В какой момент исчез сопровождавший Бранвен мужчина, и как он это сделал — Катерина не заметила. Впрочем, как потом оказалось — никто другой этого не заметил тоже.

Королева кивнула на Рональда Морни стоявшим возле трона стражникам:

— Взять.

Те двинулись было к нему, но герцог Морни приблизился к королеве и преклонил колено.

— Ваше величество, мой сын нездоров. Если его не лечить, он не доживёт до финала разбирательства. Я прошу проявить снисхождение к моему сыну, и ко мне тоже, и в память о годах моей службы трону прошу дозволения взять его на поруки в мой дом. Пусть его охраняют те, кто делал бы это в темнице. И если он сбежит, — тут герцог сурово посмотрел на сына, — то я сам приду и отдамся в руки вашей стражи.

— Герцог Морни, вы, насколько я знаю, не разбойничаете на большой дороге и не нападаете на послов, — ответила королева, — вас пока не за что ни подвергать заключению, ни казнить.

— Тогда не откажите в просьбе. Пусть Рональд находится под стражей в моём доме. Я не дам ему сбежать.

— Будь по-вашему, — кивнула королева. — Сопровождайте.

Во всеобщем молчании семейство Морни покинуло зал, и Рональд шёл в окружении королевской стражи.

Домой в тот день возвращались в молчании — очень уж всех придавило случившееся. И у Катерины даже не доставало сил радоваться решению королевы насчёт её собственной особы — и подтверждению прав, и свободе ещё на год.

Но нужно было улыбаться и отвечать на поздравления — Блэк-Роков и Джона с Анной. Не этого ли она хотела?

А Жиль, которому теперь не было нужды таиться, подошёл, поклонился и поприветствовал Джона и прочих. Представил южного посланника, оказавшегося его названным братом, и напросился в гости — сегодня же, но чуть позже. А сейчас, сказал, у него дела. Совсем немного, и он появится.

Ну хоть тут можно выдохнуть. Он жив, его дела в порядке. И даже в гости придёт, не сразу уедет. И может быть, не только в гости, или не только к Джону с Анной, но ещё и к ней лично?

Они явились к ужину — оба. Граф Саваж молчал и поглядывал по сторонам, и ещё — на Анну, а Жиль притащил ещё роз — крупных, алых, с диковинной белой каймой, вручил их Катерине, дождался, пока она их обнюхает и рассмотрит, и отдаст Грейс, а потом усадил её на лавку, а сам сел рядом. Просто сел, просто поглядывал на Катерину из-под ресниц, и разом с тем болтал без умолку — рассказывал в деталях, как вышло с Рональдом, и как потом они гостили в доме госпожи Бранвен, которая сегодня появилась так вовремя. О нет, он не просил её, ему бы и в голову не пришло, что её можно попросить явиться, она сама сказала — что если станет туго, то позвать её непременно. Потому что она не хочет снова разбирать то, что останется на её землях от какого-нибудь вселенского побоища.

— А что же граф Саваж? — поинтересовался Джейми. — Не помог?

— А он, знаешь ли, появился уже сильно позже, когда я отлежался во владениях госпожи Бранвен и даже пришёл в себя, — усмехнулся Жиль. — Уж не сомневайся — Жанно таких шансов подраться не упускает. Кстати, Джон, и все остальные тоже — завтра мне было бы приятно видеть вас всех во дворце. Её величество сказала, что меня нужно поскорее выдворить к моему королю, пока я не влип ещё во что-нибудь, и завтра решится судьба моей миссии.

Точно, у него ж ещё и миссия была, вспомнила Катерина. И… что? Королева ответит ему что-нибудь… и он уедет? Совсем уедет?

Эта мысль отравила весь остаток ужина, а после ужина гости учтиво распрощались и покинули дом Телфордов. Правда, некоторые из них спустя очень небольшое время вновь постучались в известное им окно.

— Пустишь меня, рыжехвостая? — он улыбался, будто достиг всего.

И миссия его будто бы уже завершилась успешно, и что-то ещё тоже произошло — очевидно, хорошее.

— Пущу, — Катерина заперла за ним окно.

Грейс была заблаговременно отправлена спать, а комната освещалась магическими огнями малой мощности — чтоб не так сильно из-под ставен на улицу сверкать.

