Гости разразились аплодисментами, выкрикивая поздравления. Ева, стиснутая рукой Вайенса, слабо улыбалась, не осмеливаясь даже глянуть в сторону Вейдера, и у Вайенса, переполненное радостью от этой мелкой колкой мести, часто билось сердце.

Девочка Вейдера, ты будешь моей.

Вейдер, сощурив глаза, откинулся на спинку своего кресла, скрестив руки на груди.

Торжество Вайенса и смущение Евы не укрылось от него.

Так-так, она хотела все обтяпать все потом, когда Альянс призовет его с Риггеля.

То, что в ее планы не входило говорить Вейдеру о предложении Вайенса и об этой помолвке, было яснее ясного.

Глядя на сияющее лицо Вайенса, Вейдер ухмыльнулся, припомнив так же их с Евой страстное свидание. Ее вздрагивающие полуоткрытые губы, крики, слезы текущие из-под опушенных ресниц.

Чему же ты радуешься, осел, с нехорошим удовлетворением подумал Вейдер. Одно мое слово, и эта маленькая девочка тут же, при всех, шагнет к нему, к Вейдеру, и ты останешься с носом.

Внезапно Вейдер понял, что это доставляет ему удовольствие, так же, как и перебирать в памяти сцены их с Евой свидания.

Она возбуждала в нем страсть.

И не только ту страсть, что можно удовлетворить сексом.

Она заставляла его желать сражаться с собой.

Вот почему он не оттолкнул ее сразу.

Ева — достойный противник для Вейдера, потому что даже своему чувству к нему она сопротивляется с неистовством.

А тебе, глупый честолюбивый мальчишка, будет ли он по зубам, этот маленький орешек в серебряной скорлупе?

Вайенс, приняв поздравления, вальяжно завалился в кресло. Его взгляд, гордый, наполненный тщеславием, уставился на молчащего Вейдера.

Ева молча опустилась на свое сидение.

— Что скажете, лорд Вейдер? — произнес Вайенс.

Вейдер пожал плечам, глядя на поникшую Еву.

— Вас можно лишь поздравить с вашим выбором, — ответил он. — Не каждому достается любовь такой женщины, как R-052.

Это было сказано специально для Евы, и она вспыхнула, поняв намек Вейдера.

— Да; нам, военным, вообще трудно устроить свою личную жизнь, — развязно продолжал Вайенс. — Например, вы, лорд Вейдер?

— У меня просто не было на это времени.

— Ну, а теперь?

— И теперь, думаю, тоже не будет. Жизнь солдата подразумевает некоторые лишения.

— И вы согласны на это? — спросил Вайенс. — Неужто вам не хотелось бы спокойно осесть где-то, вести размеренную жизнь?

Вейдер криво усмехнулся, и Вайенс понял всю нелепость своего вопроса.

— Боюсь, мне просто не дадут этого сделать, — ответил Вейдер. — Всегда найдется кто-то, кому что-то от меня нужно.

— Ну, а если сбежать? — азартно предложил Вайенс. — Вы на каторжной планете! Признайтесь: вам ведь приходила в голову мысль собрать группу заключенных подбить их на побег?

Вейдер пригубил бокал с вином, и подчеркнуто аккуратно поставил его на стол.

— Разве я похож на идиота? — спокойно спросил он.

Орландо поперхнулся своим смехом, и закашлялся. Ева, с непроницаемым лицом, смотрела в свою тарелку.

— Почему же..? — проблеял Орландо, бледнея. Его глаза затравленно бегали, словно ища поддержку среди гостей. По тону Вейдера он понял, что сморозил глупость, но совершенно не мог понять, в чем же он не прав. — То есть, я хотел сказать… разве это не очевидный вариант? Здесь находятся лихие люди, поверьте мне, готовые на все, лишь бы попасть на свободу. И о каждом можно сказать, что он головорез и не трус.

