— Да конечно! Тебе и вправду хочется?

— Да, мне хочется. И погулять, и побольше быть с тобой, — нужно же как-то тебя приручать.

И, глядишь, никто другой не станет на неё голову заворачивать.

— Да я только рад! — сообщил Роберт, и поцеловал её прямо посреди двора.

К ужину леди Маргарет не вышла — и это ощущалось, за столом было проще и свободнее, никто не бросал подозрительных взглядов. Кстати, Роберту Катерина предложила вилку, но он нахмурился — и отказался. Сказал, пойдёт за стол, как привык. И ладно, отстанем пока, дальше будет видно.

За ужином он громко и радостно болтал про лошадей господина Джеральда, и ещё про чьих-то, и они с лордом Грегори обсуждали необходимые приобретения — сколько к весне купить и каких. А после ужина он глянул на Катерину сияющими глазами и сказал, что скоро придёт.

— Хорошо, только сначала будем мыться, — кивнула Катерина.

Мылись здесь примитивным способом — тащили жестяную ванну в пустую комнату рядом с Катериниными, а в ту ванну — гретой воды. В процессе тащения вода успевала остыть, но с этой бедой Катерина справилась легко — подогрела, да и всё. Драгоценный муж был отмыт до скрипа, волосы высушены, чистая рубаха — выдана. Попутно она сама вся вымокла, но тут уж ничего не поделаешь. Пришлось быстро ополоснуться остатками воды и тоже поскорее влезать в чистую рубаху и бежать под одеяло.

Наблюдение о том, что вдвоём — теплее, оказалось замечательно точным. Правда, успевший заснуть Роберт проснулся, обрадовался её приходу и взялся её целовать, ну да пусть, ладно. Говорят же — у тела тоже есть потребности. У этого определённо были.

В следующие три недели Катерина привыкала к жизни в Телфорд-Касле. Легко не было, но — ничего такого, что нельзя было бы решить, продавить или игнорировать. К счастью, вот прямо отбиваться почти не приходилось. К сожалению, сомнительные и неприятные ситуации возникали каждый божий день.

Ей по-прежнему не давали прохода Джейми и Рональд. Но — Джейми поутих после того, как однажды был-таки пойман Робертом и получил в глаз. Вот прямо получил и прямо в глаз, с напутствием — близко не подходить к Кэт и младшим сёстрам. Теперь он только говорил гадости в спину — как обычный нормальный невоспитанный двоечник, которому учителя время от времени устраивают головомойку по поводу его четвертных оценок. То есть — ничего особенного, иди себе и не слушай, и на подначки не ведись.

Сложнее было с Рональдом. Он вёл себя безукоризненно, но был необыкновенно липуч, и старался не подать ни малейшего повода к тому, чтобы обвинить его хоть в чём-то. «Сестрица, я всего лишь отставил твоё кресло, оно такое тяжёлое, а у тебя такие нежные маленькие ручки!» «Сестрица, я забыл, что ты у нас — маг, и можешь сама осветить себе путь в коридоре». «Кэт, позволь поддержать тебя, чтобы ты не упала». И всё в том же духе. Но его взгляды, которыми он раздевал Кэт прямо посреди обеденной залы, необыкновенно раздражали — иногда хотелось плюнуть в глаз, честное слово. Но пока Катерина держалась.

Бесценная свекровь вышла к столу уже на следующий день после ссоры — очевидно, не смогла дольше сидеть в своих комнатах, не держа руку на пульсе. Уж конечно, все новости и сплетни ей доносили, Катерина была уверена, но как же своими-то глазами не посмотреть? Пришла в залу, как ни в чём не бывало, воссела за стол и велела подавать обед. Только вместо Нэн при ней была другая служанка, Мэгги — тоже средних лет, чистая и аккуратная. Но эта, в отличие от предыдущей, занималась только хозяйкой, по сторонам не смотрела и язык не распускала. А Нэн, если верить слухам, не показывала носа из комнат миледи, там и ела, там и мылась.

А миледи, явившись к обеду, пристально осмотрела старшего сына, что-то на нём поправила, смахнула какие-то соринки, которых на нём всегда было предостаточно — где только находил. И уж конечно, ей сообщили, что сыночек ночевал не у себя, а у супруги. Бред какой — зачем жениться, если жить потом всё равно что не вместе?

