Воспаленное ревностью воображение все еще рисовало ему страшные картины, но он прогонял их, отмахивался от них, как от назойливых мух, и упивался тем единственным, что рассматривал как итог — а именно отвращением Евы к ситху.

Нет, нет, он не прикасался к Еве. Если бы ситх тронул ее… если бы он только притронулся к ней… это было бы видно. Были бы темные тени под заплаканными глазами. Были бы распухшие искусанные губы. Были бы скованные болью движения, униженно опущенная голова. Нет, нет.

Ева стояла ровно, гордо подняв голову, и, глядя на нее, голову Вайенса посещала только одна мысль — блестящий офицер.

Значит, Вейдер сам что-то сказал. Что-то такое, отчего Ева содрогнулась, словно укусила яблоко, а внутри него был белый жирный червяк, ха-ха! Такой же бледный и отвратительный, как сам Вейдер.

И теперь она отворачивается от него, нарочно не встречаясь с ним взглядом.

«Хорошо, хорошо, отлично! — думал Вайенс, унимая радостную дрожь. — Никто, лучше павшего кумира, не разрушит поклонение, не так ли, девочка моя?»

Вейдер блеснул из-под своего капюшона ненавидящим взглядом, но, возможно, это всего лишь показалось Вайенсу.

Решив прихвастнуть перед лордом ситхов своей властью, а перед Евой — своим бесстрашием, Вайенс пригласил их обоих на станцию, располагающуюся на орбите Риггеля выше всех транспортных путей, под предлогом того, что Еве стоит ознакомиться с ее новыми обязанностями и подопечными, а Вейдеру стоит просто посмотреть. Это ведь любопытно на самом-то деле, не так ли? Да и лорду Вейдеру будет полезна прогулка, хе-хе…

— Ну что же, — в очередной раз потирая руки в радостном предвкушении, произнес Вайенс, — прошу? Пройдемте, посмотрим на прибывших заключенных? Их в самый кратчайший срок нужно доставить на место, и лучше вас, лорд Вейдер, этого не сделает никто. Могу я рассчитывать на вашу помощь? Нет, нет, не то, чтобы это было очень срочно, но я буду более спокоен, если они все будут отгорожены от мира силовыми полями и полем с радиацией, через которое им лучше не ходить, хе-хе…

Вейдер промолчал и решительно шагнул по указанному Вайенсом направлению, в узкий полутемный коридор, по обоим сторонам ограниченный решетчатыми стенами, из которого слышались крики, хохот и какие-то просто скотские ругательства и выкрики.

Новоприбывших заключенных, словно крыс в перевозочном ящике, вынули вместе с ячейкой из трюма корабля, и воткнули в соответствующий отсек на станции, называемый пунктом передержки. Пункт передержки представлял из себя огромную клетку, разделенную на множество клеток поменьше, с коридором посередине. Это металлическое сооружение походило на творение какого-то безумного паука, а люди, сидящие в отсеках в несколько этажей, буквально на головах друг у друга, были похожи на бьющихся в паутине насекомых.

Альянс исправно снабжал Риггель бесплатной рабочей силой; на этот раз прибыли заключенные с пометкой «U», то есть, на урановые рудники, а еще точнее — смертники. Это были сплошь негодяи и психопаты, каким лучше б и на свет не рождаться. Орландо повидал немало этих страшных существ, внешне похожих на человека. Они хохотали, трясли свои решетки, и будь у них хоть полшанса — они удавили б любого, кто приблизился бы на расстояние вытянутой руки к их зарешеченным камерам.

Орландо не боялся их; главным образом потому, что с ним подобных типов всегда встречали солдаты с бластерами. При малейшем неповиновении солдаты открывали стрельбу, и все. До рудников доходили немногие, а те, кто добирались, проживали там недолго.

И люди, привезенные сегодня на станцию Риггеля, знали это. Они знали о своей ближайшей судьбе; и отчаяние, страх и извращенная лютая злоба делала их еще более опасными.

Вейдер первым шагал по металлической решетке, мостящей пол, молча рассматривая заключенных, а следом за ним шли Вайенс и Ева, и замыкали эту процессию солдаты.

Вайенс шагал вальяжно, заложив руки за спину, покачивая зажатой в кулаке дубинкой, и откинув голову с красиво уложенными с утра волосами. Коридорчик был узкий, и тянущиеся из-за решеток к маленькой процессии руки могли напугать кого угодно. Но, проходя этот путь многократно, Вайенс точно знал, где его не достанет ни одна безумная рука, и потому чувствовал себя абсолютно уверенно и спокойно.

