Не обманываюсь. Кровавого окружают такие же звери, как и он сам.

И этот молчун навевает страх. Моя бравада напускная. У меня от него кровь в жилах стынет.

Улыбаюсь широко и выхватываю бутылку из широкой ладони, поворачиваюсь и вышагиваю к выходу, оставив Годзиллу вместе с пакетом, который он сжимает, явно перебарывая желание шмякнуть об пол. Сажусь в машину и слышу, как с диким грохотом закрывается багажник.

Выбесила. Как пить дать. Плевать.

Изначально этот мужчина воспылал ко мне какой-то странной ненавистью, которая горит в его раскосых глазах, и сегодня я лишь подкидываю дров, разжигая его ярость.

Таскаю тигра за усы, но ничего с собой поделать не могу. Главное — мой трофей у меня.

– Куда едем? — глубокий голос, чуть хрипловат, он интересно произносит слова. Едва различимый акцент.

— Мои дела на сегодня окончены. Домой.

Ответила и сама ужаснулась, что применила это слово по отношению к поместью Каца.

Сжимаю пальцы все сильнее. Они подрагивают от предвкушения и нервозности.

Беременна или нет?!

Кончено, нет!

А если да?!

Боже, не хочу думать об этом, не могу… Что со мной сделает Иван… и ловлю себя на том, что прижимаю руку к животу.

Открываю поисковик в телефоне, забиваю вопрос про тесты.

Примерно понимаю, как именно этим пользоваться, но все же читаю инструкции и спотыкаюсь о совет проводить тест утром.

Дотерпеть бы. Меня сжигает изнутри тревога. На всякий случай удаляю запросы поиска и с силой сжимаю сумочку, где лежит компромат.

Пальцы белеют. А я смотрю в окно и пытаюсь дышать, не выдать своей нервозности, страха.

Машина выруливает к особняку. В сгущающемся сумраке я смотрю на окна, где мерцают огни.

Резко подрываюсь и иду. Пальцы впились в цепочку на плече. Понимаю, что если от этого сейчас будет зависеть моя жизнь, я их не разожму.

Залетаю в дом. Не могу заставить себя сбавить шаг, лечу к лестницам.

— Аврора.

Замираю. Застываю как вкопанная.

Иван…

Как бы я хотела не застать его сейчас, не встречаться, кажется, что он одним взглядом может просечь неладное.

Поворачиваюсь медленно и цепенею под прицелом льдистых глаз.

— Добрый вечер…

Отвечаю почему-то теряясь, но загоняю страх вглубь и смотрю в глаза зверю, который, окинув меня с ног до головы странным взглядом, произносит властно:

— Подойди ко мне.

Ступаю на негнущихся ногах, страх поднимается и сковывает изнутри. Каждый шаг дается с неимоверным трудом. Я словно к палачу на плаху поднимаюсь. Иван обжигает взглядом, медленно скользит по моей фигуре.

Останавливаюсь напротив, открываю рот, чтобы спросить, что он хотел. Не дает. Притягивает меня к себе поближе, без предупреждения целует крепко, со всей страстностью, к которой невозможно привыкнуть.

Упираюсь свободной рукой в его массивную грудь, скольжу, пытаясь то ли приласкать, то ли оттолкнуть, и каменею, когда пальцы застывают на холоде оружия, которое разместилось в кобуре под боком мужчины, скрытое пиджаком.

Распахиваю в ужасе глаза.

— Не дрожи, куколка.

Отрывается от меня и смотрит с высоты своего роста.

— У тебя… там… там…

Улыбается, проводя по моим дрожащим губам шершавым пальцем.

— Тише, Рори. Не спрашивай и не лезь куда не нужно.

Опять называет меня странно и тепло, на свой лад.

— Все так неправильно, — опускаю лицо, а он не позволяет спрятать взгляд.

— Это мои темы, тебе незачем забивать свою голову. Жизнь у каждого своя и судьба выводит нас на заковыристые пути-дороги. Мой сложился так.

Что-то в Иване сегодня не так, словно он прощается, как воин, крадущий поцелуй девы перед битвой, после которой он может и не вернуться.

— Ты уходишь?! Сейчас?

В моем голосе беспокойство, странно. Оно не напускное. На мгновение сердце сжимается от страха. А что если он не вернется?! Оружие. Неспроста ведь.

