Дуальность мира сбивала с толку. Минут десять назад я разминулся с парочкой: девушка в топике, с забинтованной пленкой свежей татуировкой, и парнем, одетым в яркую гавайскую футболку. А сейчас стою среди бойни, держа в руке окровавленный прут.
Какой-то спецназовец говорил насчет апокалипсиса: «В первую очередь пострадают маленькие глупые домашние собаки. Их с собой ни в коем случае нельзя брать при побеге из окруженного зомби города. Они станут обузой. Птиц можно выпустить в окно, кошек — на улицу, они живучие, справятся. А вот маленькая собака обречена. Терьеры эти — порождение изысканного комфорта, а в условиях апокалипсиса все искусственно созданное обречено.»
Все сводилось к тому, что домашние животные бесполезны, но тут я был не согласен: их вполне можно выпустить за дверь квартиры или дома первыми, в качестве отвлекающего маневра.
Потом, подумав, фотографирую трупы, сделав упор на когтистых ладонях. А потом — выволакиваю ближайшее тело на улицу. Чем скорее люди поймут, что происходит что-то ужасное, тем больше у них будет шансов выжить и покинуть город.
Ну, или наоборот — впасть в панику и устроить хаос.
До дома остается пара кварталов, когда я слышу звуки автомата — захлебывающуюся очередь, потом — несколько слитных очередей из противоположной стороны.
Началось.
В сети творится форменное безумие — на форуме уже освещают эту тему. Люди обращаются на глазах других, причем нулевые пациенты становятся чудищами без видимых причин вроде укусов, царапин.
Описываю, что видел, и советую уехать из города тем, кто может. Пару суток назад вычислили, что коннект с островами за пределами Красноярска пропадает, зато сила, пусть и изрядно ослабленная, остается. Пользоваться обликом не сможешь, орс превратится в бесполезную кровавую пилюлю, зато то, что тебе дала эволюция или тренировочный зал, будет при тебе, пусть и в урезанном виде.
Люди уже рвали когти из города, либо решались сбежать. Минуту трачу на размышления, стоит ли в этой обстановке запереться дома и потихоньку употреблять крупы, или наконец махнуть рукой на попытки спрятаться и, подняв голову и расправив плечи, выйти на улицу.
Когда я впервые обнаружил свою силу, это было как удар молнии в ясный день. Неожиданно и пугающе. Я всегда был обычным парнем, ничем не выделяющимся, за исключением мутного прошлого, и вдруг — этот дар, или проклятие, как мне впервые показалось.
Первые дни после пробуждения силы я жил в постоянном страхе. Я боялся, что кто-то узнает, что я не такой, как все. Боялся, что меня начнут преследовать или использовать, как остальных.
Я прятался. Прятался от мира, от людей, от самого себя. Жил в тени, стараясь быть незаметным. Но, несмотря на все мои ухищрения, мир вокруг меня продолжал меняться. Появление зомби стало новой реальностью, в которой прятаться и дальше радеть за анонимность было… Ну, не так умно, как прежде. Когда весь город дружно летит в Тартарары, когда бывшие люди жрут людей, заботиться о том, чтобы меня не нашли и не вычислили — как-то мелко.
Не знаю, правильно ли я поступаю. Но тот самый призрачный сенсей, который стал моим первым учителем, точно бы одобрил мой поступок. Пришла пора стать лучше не только в плане силы, но и в плане морали. Я не герой, но стать хорошим человеком мне это не помешает.
Раз уж город наводнили зомби, то нас сейчас либо начнут принудительно эвакуировать, либо запрут выезды из города и будут ждать, пока мы друг друга перережем. Либо и то, и другое, а потом уже пройдут по опустевшим квартирам, добровольно-принудительно вербуя оставшихся искателей. Думаю, нет смысла таиться и дальше.
Создаю в вотсапе группу, приглашаю и Олега, и приятелей со двора и прочих одноклассников, и вообще всех, кто у меня в контактах, за исключением Яны. Кидаю туда фотографии и подготовленный текст, описывающий, что происходит в городе. Мою анонимность это убьет полностью, но у вояк и ментов сейчас задачи куда важнее, чем ловить искателя, который распространяет слухи о зомби.