— У меня такое ощущение, что вы меня путаете с пиратом, — произнес Вейдер, и его слова вызвали смех среди дам. — И тут я могу подумать что-то одно из двух: либо вы не очень четко себе представляете, кто я и чем до сих пор занимался, либо вы читаете слишком много дамских романов, — смех среди гостей только усилился, и Орландо покраснел под немигающим взглядом ситха, который, казалось, видел его насквозь, и едва ли не читал мысли в его голове. — Я привык командовать солдатами, четко выполняющими мои приказы, а не шайкой негодяев и подонков, не имеющих никакого представления о дисциплине. Если они оказались здесь, значит, они уже так или иначе, но пошли против вашей власти и установленного вами закона. Взяв их к себе в союзники, разве я могу рассчитывать на то, что в самый ответственный момент они будут делать то, что я им скажу, а не то, что взбредет им в голову? Нет; абсолютно нет. Скорее всего, окажись я в трудной ситуации, мне пришлось бы возиться с ними, усмиряя их желания, идущие вразрез с моими. А это пустая трата времени и сил. Нет, капитан, я никогда не стал бы набирать себе армию среди уголовников.

— Но вы всегда могли бы, — стараясь придать себе непринужденный вид, произнес Орландо, хотя его уши горели от стыда, — подавить бунт, так сказать, ведь это же в ваших силах, не так ли?

— Каким образом? — спокойно произнес Вейдер, снова пригубив вино. — Его желтые глаза прищурились, и Орландо мог поклясться, что ситх усмехается над ним.

— Убить зачинщиков, — сухо ответил Орландо, и в голосе его была неприкрытая неприязнь. — Передушить их всех, если на то пошло. Вы же проделывали это раньше?

Глаза ситха и Орландо встретились, и Вейдер снова усмехнулся.

— Без сомнения, — ответил он спокойно. — Я мог бы убить всех, кто устроил бы бунт. Но если бы мне пришлось их всех убить, не достигнув моей цели, зачем бы мне было их набирать?

Ева подняла глаза на Вейдера, и уголок ее губ чуть дрогнул. Эта слабая полуулыбка взбесила Орландо точно так же, как если б Ева расхохоталась во весь голос.

— А правда ли, что ситхи существуют только благодаря тому, что в их сердце нет месту ничему, кроме злости и ненависти? — безжалостно спросил Вайенс. То, что Ева, его нежная Ева, так смотрит на ситха, прислушивается к каждому его слову, и ее взгляд теплеет, когда она видит его страшную фигуру, ранило Вайенса. Он испытывал чудовищную ревность, и тщеславие его было уязвлено. Как, как можно предпочитать это жуткое чудовище, как можно любоваться лицом, словно вырубленным из дуба?!

— Нет, это неправда, — произнес Вейдер спокойно. — Ситху дает Силу не ярость, а Страсть, — удивленное «ах» прокатилось меж гостей. — Вы когда-нибудь слышали девиз ситхов? Нет? Так я могу процитировать. Спокойствие — ложь, есть только страсть. Страсть дает мне силу. Сила дает мне власть. Власть даёт мне победу. Победа разрывает мои оковы. И Великая Сила освобождает меня.

Его желтые страшные глаза смотрели прямо на Еву, и краска схлынула с ее лица.

— И какова же природа этой страсти? — наигранно весело громко произнес Орландо. От него не укрылась странная молчаливая дуэль Евы и Вейдера.

— Любая, — произнес Вейдер, все так же глядя на побелевшую Еву. — Исследования. Наука. Политика. Власть. Война. Любовь.

Слово «любовь» вырвалось у Вейдера случайно. Он сам не ожидал, что произнесет его, но произнес — и в голосе его послышалось особое чувство.

От звуков последнего слова Ева вздрогнула, но сумела найти в себе силы промолчать.

— Любовь? — удивился Орландо, нервно барабаня пальцами по столу. — Разве вы умеете любить?

В его голосе послышалась еле сдерживаемая злость, и Вейдер перевел свой страшный взгляд на Вайенса. Вайенс почти физически ощутил его тяжесть.

— А вы? — спросил Вейдер. — Когда-то я был женат, и у меня есть дети. Это всем известно.

— В самом деле? А я и не знал, — жестоко продолжал Вайенс, выдерживая взгляд Вейдера. — И что же стало с вашей женой? Где она теперь?

Разумеется, он лгал. Он не мог не знать истории Вейдера; но он нарочно задавал все эти вопросы, чтобы Вейдер сказал, а Ева услышала.

Ты должна это услышать.

Ты должна знать, на кого ты смотришь с таким обожанием!

— Я убил ее, — спокойно ответил Вейдер, и его тонкие ноздри затрепетали, а рука сжалась в кулак. Это было уже как минимум опасно, но Вайенс, в голову которому подобно самому хмельному вину ударила ревность, уже не мог остановиться, и даже гнев ситха не пугал его. — Мое решение перейти на сторону Империи убило ее. Она была верна Республике до последнего вздоха.