Наконец, Лея отстранилась от Вейдера. Точнее, Люк обнял ее за плечи, и рука Леи соскользнула с плеча Вейдера. Тот кивнул головой и, чуть нагнув голову, ступил в переход, по которому ему предстояло дойти до своей каюты.

— Раз, два, три, — про себя считал Акбар.

По инструкции R-052 за эти три секунды Вейдер должен дойти до отсека, который изолирует его ото всего мира — и от корабля, и от того, кто снаружи, — и только после этого R-052 войдет следом за ним.

Так оно и произошло — R-052 была точна.

— Давай, давай, девочка, — пробормотал Акбар. — Накинь поводок на это страшилище. Мне не будет покоя, если ты… если с тобой что-то случится.

Десять секунд. Двадцать. Минута. Три минуты.

По инструкции R-052 в этот момент Вейдер должен дойти до той самой камеры, и если произойдет заминка, это будет означать, что он согласился. Он надел.

Пять минут.

Акбар почувствовал, как от напряжения у него начинает болеть голова.

Этого уже слишком много.

Пилот уже должен был объявить о готовности.

Значит, надел.

Значит, она в безопасности!

— Умница, детка, — пробормотал Акбар, и напряжение спало.

***********************

— Лорд Вейдер, прошу вас, пройдите в камеру 01 и протяните вперед руки.

Дарт Вейдер молча повиновался.

Со всех сторон с еле слышным гудением вспыхнули силовые поля, и сканер торопливо пробежал лучом по его одежде, выискивая спрятанное оружие. Разумеется, его не было, но такова инструкция. R-052 педантично следовала ей.

— Лорд Вейдер, сейчас я освобожу вас от наручников. Вы окружены силовыми полями. В случае, если вы попытаетесь уничтожить меня, силовые поля ограничат ваше место пребывания до этого отсека, и вы не сможете больше ничего предпринять, не причинив вреда себе.

Информация к сведению. Очень мило с вашей стороны.

На двух отсеках, отделяющих его от R-052, поднялись силовые поля, и офицер перешла из безопасного расстояния к Вейдеру.

Своей личной карточкой провела по разделительной дужке наручников — с гудением погасли световые кольца, обхватывающие запястья Вейдера, и на ее подставленную ладонь упал блок питания.

— Прошу! — R-052 жестом указала на дверь, и силовое поле с гудением отошло, открыв проход. — Это ваши личные апартаменты. Идемте, я вам все покажу.

Вейдер чуть заметно улыбнулся.

Его забавляло то, с какой отвагой R-052 пыталась сохранить лицо непоколебимого и вместе с тем тактичного офицера. Разумеется, ей страшно оставаться с ним наедине.

Об этом можно не спрашивать и в этом можно не сомневаться.

И все же, по ее лицу, по ее отточенным, четким движениям и жестам этого не скажешь. Даже взгляд Вейдера, от которого даже Акбар вертелся, как будто ему пятки поджаривают, она вынесла, так же прямо глядя ему в глаза.

— А вы не боитесь, что я прямо сейчас сверну вам шею? — спросил Вейдер, чувствуя знакомый прилив ярости.

R-052 не боялась. Точнее… нет, не высказать. Вейдер не смог сформулировать для себя, каким чувством отозвались в ней его слова.

Это нельзя было назвать страхом, и нельзя было назвать обреченностью.

Скорее, она была готова к этому.

Вейдер почувствовал, как она внутренне напряглась — так люди, входящие в холодную воду, задерживают дыхание, — и ответила ему, ничуть не изменившись в лице.

— Я предупредила вас о последствиях такого вашего поступка. Выбор за вами.

Кажется, она даже дышать перестала; но все так же прямо смотрела на Вейдера своими спокойными глазами, ОЖИДАЯ.

Вейдер еще раз усмехнулся.

— Пойдемте, вы покажете мою каюту.

R-052 чуть слышно выдохнула с заметным облегчением. Ее глаза на миг закрылись, и она с трудом подавила в себе желание закрыть лицо рукой.

Однако уже через миг она взяла себя в руки, и, жестом указав на дверь — только после вас! — пригласила Вейдера пройти в каюту.

Инструкция не позволяла R-052 идти первой.