А он только шагнул в комнату — так сразу и обнял её. И усадил на колени.

— Кати, чудо рыжехвостое, как же хорошо, что ты есть на свете! Знал бы я, что ты такая тут есть и что я встречу тебя — бежал бы на ваши острова со всех ног. Скажи, ты пойдёшь за меня? Если ты согласишься, я придумаю, как нам с тобой быть вместе. Я всё понимаю, у тебя — твой Торнхилл, у меня — королевская служба, но вместе мы непременно что-нибудь придумаем. Скажем, ты могла бы отправиться со мной, чтобы присмотреть в твой Торнхилл самые красивые стёкла на свете, а знаешь, где их берут? В Фаро. В мастерских острова Ветри. И розы там тоже растут. А ещё у госпожи великой герцогини есть такая оранжерея, вся из стекла, и в ней тепло, даже если снаружи зима, ветер, сыро и промозгло, и там цветут всякие диковинные цветы. Я познакомлю вас, и она расскажет тебе, как сделать, чтобы в твоих снегах зимой тоже была такая штука. Представляешь — ты просыпаешься утром, снаружи у тебя снег, но ты идёшь в свой волшебный стеклянный дом и любуешься цветами, представляешь? И заодно ещё поучишься, тебе обязательно нужно учиться магическим искусствам!

— Ох, Жиль, — он, конечно, здорово придумал, но кто ж ей разрешит? — Ты не думал, что скажет королева в ответ на такое вот? Зачем ей отдавать кусок страны подданному чужого короля?

— Узнать, что она скажет, можно одним-единственным способом — спросить, — сказал Жиль. — И спросить прямо и открыто. Я готов, а ты? И можно ещё Джона приобщить к нашему заговору. Как ты думаешь, он нам поможет?

— Ох, Жиль, я не знаю. Мне не хотелось бы выбирать — между жизнью в Торнхилле и жизнью с тобой.

— Пока и не нужно. А сейчас ты вообще можешь просто съездить со мной и посмотреть — как я обычно живу. В качестве моей невесты. Согласна? А если тебе не понравится — я отвезу тебя в Торнхилл, и не буду тревожить. Может быть, ты хотя бы попробуешь?

Попробовать что-то совсем другое, не похожее ни на её старую жизнь, ни на то, как она жила женой Роба Телфорда? И ничего за это не будет? А так можно вообще?

Катерина вдруг вспомнила момент, о котором до того не вспоминала очень долго. Давно, очень давно. Наталье был годик, с ней сидела старенькая бабушка Василия — ей уже исполнилось восемьдесят, она почти ничего не видела, но по-прежнему отличалась острым умом и правнучку очень любила. Так вот, Катерина работала, и как-то по работе попала на учительскую конференцию, где выступал лектор из Москвы. И с чем-то там она не согласилась, и стала спорить, и они зацепились языками, и она уже думала — что её завтра уволят с работы насовсем, потому что — кто она такая, большому приезжему человеку возражать? Но большой приезжий человек остался очень доволен, сказал — как приятно видеть острый ум и широкий кругозор, и… позвал её погулять. Она на следующий день показывала ему город, они говорили — обо всём на свете, и даже немного целовались. Только целовались, не более. И он позвал её уехать с собой. Сказал — поедем, посмотришь, как оно будет, устроишься работать, потом заберёшь дочку. Это было даже не про отношения, как она понимала сейчас, а — про шанс. Но… работа, родители, есть, кому за Натальей приглядеть и вообще. Ни на что Катерина не решилась, а потом и вовсе забыла. А тут, значит, вспомнилось.

Сейчас у неё нет детей, и родителей тоже нет. А её здешняя работа — это Торнхилл, и она отвечает за него. Вдруг не удастся вернуться, кому он тогда достанется? Но если они — вот эти конкретные они — путешествуют не так, как все люди, а своими магическими способами, так может быть — и нет ничего невозможного? И нужно брать этот шанс, пока его дают?

— Скажи, а в твоей школе можно учиться заочно? — перешла она к конкретике.

— Как-как? — он явно не сталкивался с такой концепцией.

— Когда ты живёшь и работаешь в одном месте, а учишься в другом, и раз или два в год приезжаешь слушать лекции и сдавать экзамены. А между приездами учишься сам — книги читаешь, работы выполняешь.