель пота на груди, но ни одна из всех девиц не вызывает никакого импульса, и странность в том, что это состояние у меня с тех самых пор, как в моей не самой простой жизни появилась куколка.

— Кровавый. Ты как всегда пунктуален.

Басовитый голос за спиной, и я моментально оборачиваюсь. В пространство ВИПа входят трое мужчин во главе с самим Смолой, который обратился ко мне первым.

— А ты, Смольный, запаздываешь.

Улыбается, хотя взгляд остается все таким же пустым.

— Новый город, Ваня, пока адаптируемся к дорогам да правилам, но, думаю, что давно пришло время все подправить.

Намек понятен. Смольный в сопровождении верхушки синдиката садится в удобные кресла, без особых расшаркиваний берет со стола виноградину и запускает к себе в рот, вперив свой острый взгляд прямо в меня.

Борзо. На моей территории мне показывают, что совсем не чувствуют себя гостями. Рассматриваю крупного мужика с излишне раскачанной бычьей шеей, он вообще весь на кабана похож, дикого, лесного, которому дай только крови нюхнуть, он будет гнаться за добычей, пока не добьет.

— Знаешь пословицу, Смола, про не говори гоп?

Ржет. Темноглазый мужик, сидящий слева от Смолы, лыбится, а вот неприметный худющий партнер справа не меняется в лице.

Смольный же, отсмеявшись, продолжает мою мысль:

— Да и медведь живехонек, чтобы шкуру его делить.

Ухмыляюсь и сажусь на широкий диван, рядом с Серебряковым и прямо напротив Смолы. Делаю то же самое, что и он, закидываю виноград в рот и смотрю прямо в глаза. Здесь и сейчас работает шифр, сигналы, которые соперник считывает и прикидывает свои шансы на определенный исход.

— Базар у меня к тебе конкретный, Кац, — наконец, не выдерживает игру в гляделки, начинает: — Мы не последние люди, пришлые, но с нами можно договориться. Я предлагаю тебе выгодную сделку в особо крупном размере на постоянных условиях.

- Я здесь для того, чтобы выслушать твое предложение, Смола.

— Мне нужны доступы, чтобы проводить операции в порту и через тебя трансфер в штат.

— Борзая заява.

Хмурится.

— Я пока, Кровавый, выказываю уважение, хотя могу устроить конкретное гасилово на местах.

— Интересно ты мирный базар начинаешь, братан.

Кривлю губу и окидываю взглядом двух сподручных Вадима. Запоминаю детали. Каримов и Васильев. Второе и третье лицо синдиката, и то, что Смола рискнул притащиться вместе с ними на стрелку, говорит мне о двух вещах. Первое, он уверен в своей непобедимости, второе, а вот об этом нужно еще подумать.

— Тут такая тема, Ваня, война не нужна ни мне, ни тебе. Новые времена идут, новый бизнес, новые операции.

Киваю. Знаю я что это за операции. Только в отличие от того же Смолы, я по понятиям и определенные сферы не трогаю. То, чем промышляет он, живая контрабанда в контейнерах, не моя тема. Во мне еще пацан не помер, который дружбанов своих в болоте схоронил.

И братва пришлая сейчас получает свой волчий билет с моей стороны. Говорю же следующее:

— Я понимаю твои замуты, ценю, что уважение выказал, поделился наметками, но порт для подобных операций закрыт.

Вскидывает бровь, не ожидал, что в лоб отказ получит. Контроль теряет над собой на доли секунд, но мне хватает, чтобы засечь, как косится на блондина перед тем, как ответ дать.

Считываю все то, что от меня скрыть пытаются. Выводы свои делаю. Именно сейчас Смола мне ярко демонстрирует, какая очередность в иерархии синдиката.

— Худой мне говорил, что ты мужик деловой, умеешь трезво да здраво оценивать плюсы да минусы ситуации, но, видать, в последнее время Кровавый слабину дает…

Кулаки сжимаются с хрустом.

— Не путай что и кому говоришь.

Весь напрягается. Злость свою утаить не может, а потом в меня слова летят, как стрелы с ядом на концах:

— Тут слушок один ходит. Народ базарит, что хватку царь теряет. Игрушка, говорят, у тебя появилась красивая, такая блондинистая моделька, которую ты упорно не сливаешь…

Только одно упоминание, один прозрачный намек и кровь вскипает так, что жилы пухнут, поражаюсь, как пиджак не трещит по швам. Подбираюсь и проговариваю, глядя в глаза оппонента:

— Ты на стрелку завалился, чтобы потрендеть о том, кого и в каком порядке я предпочитаю?

Давлю взглядом, внутри меня буря, ураган и четкое желание загрызть любого, кто хоть пальцем посмеет прикоснуться к моей личной игрушке.

Не выдерживает натиска Вадим, моргает.

— Нет. Кровавый. Я всего лишь надеялся на послабление.

— Его не будет.

Отвечаю четко с расстановкой и слышу, как Серебряков сжимает кожаную папку так, что она издает скрип, чиркает подобно ножечку по натянутым нервам.

— Я тебя понял, Царь. Принял твой ответ.

Склоняет голову, но не почтение выказывает, повадки шакалов демонстрирует, которые так вцепляются в глотку.

— Тебе срок даю, считай, таймер включаю, а я ведь пунктуальный. Уходи с миром, Смола. Останешься в городе и попытаешься проводить операции, я включу ответку.