— Нет…

Совсем тихо срывается с губ, делаю шаг назад, сразу ощущаю, как Монгол смыкает пальцы, останавливает. Позади меня стена из мышц, которая не даст отступить.

Он не причиняет боли, отстраняется, но тем не менее во всей напряженной позе мужчины сквозит предупреждение. К Ивану я все равно войду. По своей воле или же насильно.

Монгол пропускает меня в кабинет, а я вздрагиваю, столкнувшись взглядом с бесцветными глазами мужчины, который сидит в удобном кресле с высокой спинкой за сервированным на двоих столом и смотрит прямо на меня.

— Аврора…

Вместо приветствия и мой выдох. Резкий, рваный. А вдох застрял в горле. Я просто ломаюсь внутренне, потому что сердце останавливается. Удар и тишина…

Мне кажется, что весь мир в это мгновение поставлен на “стоп”.

По телу волнами дрожь, а в животе бабочки?!

Нет. Там что-то странное, словно пустота и спазм. То ли от голода, то ли от чего-то иного.

Белесые глаза смотрят жарко.

А внутри меня искра и пепел, смятение и страх.

Звериная грация Ивана во всем. В жесте. В мимике. В каждой поре. И взгляд, насмешливо-пресыщенный, циничный и голодный…

Ужасный мужчина. Пугающий. Полыхает, пока его глаза дюйм за дюймом скользят по моему телу, изучают, вгрызаются.

Кац магнит для женского взгляда. Он пропитан животной энергетикой породистого самца.

И сейчас он невообразимо взрослый, уверенный в себе, знающий, как именно действует на женщин, рассматривает меня…

Пальцы начинает покалывать от адского желания почувствовать жесткость его светлых волос, растрепать, вцепиться и притянуть к себе, намеренно причинив ему боль, чтобы на резком лице с небольшой щетиной проскользнула хоть какая-то толика чувств.

— Добрый день…

Мой голос тягучий, мягкий и почти не дрожит.

Не отвечает. Продолжает рассматривать и я смотрю на него, а в груди словно тоска пульсирует. За месяц я его забыть не смогла и вот опять он появился.

Идеальный темный пиджак обхватил плечи, синяя сорочка оттеняет неестественно светлые глаза.

Все внутри дрожит.

Переводит взгляд мне за спину и бровь Ивана саркастически приподнимается, видно, оценивает покореженную рожу своего сподручного.

— Занятно…

Небрежно ведет головой и дверь за моей спиной захлопывается с громким щелчком.

Смотрит на меня как-то люто, дико, безотрывно. Одним этим тяжелеющим взглядом дает понять, что я опять в его полной власти, отданная на растерзание.

Прикрываю глаза на мгновение, справляюсь с собой, с головокружением и голодом, который опять накрывает, так как я ощущаю в воздухе приятный аромат мяса. В горле ком становится.

Выпрямляю спину. Гашу свои страхи и чувства. Смотрю в глаза Ивану. Только так. Я не сломалась и не прогнусь.

— Может, объясните наконец, что я здесь делаю?!

Пытаюсь говорить твердо.

Окидывает взглядом меня всю, заставляя запылать тело от пальчиков на ногах до кончиков волос.

Я при параде. В аэропортах дежурят папарацци и в независимости от того, насколько мне плохо, фотографии должны передавать триумф супермодели, которая стала звездой показа. Не зря мэтры провозгласили меня своей Музой. Не зря.

Так что на мне надето великолепное платье из новой коллекции — подарок дуэта знаменитых дизайнеров. Черная закрытая модель с длинными рукавами, но обтягивающая фигуру как вторая кожа, не оставляющая места воображению. Классика и призыв. Дополняют образ высоченные шпильки, чулки. Образ черной вдовы. Яркой, провокационной, сексуальной.

Волосы собраны в высокий хвост.

Такая Аврора должна соблазнять. Глядя на мои сегодняшние фотографии, отснятые папарацци, каждая девушка должна желать повторить образ и пойти в бутик, купить все, что на мне надето.

Бизнес. Всего лишь бизнес.

— Похорошела…

Проговаривает Иван и голос у него глубокий. Сильный. А взгляд… Боже, как он на меня смотрит…

Это не передать словами. Собираюсь и отвечаю с иронией:

— Ну, на этот раз я не бегала по подворотням и не получала по лицу за нежелание явиться пред твои ясные очи.

