— Но почему? Что тебя держит?

— Я просто не имею желания становиться твоей женой. Извини, если нарушаю какие-то твои планы.

— Да, в моих планах — жениться на тебе. Я думаю, Джон не станет возражать. Мы уедем в столицу, я дам тебе возможность не возвращаться в ту твою приграничную дыру, где ты торчала целый год, и, говорят, чуть ли не своими руками отстраивала замок! Я смогу обеспечить супруге лучшее положение, чем этот болван Роб! Ты станешь придворной дамой её величества, будешь знать все дворцовые тайны — нам на радость, ибо кто владеет информацией при дворе — тот владеет всем. Поэтому я думаю, что тебе нужно выйти за меня как можно скорее.

— Я пока не собираюсь выходить замуж снова, — покачала головой Катерина. — И у меня много дел в той самой приграничной дыре, о которой ты так нелестно отозвался. Ты верно сказал — это моя приграничная дыра. И в ней живут мои люди. И я должна заботиться об их нуждах.

— Сами справятся, — отмахнулся Рональд. — Вот ещё, заботиться. Будешь заботиться о нарядах, о прогулках и обо мне. И ещё о том, чтобы поскорее родить мне сына.

Ещё один. Сына захотел. Тьфу на них на всех.

— Рональд, мой ответ — нет, другого не будет.

— А ты не думала, что твой Торнхилл может показаться ещё кому-нибудь лакомым кусочком? И в результате его ещё раз сожгут, тебя снова не спросят, хочешь ли ты замуж, а твоим людям снова придётся расхлёбывать последствия войны? Кто защитит тебя? Джон? У него своих дел хватает. А больше ты и не нужна никому.

— Я себе нужна, — усмехнулась Катерина. — Я у себя одна, другой нет. Знаешь, вчера ночью я говорила с Робом. И он рассказал мне обо всём, о чём я забыла. Я знаю, почему я оказалась на той скале, и что лично ты для этого сделал — знаю тоже.

— Что? — он аж задохнулся. — Ты? Знаешь? Ты говорила с Робом? Да что он может знать!

— Там, где он есть сейчас, он знает всё, — отчеканила Катерина.

— Если бы ты говорила с ним, он бы тебя увёл!

— Нет. Не увёл. Просто… мы поговорили. И попросили друг у друга прощения. И после всего я видеть-то тебя не желаю, не то, что выходить за тебя! Ступай, Рональд, не вынуждай применять против тебя силу, — она поднесла ладонь к его лицу, кончики пальцев заполыхали. — Я теперь умею, знаешь ли. И мне нет разницы — живой или мёртвый.

Рональд смотрел на её ладонь, на лицо, снова на ладонь… его голубые глаза потемнели — очевидно, от гнева. Потом он развернулся и пошёл прочь.

— Вот и ладно, — выдохнула Катерина, обтёрла вспотевшую ладонь о юбку и пошла к себе.

Озвученные Джоном дела замка отлично заняли Катерину от обеда и до ужина. Меню на завтра — как кухня прожила последние дни без Катерининых указаний? Планы на стирку и магическую чистку вещей, а ещё — консультация с Бранвен по поводу состояния лорда Грегори и Джейми, осмотреть которых её очень попросил Джон. Бранвен усмехнулась и согласилась, и позвала Катерину с собой. Мол, теперь это твоё хозяйство — хочешь ты того или нет.

Никто не знал, в какой степени лорд Грегори находится в сознании. Глаза он открывал — изредка, и глотал жидкую еду и питьё, и это были все мышцы тела, которые ему повиновались. Наверное, чувствует себя совершенно беспомощным и униженным по этому поводу — подумала Катерина. Она сам отлично помнила своё состояние после инсульта — с ней неотлучно были Наталья и Анна — по очереди, они тщательно выполняли все предписания врачей и старались облегчить её душевное состояние — как могли. То есть это сейчас она поняла, что — как могли, и вообще — всё, что могли, они делали, и дочь, и невестка, тогда-то ей казалось, что всё не так. Выходит, не такие они и плохие, и одна, и другая, не такие глупые и беспомощные?

А здесь у лорда Грегори не было ни дочери, ни невестки. Был камердинер Пол, было несколько слуг, которыми Пол командовал, да и всё. Младшие дочери ещё малы, старшая где-то в столице — и хорошо, что не приехала на похороны, потому что скорее всего ушла бы с матушкой, и её бы тоже пришлось оплакивать, какой бы она ни была. А невестки… Наверное, теперь Джону можно привезти сюда Анну, он ведь почти что лорд Телфорд. А она сама… она никак не могла понять, что же дальше.