И… только одна-единственная мысль, что он исчезнет, не вернется, выворачивает внутренности наизнанку.

Вопрос вызывает ухмылку на твердых губах.

— Мои дела не имеют временных ограничений.

Не понимаю себя. Своих чувств. Но все же надежда провернуть аферу с тестом заставляет облегченно выдохнуть.

— Твоя ненависть такая искренняя, куколка, — проводит ладонью по моему лицу, а я закусываю губу, пальцы все так же продолжают лежать на сумочке, в которую я вцепилась как утопающий в спасательный круг.

С Иваном это ощущение становится привычным.

Вопрос времени, когда я затону, потому что такие, как он, невыносимые, после них только смерть, гарь и смрад.

— Так возьми себе другую, ту, которая на все согласна, которая будет смотреть на тебя как на божество, а не ненавидеть за то, что присвоил.

— Я люблю искренность, Рора. Ты во всем честна: и в своей ненависти, и в страсти. Мне нравится, как в тебе бьются чувства, как ты полыхаешь в моих руках, как отдаешься до предела…

Не справляюсь с интимностью нашего общения, отворачиваю голову. Насильно возвращает мой взгляд, поглаживая пальцами скулу.

— У меня на родине знаешь, как говорят? От ненависти до любви один шаг.

— У нас с тобой, Иван, этот шаг длиной в саму бездну.

— Откуда ты взялась только такая…

Накрывает мои губы. Страстно. Сильно. Опьяняет и заставляет разбиться в своих руках, когда, наконец, отпрянув, проговаривает довольно холодно:

— Завтра ты поедешь к надежному врачу, которому я доверяю. На осмотр. Нужно решить вопрос с противозачаточными.

Эти его слова, эта интонация непоколебимости обрушиваются на меня со всего размаха.

— Ч-что?!

Едва выговариваю.

— Ты уже взрослая девочка, женщина, живущая с мужчиной. Вопрос контрацепции становится актуальным. Я не намерен все время прерывать…

— Я поняла!

— Это хорошо.

И в глазах-льдинах приказ. Это не предложение даже. Я пойду к гинекологу, к тому человеку, которому Иван всецело доверяет.

Пальцы немеют, перестаю их чувствовать, странно, что не прошиваю ногтями сумку насквозь.

— Может, ты меня на стерилизацию направишь сразу же, чего мелочиться?!

Шиплю, а он лишь в задумчивости приподнимает бровь.

— Не вижу в этом необходимости. Однажды у тебя будут дети, Аврора, и думаю, ты будешь хорошей матерью.

Киваю. Заторможено. Пот почему-то струится по спине.

Да, у меня будут дети, но не от него. Вот, что он мне говорит, и я понимаю, что прав.

Иван. Он из другой жизни и связующего звена между нами Кац не потерпит.

Ридли был прав в своей истерике. Такие, как Кровавый, живут по своим законам, у них иные реалии и дети сюда никак не вписываются.

А я всего лишь игрушка. Временное развлечение, которое он однажды отпустит.

Отстраняется и уходит, не прощается. Решительный. Властный. Несгибаемый. Во всем категоричный, а я смотрю ему вслед. Разглядываю мощную спину, изучаю ширину плеч и безмолвно плачу от понимания, что я загнана в угол.

Поворачиваюсь и иду к лестницам, снимаю каблуки, босыми ногами шлепаю по мрамору, глотаю слезы.

Не знаю, что делать с ужасным подозрением, которое закралось в душу, а что если я действительно беременна от него?!

Что он сделает в этом случае?!

Даже думать об этом не хочу.

Не может этого быть.

Нельзя. Нам с ним нельзя…

Иван Кац

Времена нынче бешеные, новая братва в городе много чего разворошила, и я лично еду на очередную стрелку, чтобы понять, чего именно ждать.

— Смола сильный противник, Иван. Я как твой партнер даю совет присмотреться. Не руби с плеча. Можно ведь договориться.

Смотрю на Серебрякова, сидящего напротив в просторном салоне лимузина. Сжимает папку с инфой в руках, всем своим лощенным до зубного скрежета видом раздражает.

— Я не веду переговоров с теми, кто покусился на мое.

Отвечаю, цокнув языком. Сашка качает головой. Не согласен. Отворачивается и барабанит пальцами по подлокотнику.