Ухмыляется, губу кривит и, черт, как ему удается быть настолько обаятельным и опасным одновременно?!

Меня не воспринимают всерьез и мои слова вызывают снисхождение сильного мужчины.

— Иди сюда.

Обрубает и в глазах больше нет этого самого снисхождения. С таким Иваном шутить нельзя. Я словно интуитивно его чувствую и понимаю, где стоит остановиться и не идти на конфликт.

Сглатываю. В горле сухо. Прохожу к столу. Тянусь к спинке стула. Хочу сесть напротив, но Кровавый поднимает глаза и окидывает меня иссушающим взглядом.

— Нет. Ко мне подойди.

Не могу не подчиниться. Ни этому взгляду, ни голосу, ни магнетическому притяжению.

Делаю пару шагов и застываю рядом с Иваном, только вот в следующую секунду оказываюсь сидящей на крепком бедре мужчины.

Мурашки идут по коже, его запах ударяет в голову и на пустой желудок все перед глазами кружится.

Порываюсь вскочить. Не могу. Затихаю под его прожигающим взглядом. Дышу прерывисто. Сразу перед глазами кадрами наша сумасшедшая ночь, горячие пальцы ложатся на мое бедро и начинают медленно задирать платье, оголяя край чулка.

— Нет…

Шиплю и впиваюсь ногтями в крепкую руку.

Поворачиваюсь к нему и сталкиваюсь с белесыми глазами мужчины. Невыносимо видеть это лицо так близко, чувствовать жар, исходящий от сильного тела и быть в такой близости от твердых губ.

То, что происходит со мной, стоит Ивану приблизиться, не имеет никаких объяснений. Влечение, тяга, притяжение. Нет. Что-то большее, глубинное.

Продолжает ласку, обводит по узору резинки, слегка затрагивая кожу и я вздрагиваю от каждого касания.

— Обычно в дешевых фильмах говорят, что быть такой красивой — преступление. Но я бы тебя засудил…

— Ты вызываешь у меня встречное желание! — проговариваю зло и смотрю в лицо своего первого и единственного мужчины.

Жду реакции на свой выпад, но никак не ожидаю, что он откинет голову и засмеется.

Замираю от невероятной улыбки, в которой сверкает белоснежный оскал хищника.

— Язва… — выдыхает. Голос его глухой, тяжелый, насыщенный, глаза прищуривает в знак предупреждения.

Рука на моей талии сжимается сильнее, притягивая меня к литому каменному торсу, вдавливая грудью, а запах его тела ударяет в нос вереском.

Сдерживаемый вздох срывается с губ, а перед глазами словно карусель запускают. Мне становится плохо. Все же длительный перелет и голод дают о себе знать, меня ведет, прикрываю глаза, роняю голову на крепкое плечо, обмякая в сильных руках.

Внезапная хватка на щеках мучительна. Иван отклоняет мою голову, и сквозь сомкнутые веки чувствую его прожигающий взгляд.

— Что, твою мать, с тобой происходит?! — властный голос и я, не открывая глаз, переживаю слабость и приступ тошноты.

— Аврора!

Сдавливает и вынуждает ответить:

— Сейчас… пройдет…

Его пальцы насильно открывают мне веки. Он проверяет реакцию зрачка, а в голосе явственно ощущается металл.

— Харе мне втирать. Что с тобой?!

— Я несколько дней ничего не ела…

Ругательство бьет по ушам, я даже половины слов из этой заковыристой фразы не знаю, а еще слышу русскую речь. Злую. Рваную.

Отпускает и я опять опускаю голову на его плечо. Мужчина подо мной как скала, на которую я опираюсь, пережидая свой внутренний шторм.

Легкое давление на щеках заставляет открыть рот, а затем на язык попадает кусок мясного рагу, сочного, щедро сдобренного грибным соусом.

Меня током бьет от ощущения его пальцев в моем рту, случайно касаюсь их языком и, распахнув глаза, трепыхаюсь, пытаюсь отстраниться, но я зажата в тисках.

Отнимает руку, накрывает мои губы шершавой подушечкой.

— Только попробуй не съесть что даю, — тягучий возбужденный голос в самое ухо, угроза с провокационным подтекстом дальше, — жуй и глотай, не распаляй, мне нравится, как твои губы обхватывают мои пальцы, могу проверить, как они будут смотреться на…