С Евой эти штучки не пройдут.
Она просто не станет слушать развязную болтовню шлюхи.
Ирис, конечно, видела Еву лишь однажды, и то издалека, но и этого хватило, чтобы понять, какова она, эта чистая тонкая девочка внутри.
Именно чистая.
Грязь войны, насилия, смерти, пошлости словно не липнет к ней, потому то она выше этого.
Даже если девочка услышит, — если Ирис удастся в свойственной ей манере донести до Евы эту мысль — эй, красотка, а твой бравый ситх ухватил меня за задницу! — то и воспримет она грубые слова так же.
Как откровения шлюхи.
Ничего более.
Идет война; солдаты повсеместно где-то кого-то трахают, выпивают и проводят время с девицами, чтобы как-то отвлечься и забыть об ужасах войны. То, что это сделал бы ситх, никого не удивило бы, и даже такая поборница морали, как Ева, не осудила бы его за это, ведь она же не ревнует к его собственной правой руке, наконец. Ну, спустил пар мужик, бывает.
Секс был бы так же естественен, как еда, как сон, как дыхание. Быстрый секс с продажной женщиной, шлепок под зад, пара кредитов на прощание, и конец. Забыто, вычеркнуто.
Незачем тут ревновать.
А Еву должно зацепить…
Она должна поверить, что здесь был не просто секс.
Она должна поверить, что ситх коснулся Ирис своей Силой, своей Страстью. Это куда более интимно и раскрывает желание больше, чем просто секс.
Вот поэтому требуется подобрать нужное слово.
Можно было подумать, что Ирис заморачивается напрасно: Вайенса, например, эти тонкости не смущали вообще, ему было достаточно и картонного кукольного представления, но мы-то помним, что думала о нём Ирис, притом с известной долей презрения.
Дурак примитивный.
Ирис же была перфекционисткой. Если браться что-то делать, то только качественно.
Ева поверит ей. Ева услышит её.
Ирис знала, что причинит Еве адскую боль.
Если Вайенс так настаивает на этой лжи, значит, он уверен, что Ева любит своего Тёмного Лорда, и он, вероятно, каким-то образом дал понять всем — не только Еве, — что и она ему в какой-то мере дорога.
Вот, значит, и надо резануть скальпелем так точно и умело, чтобы рана была глубока и смертельна. Раненая Ева тоже способна на многое, не стоит её сбрасывать со счетов. Может, рикошетом попадет по самому Вайенсу?
Очень хотелось бы на это рассчитывать! Устроить бы ему полосу неудач, чтобы у этого суслика земля горела под ногами!
Глубоко задумавшись, Ирис незаметно добралась до пункта своего назначения — до здания пропускного терминала в космопорт.
Втянув голову в плечи, нахлобучив поглубже кепку, кое-как затолкав озябшие руки в карманы куртки, которые были очень неглубоки и, скорее, были декоративной частью одежды — так, прорезь, украшенная молнией — Ирис, шмыгая носом, остановилась, рассматривая огни, горящие и мерцающие вдалеке, на взлётном поле. Эх, проникнуть бы туда! Стащить бы какое-нибудь простенькое прогулочное судно и просто улететь с этой треклятой планеты… но, говорят, и это невозможно. Риггель тюрьма, и улететь отсюда, минуя сложности с управлением, может только очень хороший опытный пилот. Такой, как Дарт Вейдер, например. А она с трудом управляется с машинами, даже с прогулочным катером…
Судя по расписанию, которое Ирис изучила вдоль и поперек, Ева должна была появиться ровно в восемь. Хорошо бы она явилась вовремя, не то Ирис рискует околеть в своей продуваемой всеми ветрами одежде — а ветер и в самом деле поднялся нешуточный. Он гнал по небу тяжёлые снеговые облака, и рассвет, кажется, вовсе передумал наступать — стало вновь темно. Кажется, скоро разыграется настоящий буран.
Какие дела тут были у Евы — кто бы знал. Наверное, что-то связанное с отчетами по отгрузке, и тому подобное.
Если она прибудет одна, можно будет хорошо её рассмотреть. Если не одна — то послушать, что и как она говорит, вероятно, скопировать манеру речи, чтобы потом, при разговоре, "отзеркалить" её. Этот прием повышает шансы на успех. Человек, которого зеркалят, воспринимает собеседника как себя, как равного себе, и тогда информация слышится так же достоверно и правдиво, как собственные мысли.