Он наверняка рассчитывал, что его уверенный шаг, его непоколебимость, его заложенные за спину расслабленные руки произведут впечатление на Еву. Это место, забитое вонючими телами, эти крики, эти искаженные лица и скрежещущие зубы — что это, если не ад на земле? И каков же должен быть человек, если он сохраняет спокойствие в этом аду? Это действовало на неподготовленных людей безотказно.

При виде Евы заключенные разразились сволочными улюлюканьями и свистом, со всех сторон к ней потянулись руки, и страшные рожи, протискиваясь сквозь толстые прутья, сплюснутые, уродливые, кривлялись, красные рты выплевывали нецензурщину и пошлятину, такую, что у любого человека вызвали б замешательство.

Она в нерешительности замешкалась, на ее лицо отразилось смятение. Орландо все так же вальяжно обернулся к ней.

— Ну? — нетерпеливо произнес он. — Что же вы? Идемте! Если хотите, я пойду позади вас.

Вейдер, услыхав его голос среди всеобщего гогота и гвалта, тоже остановился и обернулся назад. В темноте блеснули его страшные желтые глаза, и Ева почувствовала себя уверенней.

— Да! — произнесла она поспешно. — Я, пожалуй, пойду перед вами.

Ева торопливо зашагала к нему; на щеках ее цвели красные пятна.

Со снисходительной улыбкой Вайенс чуть посторонился, пропуская Еву перед собою, и, как бы между делом огрел дубиной руку, особо рьяно тянущуюся к одежде женщины. Покалеченный заключенный взвизгнул, как огромная крыса, и Вайенс, усмехнувшись, ответив презрительным взглядом на ненавидящий взгляд, неторопливо продолжил свой путь.

— Не очень хорошая идея была пригласить сюда майора Рейн, — заметил Вейдер. — Присутствие женщины только возбуждает заключенных. Незачем было дразнить их.

— Ничего-о, — протянул Вайенс, отбив еще пару рук. Кажется, ему просто нравилось орудовать дубинкой. — Майору Рейн придется иметь дело с подобными типами, пусть привыкает. А этих, — он кивнул головой на беснующихся заключенных, — очень легко успокоить при помощи палки, — он погрозил своей дубиной в ближнюю клетку. — Они должны почувствовать наше превосходство. Они должны бояться! Только сила их утихомирит.

Вейдер криво усмехнулся, отвернулся и продолжил свой путь.

Наверное, Вайенс рассчитывал поразить не только воображение Евы, которая, конечно, ни разу не была в таком аду, но и Вейдера. Да, он многое повидал в своей жизни, но с такими чудовищами, да еще и в таком количестве ему сталкиваться не приходилось.

Война и солдаты — дело благородное. Отдавать приказы и оружием принуждая Альянс пасовать перед собой — это вы умеете, лорд Вейдер?

А пробовали вы управлять безумной толпой психопатов всех мастей?

Видели вы в глазах собеседника хоть раз кровавое безумие? Слышали вы слова о том, как интересно было бы попробовать на вкус ваше сердце?

Вайенс слышал это не раз, и уже приучился не придавать этому значения. Но он прекрасно помнил свой первый раз, когда ему вот так же, как Вейдеру и Еве сегодня, пришлось ступить в клетку.

Кажется, в тот день он не хотел жить. И даже крепкий виски потом, уже на Ригеле, в своем кабинете, не мог исправить того ужаса, и истребить того страшного отчаяния, что охватило Вайенса…

Кажется, Вайенсу удалось достигнуть его цели. Вейдер даже замедлил шаг, проходя меж клетками и рассматривая из беснующихся обитателей. Однажды чья-то рука все же сумела цапнуть за темный подол накидки лорда ситхов, и тот молча наступил на нее, словно под подошвой его сапога был таракан, ломая пальцы заключенному.

В конце отсека Вейдер остановился на развилке между двумя отсеками и обернулся к догоняющим его Вайенсу и Еве. Места тут было побольше, освещение получше, и соседний отсек пустовал. Тут же, следом за ним, на этот же освещенный пятачок выскочила Ева, слишком поспешно, и выступил Вайенс, похлопывая своей дубинкой о ладонь.