На Катерину она разве что зыркнула-фыркнула, но промолчала. И то хорошо, хоть не скандалить при всём честном народе. Худой мир лучше доброй ссоры, уж хоть с какой стороны погляди. Конечно, при любой встрече Катерина могла получить словесную плюху — мол, и муж-то у неё опять бегает голодный, а сама-то поела, и рукава-то у него не так привязаны, и шнурок оторвавшийся на место не пришили — но пока у неё хватало сил отвечать вежливо и непреклонно — не лезьте, миледи, сами разберёмся. И шнурки завяжем, и еду съедим. Становиться посмешищем для всех обитателей замка не хотелось, а на каждую их с леди Маргарет стычку мгновенно собирались зеваки. И разочарованно расходились — когда громкой ссоры не случалось.

А Роберту понравилось ночевать у Катерины. Он тоже отметил, что вместе теплее. Ещё принёс свой походный плащ — из толстого тёмно-зелёного сукна с льняной подкладкой, и меховым воротником, он был весомее плаща Катерины, потому что — по словам хозяина — в нём можно спать в лесу хоть зимой. Это точно, особенно — если не прямо на снегу, а веток накидать, то и ничего. Этот плащ они складывали поверх одеяла — и уже под ним спали. Было тепло и уютно.

Ещё Катерина свела знакомство с камердинером Роберта, Майком, его молочным братом, парнем тех же двадцати пяти лет. Был он добродушен и кругл, не умел и не любил сражаться, зато знал всё о тканях, портных, носке и хранении одежды, уборке комнат милорда и прочих хозяйственных делах. Майк был только рад вниманию Катерины к вещам его милорда — так и сказал, и вместе они пересмотрели всё, что-то подлатали, что-то Катерина почистила магическим способом, и Роберт в целом стал выглядеть поприличнее. Правда, он всё равно умудрялся найти то пыль, то грязь, то ржавый гвоздь, но что-то с этим сделать было решительно невозможно, только — оставить, как есть.

Но когда Катерина попробовала прощупать почву насчет съехать из Телфорд-Касла — он её не понял. Зачем съезжать, и тут ведь хорошо. О да, нас и здесь неплохо кормят, а в любом другом месте придётся самому себя кормить. Хоть здесь это и не значит — вставать рано и ходить на работу.

Впрочем, что лорд Грегори, что Джон вставали рано — им дел хватало. Джон съездил в свой Солтвик и вернулся, привёз Катерине подарочек от его Анны — вышитый платок с кружевом по краю. Пришлось спешно что-то придумывать — и тоже отправлять подарок, пару льняных салфеток.

И даже Джейми и Рональд долго не залёживались, потому что у них тоже было дело — тренировки во внутреннем дворе, в наружном дворе, и ещё конные — на утоптанном снегу за воротами замка. К рассвету они уже обычно были готовы выбираться наружу — не глядя на то, тепло там сегодня или не очень. Правда, по меркам Катерины, на здешней улице ни разу ещё не было холодно, просто все они не умели одеваться и утеплять своё жилище. Но когда три дня мела метель, а море штормило — все сидели дома.

К слову об утеплении и одевании. Запасы льняной ткани позволяли, и Катерина разработала, а потом они с Грейс сшили пробную модель трусов. Да-да, обычных трусов, о которых тут и не слыхивали — якобы, о них рассказала Мэгвин, а кто тут так близко знал ту Мэгвин, что смог бы опровергнуть эти слова? А у Старшего народа может быть всё, что угодно, как теперь уже понимала Катерина. Крой Катерина себе представляла, а вместо резинки продели верёвочку. И Грейс долго не могла понять, зачем они нужны — пока Катерину не настигло естественным путём регулярное кровотечение, при котором они оказались очень даже удобны. Грейс прониклась, долго говорила, что да, так лучше, чем просто подвязывать полоску ткани. А потом ещё оказалось, что Катерина может очистить ту самую запачканную ткань — это обрадовало невероятно. Но после магической очистки и трусы, и старые тряпочки всё равно отправили в прачечную, отпаривать. А Грейс и Милли, глядя на Катерину, сшили по паре таких же предметов туалета себе.

Да-да, у Катерины теперь было две ближних служанки. Обе оказались миролюбивы и не ссорились, ссор в своих покоях Катерина уже бы не вынесла. Девятнадцатилетняя Милли была обычной дворовой девчонкой, её отец помогал в кузнице, а мать работала на кухне. Также у неё были три брата и сестра — от пяти до семнадцати, и всего трое умерли, говорила она, и это хорошо, потому что у других умирают больше. Все они тоже приносили пользу в стенах Телфорд-Касла.