Картежником и пьяницей был драгун. На этом его ловкие английские люди подловили.

Прошлым летом проиграл драгун Марков в карты казенные деньги. Много проиграл. Ему после игры в номере застрелиться бы, а он только дуло к своему лицу примерял. Как, мол, ловчее будет: в висок свой бесшабашный или в глотку свою луженую пальнуть?

И висок ему было жалко — и глотку свою.

Жизнь ему, подлецу, было жалко!

Тут ему на выручку люди пришли.

Нет, они были не англичанами, но в интересах Англии сначала обыграли русского драгуна, а потом милостиво предложили ему денег, но с условием, что он эти деньги на английскую королеву отработает.

В общем, завербовали его в английские шпионы!

Сто тысяч Марков проиграл — и выходило, что сто тысяч русских солдат сей драгун за эти деньги и продал: рупь всего один за одного нашего солдатика.

Продешевил, продешевил.

За русского чудо-богатыря суворовского русский рубль один серебряный. Мало.

Но Марков тогда еще не знал, что сделать от него эти люди потребуют!

В подробности входить (как ему приказали за Порфирием Петровичем увязаться в его путешествие сыскное, как потом спалить дом с Пульхерией Васильевной, как еще другие зверства учинить) я не буду. Ловко драгун из под всех этих обвинений выползет.

Да мне, если честно, пока не хочется об этом, скажу откровенно, писать. Времени у нас на это больше нет! Четверг, господа читатели наступил.

Ясный день выдался, безветренный, и Жаннет уговорила старого князя разрешить ей на воздушном шаре в небо подняться, насладиться пейзажем земли нашей русской с высоты птичьей, ангельской.

Разумеется, это был всего лишь предлог.

Как сейчас понимаю, она хотела убедиться, что все идет по плану, что все происходит, как было задумано; а все происходило до этого момента по ее задуманному плану. Но вы сейчас увидите, что все произошло так… как обычно у нас происходит!

За что же ты нас так, Господи?

Хотя, конечно, в нашей русской Истории, сами знаете, только так и бывает. И История России Порфирия Петровича Тушина в моем изложении, к моему великому сожалению, тоже не исключение. Одно у нашей Истории отличие. Без вранья и без утайки История нашего государства написана. И все же, за что же нас так, Господи? Чтобы другим неповадно было? Да у них, у других, и не получится никогда так. Фантазии маловато — да и кишка, как говорится, тонка, чтобы эту фантазию в жизнь воплотить! В общем, не по плечу им такую Историю вынести. Господь ведь людям или народам целым испытание посылает по их силам. Не больше и не меньше — а как раз, чтоб сдюжили.

Так за что же ты нас так любишь, Господи?

Жаннет пригласила Бутурлина и князя Андрея подняться вместе с ней в небо на воздушном шаре.

Бутурлин, грешным делом, подумал, что она хочет не в небо на шаре этом подняться, а убежать на нем из поместья князя Ростова.

— Если ветра не будет, — сказал он Жаннет, — никуда мы на нем не улетим.

— А я не собираюсь никуда лететь! — Жаннет отлично поняла Бутурлина. — Есть другой способ убежать.

— Какой?

— Когда свое дело сделаем, тогда и скажу, — прошептала она на ухо конногвардейскому красавцу и поцеловала его в лоб.

Разговор этот у них происходил в ее комнате ночью.

То, что за ними неусыпно следят, вернее — следит Христофор Карлович, она была уверена. Поэтому громко она позволяла себе только стонать в минуты страсти; ну и, когда говорила какую-нибудь заведомую глупость. В общем, вела себя крайне осторожно.

Князь Андрей принял предложение Жаннет спокойно, даже радостно. Он все эти дни пребывал в неком тумане: ему было стыдно, что не сумел застрелиться, и в то же время отчаянно смешно, что до сих пор еще жив.

Вывалиться случайно из плетеной корзинки воздушного шара — секундное дело. Тут уж Жаннет его в воздухе не поймает!

Столь странное поведение юного князя вполне объяснимо: он вообразил, что все его записали в убийцы полковника.

Но почему вообразил?