Вложить Еве в голову мысль о том, что Вейдер ей изменил — всё равно, что заставить её думать так о нем саму. Это будет уже не слух и не сплетня, а личное убеждение, и хрен кто убедит её в обратном.
Да, Ирис достаточно умна, и к тому же она была неплохим психологом.
И, в отличие от Вайенса, она привыкла планировать все свои операции до мелочей.
* * *
Ева была точна. Без пяти минут восемь её кортеж прибыл к пропускному пункту, и Ирис, порядком продрогшая, оживилась и поспешила из своей спасительной тени перебраться поближе к освещённому входу в здание, где уже толпились встречающие лица, так сказать.
Ева покинула автомобиль без посторонней помощи, не дожидаясь, пока ей предложат руку. Рассматривая высокую, стройную фигуру, льняную аккуратную косу, из которой не выбилось ни единой волосинки, до блеска начищенные сапоги, безупречно сидящую на ладном теле форму, белое форменное приталенное пальто, педантично застегнутое на все пуговки и крючочки, словно приклеенное к телу женщины, Ирис ещё раз одобрительно кивнула головой.
— Безупречна во всем, — пробормотала она. — Леди Ева Рейн.
Ева, стащив с рук тонкие светлые перчатки, поспешно расписывалась в журнале — мера совершенно бесполезная при её чине и ранге, но аккуратно исполняемая ею, ибо — порядок. Педантична. Ветер рванул белые страницы, стараясь перелистнуть их, и Ева придержала их, закончив свою запись аккуратно и неторопливо.
Рассматривая её, Ирис отметила про себя ещё одну вещь, ту, которую не замечал, да и отвергал Дарт Вейдер.
— Боже, как они похожи, — пробормотала Ирис, чуть улыбаясь. — Они же практически одно и то же, они равны! Теперь понятно, почему они так быстро спелись.
Ева так же, как и Вейдер, словно возвышалась надо всеми. Отчасти это было из-за её довольно высокого для женщины роста, отчасти из-за манеры поднимать подбородок и смотреть на собеседника спокойно и словно бы свысока. Она так же, как и Дарт Вейдер, осматривалась — внимательно, примечая каждую мелочь, властно, словно всё кругом принадлежит ей и должно подчиняться её воле, — да и шагала она так же — широко, уверенно, твёрдо.
Она была рождена лидером, как и Тёмный Лорд — только и было между ними разницы, что она была женщиной, а он мужчиной, — он горел скрытой яростью и готов был подавить, а она была мягким, но настойчивым руководителем.
Ну, может, ещё то, что при ходьбе она покачивала бёдрами, как любая женщина в любом из миров.
Ветер рванул сильнее и выбил журнал и перчатки из рук Евы, затрепал полы её короткого пальто, распахнул аккуратно приглаженный воротник, кинул в лица людей снегом и сплёл косу Евы с налетевшим снежным смерчем.
Прежде чем понять, что произошло, Ирис бросилась в темноту — туда, куда улетела тетрадь, шелестя и хлопая взъерошенными страницами. Всю её сонливость и усталость как рукой сняло, и единственное, о чём она думала, прыгая через сугробы на своих уставших ногах, так это то, как бы её кто не перегнал.
О такой удаче она и мечтать не могла, это был подарок небес. Вот так сразу подойти на максимально близкое расстояние!
Нужно правильно подобрать слова. Хоть одно слово. Интонацию, тембр голоса. Нужно сделать так, чтобы Ева не оттолкнула её при встрече.
Нужно быть равной ей.
Когда Ирис вернулась, Ева приводила в порядок свою одежду, а служащие отыскивали впотьмах её перчатки. Ирис замедлила шаг, приближаясь, и постаралась придать своей походке ту же плавность, с которой ходила Ева, не рискуя, однако, копировать ширину шагов, чтобы не выглядеть смехотворно. В росте Ирис Еве здорово проигрывала, поэтому ей стоило большого труда держаться так же раскованно и смотреть свысока на окружающих, как делала это Ева.
Однако для этого существовал и другой приём. За время своих поисков в темноте и Ирис спешно привела в порядок свою одежду: оправила воротник, аккуратнее посадила на голове кепку, застегнула все молнии. Теперь Ирис выглядела как металлический тёмный слиток, болванка, обточенная до блеска фрезеровщиком.