Вейдер заново открыл для себя одну маленькую радость жизни.

Он смог есть.

В пути время тянется бесконечно, однообразно. И никто не обещает, что по прибытии на место это как-то изменится.

И так полгода — как минимум. Как максимум — всю жизнь. Словно животное в клетке…

Каждое утро R — 052 приходила к Вейдеру; и ее визиты тоже были такими — серыми, однообразными и пустыми.

И всякий раз она находила его в одном и том же положении.

Вейдер медитировал.

Поначалу он закрывался в камерах медитации, которые так благоразумно и предусмотрительно захватила R-052.

Там он освобождался от одежды и с наслаждением вытягивался в кресле. Клаустрофобия, мучившая его уже долгие годы от постоянного ношения костюма-брони и шлема, тоже отступала, и он чувствовал радость, почти ликование оттого, что больше этого не нужно.

Он рассматривал свои шлем и маску — теперь они лежали в одной из камер на медицинском столике и смотрели на Вейдера темными стеклами.

Эта маска долгое время была его лицом и мучила его, потому что он чувствовал себя взаперти. Он видел себя — в отражениях в стеклах, в до блеска начищенной обшивке кораблей, — и собственный вид угнетал и пугал его, наверное, не меньше чем других людей. Он мог победить что угодно и кого угодно, убить, уничтожить, предать забвению, но не этот костюм, не эту тюрьму, которая иногда становилась тесной и душила его, вызывая приступы паники, и без которого он не мог прожить и нескольких минут. Вечная мука и отчаяние — пожалуй, это отчаяние всегда и мешало ему полностью слиться с Силой. Слабость, что заключалась в этом отчаянии, отталкивала его от Силы, и он терял то, чего ему удавалось достичь.

А потом был поединок на Звезде Смерти, и Люк, умирающий под разрядами Силы Палпатина, и ярость — до сих пор глядя на все то, что делает Палпатин, Вейдер не задумывался о том, что, по сути, он обманут, и большую часть своей жизни он провел на службе у того, кто его обманул.

Если бы не обман этого старого пня, который уступал ему в силе, он, Вейдер — тогда еще Энакин Скайуокер, — не был бы искалечен. Он добился бы нужного ему положения в обществе, рано или поздно. Он всегда был упрям, и всегда умел добиваться своего.

И тогда Люк не отверг бы его протянутую руку.

"Мы будем править вместе, как отец и сын".

Люк согласился бы, и даже принял бы это предложение с восторгом.

И Падме, его душистый лотос — она осталась бы жива.

Именно тогда Вейдер впервые ощутил свое единение с самой глубиной темной стороны. Она была сильна, эта темная сторона, о, как она была сильна! Стремительно погружаясь в Силу, Вейдер вдруг отчетливо понял, что он не умрет, даже если Палпатин обратит на него всю свою Силу. Палпатин просто не мог погрузиться так далеко; он никогда не терял так много, как отобрал у Вейдера.

И теперь снова отбирает.

Но в наибольшую ярость Вейдера привело то, что Палпатин посмел подумать, что Вейдер позволит ему…

Палпатин думал, что Вейдер не посмеет противостоять ему.

Что Вейдер безмолвно отдаст ему то последнее, что у него осталось, как будто Вейдер немощный старик, механическая кукла, пульт управления от которой у Палпатина в руке.

Он зря так думал.

Подхватив Палпатина — Вейдер мог поднять его и одной рукой, но старик брыкался, стараясь освободиться от хватки механической руки Вейдера, которая крошила его кости, сжимаясь мертвой хваткой на его теле, — Вейдер швырнул его вниз, в шахту.

Молнии Палпатина… что они могли ему сделать, эти жалкие комариные укусы, когда он был един с Силой? Даже оттого, что Палпатин умер так быстро, Вейдер испытывал чудовищную ярость. Если бы он мог, если б он не был лишен руки, он разорвал бы Палпатина надвое, и разломил бы его череп пополам еще до того, как старший ситх перестал бы моргать глазами!!!

Теперь же он не нуждался больше в жизнеобеспечивающем костюме.

Потому что Сила его возросла. Он победил то, что не мог победить до сих пор — свой костюм.