Мы это скоро узнаем!

И вот еще что. Где он достал тот дуэльный пистолет, из которого он стрелялся? Кто ему его услужливо подбросил?

Разумеется, ответы на все эти вопросы знала Жаннет, но до поры до времени она не могла, не имела права ответить на них. Даже Бутурлину. А ведь Бутурлин все еще считал убийцей полковника ее!

За юным князем тоже неусыпно следили. Следили Жаннет и Бутурлин. Даже ночью.

Нет, коллективному разврату они не предавались, хотя у Жаннет была мысль вовлечь юного князя в ночные игры любовные.

Нет, она была не столь развратна, чтобы таким диким способом вышибить всю дурь из головы юного князя! Но иногда на нее находило отчаянье — и она готова была пожертвовать своей любовью, своей репутацией, чтобы его спасти. Ведь она была виновницей всех бед его.

Свою комнату Жаннет перегородила китайской перегородкой, и за этой перегородкой спали князь Андрей и Бутурлин.

Разумеется, когда князь засыпал, Жаннет звала Бутурлина к себе.

Где проводил ночи князь Андрей, Христофор Карлович докладывал старому князю. Князь только хмыкал недовольно, и Христофор Карлович не мог понять, из-за чего его этот хмык: то ли из-за того, что так откровенны действия француженки, то ли из-за того, что юный князь позволяет с собой так поступать, — и старому князю обидно за сына.

Кого звала к себе за перегородку Жаннет, Христофор Карлович тоже докладывал. А старый князь хмыкал недовольно по одной простой причине. О ней вы узнает на обеде.

— Наконец-то мы можем поговорить свободно! — сказала Жаннет Бутурлину и князю Андрею, когда воздушный шар поднялся в небо.

Увязавшегося было за ними офицера Жаннет ловко вытряхнула из корзинки. Офицер не расшибся. Шар еще даже от круглой площадки не оторвался.

— Перегруз будет, — заявила она офицеру. И действительно, князь Андрей был громаден. Пожалуй, генерал Саблуков по сравнению с ним мелковат будет.

— Андре! — ухватила Жаннет князя Андрея за руку — и тут же пресекла его попытку вывалиться из корзины: — Я вместе с вами выпрыгну — не сомневайтесь, — и взгляд ее был столь решителен, что князь понял, что выпрыгнет вслед за ним.

— Не выпрыгну, — сказал он ей. — Отпустите, пожалуйста, мою руку.

— Вот и отлично! — сказала Жаннет вдруг неожиданно по-русски и отпустила его руку.

Князь Андрей и Бутурлин оторопели.

До этого она говорила с ними на французском, а тут на чистейшем русском без малейшего акцента.

— Я не все могу пока вам, господа, рассказать, но поверьте, мы тут, в поместье князя Ростова, не случайно оказались. Простите, Андре, что не могла вам об этом раньше сказать. И ты, Вася, не все знаешь, — добавила она Бутурлину. — Нет, я во всем вам доверяю, но мужчины порой столь непредсказуемы, что им лучше не говорить всего. — Жаннет во время этого своего монолога уже успела посмотреть журнал наблюдений, который лежал на столике.

Декабрьские страницы, где что-то могло быть написано о пропавших фельдъегерях, кем-то тщательно были, нет, не выдраны, а склеены.

Удивилась ли Жаннет? Разумеется, нет. Другого она не ожидала. Она положила на столик журнал, взяла подзорную трубу и в продолжении всего разговора в эту трубу смотрела.

С воздушного шара великолепно был виден тракт Москва — Петербург. На этом тракте через несколько минут разыграется одна трагедия. Вместе с Жаннет вы ее и увидите.

Корзина воздушного шара превосходно была оборудована. Столик посередке и четыре плетеных кресла для наблюдателей.

— Сразу же хочу внести ясность, — сказала Жаннет, когда Бутурлин и князь Андрей пришли в себя. — Полковника Синякова убила не я.

— Но объясни мне тогда! — выкрикнул Бутурлин. — Пистолет и тот кинжал, что я принес в ту ночь в твою комнату — как они оказались в его комнате?