От очередного удара Акса, разорвавшего в клочья плащ Вейдера, накрепко упершегося ногами в оседающие плиты, вылетел нижний камень в основании колонны прямо за спиной Дарта Вейдера, и та осела, увлекая за собой верхнюю балюстраду, раскрошив потолок тысячами чёрных извилистых трещин. Дарт Акс, страшный, распалённый, с руками, раскрытыми, как крылья ворона, на миг кинул взгляд наверх, и стало ясно, что конец схватки близок. Древнее сердце Риггеля не выдерживало страсти, бившейся в нём. Храм начал рушиться, а это означало лишь то, что тот, кто не успеет выйти, погибнет под обломками.

— Покойный Император хорошо обучил тебя, — пробормотал Дарт Вейдер, ощущая на губах вкус крови, живой крови. Мазнув ладонью по лицу, он стёр живую влагу с каменных губ и сделал шаг вперед.

— Ты не уйдешь отсюда! — прокричал Дарт Акс грозно, указывая на соперника алым лучом сайбера.

— Посмотрим, — ответил Вейдер, разжав свои каменные губы.

Он налетел на противника как метеор, готовый взорвать испуганную планету, и от столкновения двух мощных щитов Силы раскалённая плазма брызнула в разные сторон, расписывая древние стены новыми оплавленными письменами, а тело Акса, напряжённое, выдерживающее это чудовищное столкновение, дрожало, как натянутая струна, готовая лопнуть.

Сайберы вновь обрушились друг на друга, споря и перебивая, и чистая ярость затопила сознания обоих противников.

Им не нужно было нарочно рушить стены — той Силы, что в избытке расплёскивалась в разные сторон, было достаточно, чтобы повредить камень кругом. Древнее сердце Риггеля, бьющееся всё сильнее, быстрее, всё яростнее, не выдержало, и лопнул, вздыбившись, каменный пол, разодрав сцепившихся противников, и начали падать колонны, роняя потолок.

И оба ситха балансировали на колеблющемся, подкидывающем их полу, на краю расползающейся вширь зловещей трещины, словно лопнувшей до самого ада, до раскаленного нутра планеты, но ни один не спешил покинуть поле боя, устремиться к спасительному выходу.

Вейдер, выбрав момент, мощным толчком механических ног послал своё тело вперёд, через разверзающуюся пропасть, к удаляющемуся от него Дарту Аксу. Тот был слишком занят, балансируя на вдруг оживших под ногами камнях, и поэтому удар Дарта Вейдера, обрушившегося на противника сверху, поверг его на землю, а его сайбер, который Дарт Акс успел остановить в самый последний момент, неумолимо приближаясь, коснулся его плеча и глубоко ушел в плоть, вырвав рёв боли и ярости.

Это словно придало сил Дарту Аксу, он отшвырнул от себя Дарта Вейдера, чьё торжествующее лицо только что склонялось над его искажённым от муки лицом, и в один миг оказался на ногах. Рука наливалась болью, но это ничего. Боль — это всё его существо сейчас; не думается, что Дарт Вейдер, так ловко и быстро двигающийся, чувствует себя как-то по-другому.

Храм дрожал и рушился, огромные глыбы падали, и каменные плиты лопались, как мыльные пузыри, выпуская тяжелые вздохи воздуха, наполненного песком, а Дарт Вейдер стоял напротив, словно вросший ногами в землю, с развевающимися от этих предсмертных вздохов лоскутами плаща на плечах, и на его опущенном алом сайбере шипел и плавился песок.

И Дарт Акс понял, что Дарт Вейдер готов сам остаться тут, с ним, лишь бы не отдать ему свою женщину.

И его сердце дрогнуло.

Не оставалось ничего иного, как завалить Дарта Вейдера камнями, похоронить его в сердце Риггеля, обрушив на него храм.

— У тебя будет самая роскошная гробница! — прошипел Дарт Акс, и удар его сайбера рассек основание колонны, ситх пинком вышиб оплавленный камень, и величественная колонна начала рушиться, увлекая потолок за собой. — Я заставлю тебя упокоиться здесь!

* * *

Ева следовала туда, где на электронной карте мигал сигнал, отмечающий местоположение Вайенса. Странное дело; зачем бы генералу забираться так далеко в тюремный сектор?!

Зелёная точка на экране была почти неподвижна, но иногда она начинала двигаться, выписывая небольшие круги, словно лист, попавший в вихрь. Вайенс как будто метался на небольшом расстоянии, совсем как в тот день, когда она отказала ему, и он, проливая злые слёзы, рушил всё вокруг себя.