Но пока — здесь и сейчас. В глазах лорда Грегори что-то мелькнуло, какое-то… выражение, когда Бранвен зашла в спальню и поздоровалась. И тут же велела Полу вынести больного в кабинет, на лавку, а спальню — проветрить, и сменить простыни, и травы пожечь в жаровне — чтоб пахли. Катерина была с Бранвен полностью согласна — душно так, что хоть топор вешай, а это никак не способствует хорошему самочувствию.

В кабинете на лавке уже можно и осмотреть больного, и Бранвен легко касалась кончиками пальцев то головы, то руки, то стоп, затем велела укрыть чистой простынёй и повернулась к Катерине и Джону.

— Увы, я не вижу возможности для лечения — хоть магического, хоть обычного. Поражены все конечности, и хоть сердце здорово, а дух силён — всё это заключено в слабой оболочке, которая и подверглась нападению нежити. Ещё немного — и дошло бы до сердца, и тогда твоего отца, Джон, уже не было бы в живых. Мне кажется, в момент нападения он был чем-то ослаблен, или разгневан, или отвлечён, и не смог собраться с духом и отразить удар.

Ещё бы, думала Катерина, и ослаблен, и отвлечён. Потому что был занят иллюзией, а потом ещё ему могло достаться от того импульса, которым она наградила призрачную леди Маргарет. Что это, выходит, она приложила руку к его немощи? Можно сказать, отомстила за страдания Кэт?

Но теперь уже — как есть. Слуги будут ухаживать, Бранвен рассказала про отвары, которыми поить милорда для поддержания хоть какой-то крепости в теле, но как надолго его хватит, до весны или до осени или до Йоля — она сказать не могла.

Дальше пошли к Джейми, и там увидели совершенно иную картину. Джейми пытался встать с кровати, опираясь на палку здоровой левой рукой и на пол — здоровой левой ногой. У него получалось встать, но не получалось перепрыгнуть, опираясь на ту самую палку — подводила нерабочая вторая нога, на которую он пытался опираться по привычке, и он валился на пол.

Бранвен пронаблюдала за парой попыток и скомандовала:

— А теперь ложись.

— С чего это? Что хочу, то и делаю.

— Да и пожалуйста, но сначала я тебя осмотрю. Говорила — без руки останешься, и что же?

— А пока с рукой, ты не каркай, птица!

Бранвен смотрела-смотрела на его потный лоб и прилипшие к нему волнистые чёрные пряди, а потом спросила:

— Сильно болит?

Он хотел было сказать очередную гадость — судя по виду, а потом закрыл рот, вздохнул и тихо пробурчал:

— А тебе-то какое дело?

— Хочу понять, насколько сильны повреждения. И что можно сделать.

— Ну… болит. Сильно, да. И рука, и нога. Сначала болит, потом сильно болит, потом ничего не чувствую совсем.

— И это хорошо, что болит, — кивнула Бранвен. — Кэтрин, страдания нашего юноши можно несколько облегчить. Если сварить мазь с травкой, что зовётся — рысьи когти, растёт на болотах и собирать её нужно лунными ночами за неделю до Мабона.

— Ну так через годик и поговорим, где там ещё тот твой Мабон, — сплюнул Джейми.

— А ты, юноша, помолчи, тебя не спрашивали. Пока. Но могу и спросить. Мазь эта почитается чудодейственной, но лечение ею не из приятных. Тебе будет казаться, что жжёт так, будто с тебя живьём снимают кожу. И так дважды в день. Если ты готов терпеть — то я поговорю с Кэтрин о том, чтобы это сделать.

— Её-то зачем?

— Затем, что она — маг. Никто иной с той мазью не справится.

— И… долго так надо?

— А как пойдёт. Кому-то за одну луну помогает, кому-то и года мало.

— Кожу снимать? Год? — нахмурился Джейми.

— Ну или так лежи, — пожала плечами Бранвен.

Он помолчал, впрочем, недолго.

— Ладно. Вдруг поможет.

— Вдруг, — согласилась Бранвен. — А теперь проси. Подумай, что ты можешь предложить Кэтрин, чтобы она согласилась с тобой возиться.