— Вы, миледи, неплохо умеете, — похвалила Джоан. — Никогда бы не подумала, всегда ж белоручкой были.

— Всё меняется, — вздохнула Катерина.

Тем временем под командой Грейс парни убрали всю грязь, которую развели в большом зале, и вылили воду, поставили на место столы и уже ждали, когда Петронилла и Дороти позовут на обед. Дороти принесла им пока хлеба и эля — чтоб не спрашивали ежеминутно, когда еда. И отправила обед страдальцам, продолжавшим чистку под стенами.

Спящего Фила унесли в большую комнату, где жили парни из отряда. Милли пошла за ним — сказала, будет присматривать.

— Джон говорит, ты очень ловко взялась здесь за дело, — сказал на ухо подошедший сзади Роб. — Ещё и уезжать не захочешь!

— Куда это уезжать? — нахмурилась Катерина.

— Да пока и некуда, ты права. Что, говорят, обед вскоре?

— Точно. Пойдём, — Катерина взяла его за руку и повела за стол.

Мастер Дженкинс приехал на следующий день. Лет ему было — примерно как Катерине на самом деле, она сначала даже не поверила, что в здешних условиях кто-то может так долго прожить и хорошо сохраниться. Невысокий и сухощавый, он всё время находился в движении — вертел головой, шевелил пальцами, перетаптывался с ноги на ногу. Грейс уже рассказала, что он был при отце Кэт вроде секретаря и учёного человека — проучившись некоторое время в колледже в юности, после он занимался для Торнхиллов строительством, благоустройством, и выполнял некоторые секретарские функции. Ведал перепиской, например. Также Грейс рассказала, что он уже много лет вдовец, а из детей были только дочери, давно замужние.

Сейчас он с явным недоверием изучал их всех. На Роба поглядывал хмуро, на Джона — спокойно. На Катерину — с изумлением, всё время, пока она командовала — разместить, дать умыться с дороги, принести чего-нибудь перекусить.

А когда он сообщил, что готов идти и смотреть, что осталось и что от него хотят, то идти собрались вместе — кроме Катерины и муж её, и деверь. Правда, говорить взялась всё же она. Ничего не могла с собой поделать. Джону здесь не жить, а Робу всё равно. Он бы и в доме Айви спал и у него же в зале ел, ему без разницы.

А мастер Дженкинс очень внимательно осмотрел горелую кучу, которая лежала недалеко от главного входа, остатки мебели, почти расчищенную главную башню — во всей своей закопченной красе. Он тряхнул седыми, тщательно расчёсанными волосами, доходящими ему до плеч, и сварливо поинтересовался:

— И что же милорд желает здесь видеть?

Оба милорда переглянулись, Джон с усмешкой, Роб — в недоумении.

— Милорд желает видеть красоту, чистоту и порядок, — влезла Катерина. — У милорда, как я понимаю, с утра были намечены какие-то дела, а я с удовольствием пройдусь здесь с вами, послушаю ваши соображения, и мы вместе подумаем, как их осуществить.

Улыбнуться милорду, потом ещё Джону — и внимательно глянуть на мастера Дженкинса.

— Хорошо, миледи, излагайте, — буркнул он.

— Увы, я не очень-то готова излагать. Вам ли не знать, что я своей жизни ни одного замка не построила, — Катерина постаралась улыбнуться как можно более дружелюбно.

— И что тогда пошли с нами? — мастер продолжал хмуриться.

— Так никто лучше вам не расскажет, что здесь есть и что уже сделано, — пожала она плечами.

— Правду, что ль, говорят, что в вас дух покойного милорда Сэмюэля вселился?

— Ничего не знаю про дух милорда моего отца, полагаю, он находится там, где ему и следует сейчас быть. Но всё ж таки я его дочь, правда? Так почему бы мне не заняться устройством своего жилища?

— Да вы ж только вышивать умеете и розочки выращивать!

— А я и не рвусь ворочать камни, это лучше получится у других. И рисовать чертёж переустройства тоже не рвусь. Но вышло так, что я сильнее всех прочих заинтересована в том, чтоб перебраться сюда жить поскорее.

— И чего же вы хотите?

— Зимовать в замке, под крышей. В тепле и сухости. Это первое и главное, красота — потом.

Мастер глянул с недоверием.