Зачем он пошёл сюда?

На горизонте замаячили знакомые тёмные очертания, и Ева поняла: Вайенс ушёл в храм.

Сердце замерло: она вспомнила его странные слова:

— Риггель просит жертву. Где же её принести, если не в самом его сердце?

Какую жертву он собрался принести там?! Что он задумал?!

Прогулочный катер Евы, заложив крутой вираж, прошёл над самым храмом, и Ева увидела тучи чёрного песка, облаками взлетающие из растрескивающейся прямо на глазах крыши.

Вайенс взорвал храм?!

Но хуже всего было то, что прямо перед входом стоял истребитель Вейдера, и его офицер, этот Фрес, со всех ног нёсся от главного входа, видимо, уже заваленного камнями, к задней площадке, и в руке его сверкает на солнце длинный алый луч, от самой земли и до неба…

— Нет! — выкрикнула Ева, из глаз её брызнули слезы.

Храм, стеная, падал, рушился, укладывался к её ногам, словно усмирённый покорный дракон, и Ева понимала, что Фрес не успеет, не добежит — к кому бы на помощь он не спешил. Тот, кто внутри, будет погребён в чреве поверженного дракона.

Ева, утирая мокрое лицо, выполнила очередной вираж и зашла на посадку. Все мысли её были о том, что сейчас происходит там, в падающем храме, о тех, кто бьётся, несмотря на то, что кругом рушится мир — и о том, кто останется лежать там…

Маленькая Эния захныкала, просыпаясь, но Ева не нашла в себе сил успокоить дитя. Корабль сел, и Ева, поправив покрывальце на ребенке, выскочила из кабины, сверкнувшей на солнце…

От ударов дрожала земля, и Ева, бегущая со всех ног к чёрному ходу, к тёмному прямоугольнику на медовых стенах храма, видела, как где-то в глубине вспыхивают алые сполохи, и чёрный раскалённый песок вылетал, словно рой диких пчёл.

Но и она тоже не успела: прямо на глазах треснула стена и рухнула балка, перегораживая выход на свободу, и Ева, остановившись так резко, что инерция мотнула её вперед, как тряпичную куклу, с криком упала на чёрный песок, рыдая и не слыша своего голоса.

Поверженный дракон улёгся посреди пустыни и умер, испустил дух, сложив голову к её ногам.

Из-под балки вылетел последний его вздох, и вместе с ним протиснулась между камней чёрная фигура в изорванном, местами оплавленном хитиновом костюме. Вайенс, лишившийся перчаток на обеих руках — на металлической правой и на обожжённой левой, — сжимал в правой ладони сайбер, и Еве, замершей на песке, с ужасом рассматривающей ситха, казалось, что ничего страшнее она в жизни своей не видела.

Его шапочка тоже была рассечена и сквозь оплавленные прорехи были видны металлические пластины, защищающие его мозг. На раскалённой правой руке разошлась, полопалась куртка, и был виден протез. Он обернулся взглянуть на мёртвый выход из храма, и Ева с содроганием увидела металлический блестящий позвоночник, впивающийся в его затылок.

Дарт Акс перевел взгляд своих кипящих глаз на застывшую в ужасе женщину, и мозаика, отдельные разрозненные кусочки вмиг сложились в одну понятную картину.

— Ты… — выдохнула она, и светлые хрустальные глаза превратились в чёрные бездонные провалы. — Ты — Дарт Акс?!

— Да, — ответил он, и в его сердце словно вулкан взорвался, высвобождая Силу.

— Ты… Ты убил его…

— Да, — повторил Дарт Акс охрипшим от песка голосом. — Он остался там. Теперь ты моя.

— Твоя?! — с хохотом вскричала Ева, вскакивая на ноги. Безумие и пыл схватки, ещё недавно гремящей здесь, словно передались и ей, зажигая её глаза ситхской ненавистью. — Никогда! Я могу принадлежать только ему!

— Он мёртв, — с нажимом произнес Дарт Акс, сделав шаг к пятящейся от него женщине и протягивая к ней свою страшную руку. — А я жив. И я — Император. Ева! Идем со мной. Ты моя жена — ты уже Императрица. Так идём и скажем об этом всем. Я предлагаю тебе теперь намного больше, чем сердце Риггеля, я предлагаю тебе Империю и свою любовь. Я люблю тебя, Ева. Всё это я совершил для тебя.