Прошу раскидать новости друзьям и пригласить в группу других людей. Пишу, что из города стоит уезжать, и как можно быстрее.
После этого отключаю уведомления и кладу телефон в карман. Читать всякие насмешки и пояснять другим, что я понял все правильно, не хочется.
Ванна набрана, чайник и кастрюля полны — водой запасся. Спиливаю пилой по металлу (купил недавно вместе с кучей других инструментов) стрелку с железного прута. Получаю простую крашенную арматурину, у которой шансы застрять в черепе гораздо ниже. Похожа на копье, а с копьем я обращаться умею.
Пью чай с булочками. Жаль, но похоже, в ближайшую неделю булочек не будет.
Телефон жужжит. Звонит Олег и сходу спрашивает:
— Правда ли то, что ты написал в группу?
— Да. Я советую тебе как можно быстрее валить из города.
— Так и сделаем. Дождусь брата и поедем. Береги себя.
Следом за Олегом записывает голосовое отец. Голос нервный, срывающийся.
— Артем, привет. Я сорвался с работы, забрал супругу, готовлюсь выезжать из города. Заеду за тобой, только скажи, где ты?
— Я уже выбрался из города в Дивногорск, не волнуйся, — отвечаю. — Самым первым выехал, на последнем междугороднем автобусе. За меня не волнуйся, это я за тебя волноваться должен. Уезжай, только не пропадай со связи, говори, где ты, и как дела.
Спустя пятнадцать минут тягостного ожидания приходит новое голосовое. Спустя еще десять — второе. По всему выходит, что на выезде пробка. Отцу пришлось объезжать дворами, кое-как добрался до моста. За мостом стоят солдаты, осматривают машины, оружие наготове. Первый пост они кое-как проехали и теперь стоят возле второго, в пяти километрах от города. Дальше не пускают. Солдаты ставят временные палатки, обещали выдавать еду.
Ну, теперь за отца я спокоен. Мама с сестрой еще раньше уехали из города, так что с ними тоже все в порядке.
А раз так, нужно позаботиться о себе и своем благополучии. Сегодня — первый день коллапса, пока большинство еще не поняло, что случилось. Магазины и рынки открылись и начали работать, как и прежде, а значит, у меня есть возможность навестить своих давних друзей. Подготовиться на случай сопряжения сфер: то же золото и серебро собрать для переноса в мир островов.
По правде говоря, можно было просто дойти до ближайшего ломбарда и набрать золотишка там, или вообще никуда не ходить и не рисковать, но кто не мечтал в апокалипсис залезть через разбитую витрину и не набрать того, на что раньше не хватало денег? Или же — забрать себе то, что по дешевке скупал знакомый товарищ с рынка.
Надеваю спортивный костюм, нож приматываю к щиколотке (жаль, не нашел ножен и не могу повесить на пояс), прячу низ лица под бинтом и выхожу. Я бы прошел по квартирам соседей, если бы был мало-мальски знаком с жильцами, а так — плевать. Они в относительной безопасности, если хватит мозгов — выживут.
А на улице тем временем все жарче. Толп зомби нет, прохожих тоже явно меньше, чем должно быть в будний день. Улицы возле наших девятиэтажек будто вымерли. Вопреки кадрам из фильмов, люди не лезли с телефонами к серокожим, не считали это пранком. Не знаю, либо кинематограф преувеличивал человеческую глупость, либо этот город уже надрессировал людей, и при признаках новой опасности они разбежались по домам, либо по ближайшим подъездам. Только редкие машины ездят на скорости под девяносто, визжат шины на соседних улицах, да слышатся четкие очереди. На звук идти не хочется — вряд ли ребята с автоматами будут мне рады.
Вызываю такси, и, — что удивительно, — машина находится! Водитель — Дададжон на серой Камри. Причаливает к подъезду, едет неторопливо, не обращая внимания на разворошенный город и нервные гудки, которым окружающие водители осыпают друг друга. Довозит меня до рынка, прощается и уезжает на следующий заказ.
Возле рынка накидываю на себя невидимость. Истошные крики, рев и рычание намекают, что соваться вперед будет опасно.
