Ирис враз смолкла, и слезы её моментально высохли. Она открыла воду и смыла всю грязь, затем тщательно, хорошенько умылась, обтёрла несколько раз тело полотенцем, брезгливо смывая слюнявые жадные поцелуи Вайенса, отпечатки его зубов, его пот, запах и сперму. Натянув на голое тело чистый белоснежный похрустывающий халат, женщина выкинула провонявшие интимным свиданием тряпки в утилизатор и долго задумчиво смотрела, как ножи перемалывают в мелкие лоскутки её вещи.

Она ненавидела Вайенса ещё больше и сильнее, чем за первый раз.

Блядь, даже Дарт Вейдер не такая скотина, как он!

Даже этот человек, которого ненавидит и боится вся Галактика, не стал применять к ней Силу… таким образом.

Не дал ей попробовать ситха…

Ирис усмехнулась. Попробовать ситха — высказывание вышло каким-то двусмысленным и пошлым. Но уж как вышло.

Но шутки в сторону.

Нужно думать о том, что и как она скажет этой Еве — глупой девочке с чистым доверчивым лицом. В том, что Вайенс притащит Ирис на аркане и заставит навешать лапши на уши этой блеклой аристократке, сомнения не было. Заставит. Если заупрямиться и начать юлить, он от ярости и кишки выпустит.

Значит, разговору быть.

Утилизатор перемолол вещи и остановил свои ножи, сыто заурчав. Ирис, вытащив из пачки сигарету, в задумчивости прошла к дивану и присела на край, прикурив и щуря глаз от едкого дыма.

Сказать аристократочке, что её трахал Вейдер? Дураков нет. За это Вейдер Ирис из-под земли достанет и снова закопает, но уже по частям. Но именно этого требует от неё Вайенс.

Разумеется, он понимает, что за всю эту гадкую аферу Вейдер с Ирис спросит. Не может не спросить. Если эта женщина действительно что-то значит для великого ситха, он взбесится, когда она ему предъявит за измену. И тогда он найдет лгунью. И тогда…

Ирис стряхнула пепел с сигареты и кивнула головой.

Тогда Вейдер убьет её.

Что такое она, Ирис, в той борьбе за женщину и власть, которую устроили ситхи? Ничто. Пешка, разменная монета. Вайенс пожертвует ею не раздумывая, будь она даже турой.

И есть реальные шансы закончить свою жизнь с горлом в кулаке Вейдера.

Нет, сначала тот, конечно, спросит, кто научил её этой гадости и зачем, а потом обязательно убьет. Трахать он её не будет, но, судя по тем возможностям, что дает Сила, если возможно многократно усилить наслаждение, то так же многократно можно усилить и боль. Мучительнейшую боль, при этом продлевая жизнь. Вейдер знает, как это делается, с ним с самим такое проделали, и кто знает, сколько раз он желал уже умереть, когда Палпатин Силой заставлял биться его сердце.

Знает это и Вайенс.

И про боль, и про то, что Вейдер будет искать лжецов. И о том, что Ирис просто умрет, назвав имя заказчика, а вот самому Вайенсу, интригану Вайенсу, Вайенсу — Дарту Аксу, придется помучиться.

И тут не поможет ни вливание императорской крови, ни сыворотка Ирис — её, кстати, у Вайенса нет, и это единственная причина, почему она до сих пор жива.

Впавший в ярость Вейдер вцепится в горло кому угодно, и даже умирая, утащит с собой в ад, вцепившись своими металлическими пальцами, проткнув ими грудную клетку и схватившись за ребра!

А это означает лишь одно: Вайенс добудет себе пару-тройку доз, как раз по числу важных ему боев — Император, Люк, Вейдер, например, — и сам устранит Ирис ещё до того, как до неё доберётся Вейдер. Или даже не дожидаясь этих доз, невелика потеря. В этом нет никакого сомнения.

Значит, надо действовать быстрее него.

А что она может, собственно?

Ирис затянулась сигаретой и покачала головой.

Ни-че-го.

Она находится тут на полулегальном положении и всецело зависит от Вайенса. Кто она, откуда — знает только генерал.