— Другие башни смотрели?

— Нет пока, только с этой худо-бедно управились.

— Тогда идёмте смотреть.

И они пошли дальше. Роб воспользовался моментом и сбежал, а Джон отправился с ними.

В плане замок имел форму четырёхугольника, на трёх углах которого находились башни, а четвёртый занимала скала, она же съедала часть внутреннего двора. Скала была обращена в сторону границы — мол, вот вам. Остальные части находились на этом скальном основании. Видимо, потому винный погреб, в котором живёт Рой-с-той-стороны, и не был слишком глубоким — потому что скала. Хорошо, хоть что-то выкопали.

Две башни меньшего размера закоптились, но практически не пострадали. Одна, самая маленькая, была заколочена — оказывается, в ней давно никто не жил. Замок снесли топором, вошли, и увидели, что там годами копился откровенный хлам. Старое оружие, доспехи, сундуки. Пыль, копоть, плесень. Как в сарайчике на всякой уважающей себя даче — тут и масштабы поболее, и сарайчик каменный, и хлам дольше копится. Ладно, это расхламим, но не сразу.

Вторая башня была та самая, под наружными стенами которой убирались Дэн и Чарли — к слову, убрались. Дорожку там не сделаешь, но и не надо, наверное? В башню попадали не только из внутреннего двора, как в предыдущую, но и через соединяющее её с главной башней двухэтажное крыло. Катерина позавчера попробовала в то крыло сунуться — и не смогла открыть дверь, никак — ни руками, ни магией. Там тоже горела крыша, и внутри, наверное, поджидали сюрпризы.

А ещё камень стен везде был в жирной саже от пожара. И это невероятно раздражало.

Джона в какой-то момент отозвали — кто-то приехал, что-то привёз. А мастер Дженкинс достал из поясной сумы приличного размера книжицу и что-то вроде карандаша, и принялся записывать и зарисовывать — что, где и как.

— Вы говорите, миледи, говорите. Я слушаю. Раз вы самое заинтересованное лицо — так я вас и выслушаю.

— Крыша. Балки. Отопление — печь на кухне, она частично разрушена. Кухня в доме Айви мала, и на ней сложно приготовить еду на всех, кто сейчас здесь живёт.

— Я понял вас, начнём с крыши.

— Что для этого нужно? Где взять материалы? Сколько денег потребуется?

— Кое-что было припасено у милорда Сэмюэля — в малой башне, и хорошо, что она меньше всего пострадала. Он как раз думал нынешним летом подновлять здесь крышу. Этого хватит, чтобы начать, а там и дороги высохнут. В Прайорсли тоже есть какие-никакие запасы, попросите вашего деверя поделиться, вдруг он вам не откажет?

— Спасибо, что сказали. Попрошу.

— А недостающее подумаем, где взять, — мастер помолчал, потом продолжил. — Это хорошо, миледи, что вы взялись за восстановление Торнхилла. Всё ж кровь — не водица, и если ваши дети останутся на этой земле — это будет правильно. Нет, я в чём-то понимаю и Телфордов, но — и у милорда Сэмюэля тоже была своя правда.

— В чём же? Я не очень-то прислушивалась раньше к разговорам мужчин, а теперь выходит — напрасно.

— Я не могу сказать, что был в курсе — так, ловил обрывки слухов. Но смысл происшедшего — в политике и борьбе за влияние на королеву, так мне думается. Был у милорда какой-то враг, которому он желал унижения, и хотел, чтобы это было достигнуто через унижение и как бы не уничтожение Телфордов. А Телфорды никогда не были разменной монетой, не стали и теперь.

Тьфу, гнилая политика. И здесь гнилая политика. Точнее, она гнилая везде. Ладно, об этом можно будет подумать как-нибудь потом. Потому что где теперь она, Катерина, найдёт детали этой гнилой политики?

Впрочем, вдруг вспомнила она, есть же какой-то ларец милорда отца Кэт, который она зарыла между своими нижними юбками и чулками. Нужно будет как-нибудь улучить минутку и посмотреть — что там внутри, в том ларце. Вдруг какие-нибудь бумаги?

— Что-то вы задумались, миледи.

— Да, Дженкинс. Но я уже снова с вами. Скажите, как отчистить копоть от стен? Она угнетает.