Кроме троих-пятерых людей никто не знает — её почти никто не видел, Вайенс скрывает ото всех Ирис — и это с его стороны разумно. Потом, когда аристократочка закатит истерику Вейдеру, а он начнет расспрашивать, а что это за женщина его оговорила, никто и не подумает связать её с именем Вайенса.

Та-а-ак.

Что из этого следует? Только то, что встреча с аристократкой будет организована Вайенсом где-нибудь в другом месте, не на Риггеле. Чтобы ничто не связывало имени Ирис с его именем. С ним. С тенью его.

Помнит ли Тёмный Лорд её? Если у него нет склероза, то помнит. Знает, что её якобы спас генерал? Да, наверное. Но это ничего не значит. Женщину ситху могли подсунуть специально — в это Вейдер поверит скорее, чем в то, что этот жалкий червяк Вайенс и есть его тайный и такой смелый недоброжелатель.

Судя по тому, как Дарт Вейдер унизил бравого генерала, он ставит его ниже пилота Альянса. В их с Евой отношениях он его не видит вообще, и точно знает, что сам по себе Вайенс так ничтожен, что его слово не решает ничего.

В голову великого ситха ни за что не придет то, что Вайенс всё же наберется смелости, и что ему хватит ума вклиниться между ними. Да он уже вклинился, подумала Ирис, покачав головой, вклинился в тот самый час и миг, когда лег на первое вливание императорской крови. В бою за Еву он прошел страшный и сложный путь, и ясно, что его ничто уже не остановит.

Впрочем, ситхи другими путями и не ходят…

Дарт Акс — ситх, такой же, как и Палпатин, такой же, как и Дарт Вейдер, нравится это кому-то или нет. Его не стоит сбрасывать со счетов — а вот и первый урок, который преподали ей ситхи. Не стоит недооценивать противников, даже если они кажутся ничтожными.

— Не стоит, — задумчиво повторила Ирис, и в её глазах засверкала злость.

Но она не Вайенс и не Дарт Вейдер. Такая мелкая единица, что её никто не замечает, а она видит всех. Сильные мира сего решили, что могут перемолоть её в муку, как давеча утилизатор грязные тряпки, но она будет сопротивляться до последнего.

— Тем более, что испытания на человеке прошли успешно, — злорадно произнесла Ирис, и в глазах загорелась решимость. — Видит бог, я волью себе эту сыворотку, если потребуется, и размозжу голову любому, кто попытается хоть пальцем меня тронуть!

Однако такое положение вещей заставляло шевелиться.

Если Ирис желала быть на шаг впереди, ей нужно было действовать!

Вайенс, как и Дарт Вейдер, страдал одним существенным недостатком — он опасно недооценивал противников. В частности, Ирис, которую, казалось бы, довольно хорошо уже знал и сам не раз отмечал, что её воля и способность сопротивляться обстоятельствам практически безграничны.

Изнасиловав её, он самодовольно думал, что женщина как минимум три дня будет приходить в себя, рыдая и залечивая душевную рану, другими словами — она растратит такое драгоценное время на пустые жалобы небесам, возможно, на алкоголь и на слёзы.

Но он заблуждался.

Впустив дроидов-уборщиков, чтобы они навели порядок в лаборатории, Ирис поспешила к себе, в комнату при медцентре, отведенную ей Вайенсом. Там она приняла душ и переоделась в неприметную тёмную одежду — чёрные брюки из плотной, но не сковывающей движения ткани, самого простецкого вида свитер, добротные высокие ботинки на толстой удобной подошве — в таких и подкрасться незаметно можно, если что, — и черная куртка из тонкой кожи, без каких-либо изысков. Выбор одежды объяснялся удобством, практичностью и незаметностью. В толпе таких серых, скучных, непримечательных фигур миллион, заметить и запомнить человека, ничем не выделяющегося, будет намного труднее.

Свои шикарные чёрные волосы Ирис после некоторых раздумий и колебаний собрала в узел. Сначала она хотела бесцеремонно отхватить их ножом и упрятать под капюшон или тёмную кепку, какую обычно носили на Риггеле охранники и уборщики — низший обслуживающий персонал, но потом вспомнила о том, что кроме опасной работы ей предстоит ещё и встреча с Евой, и опустила нож, лезвие которого уже перерезало несколько тонких прядей волос, скрипящих в сжимающей их ладони.

Разговор с Евой!

Ах, ты ж чёрт…