А после гостей они оставались вдвоём и запирали двери… иногда Катерина даже начинала жалеть, что выходные редки, а с рассветом нужно подниматься и куда-то бежать.

Грейс сопровождала Катерину на занятия. Хоть она и не была магом, общеобразовательные предметы были ей интереснее вышивки у окошка. А следить за вещами госпожи она успевала и в выходные. Джорджи занимался примерно тем же, язык он знал неплохо, и он даже нашёл себе какие-то музыкальные занятия — да-да, что-то о связи музыки и магии, самое то, что нужно.

На общеобразовательные занятия ходили и мальчишки Жиля — Ганс на одни, Оливье на другие, а Роб ещё и боролся с местным языком. Он понимал через два слова на третье, но — его выручали магические умения, которые оказались интернациональными.

А господин Лионель занимался с Катериной индивидуально. Трижды в неделю она приезжала на полдня в его дворец — определённо, это нельзя было назвать домом, слишком оно было большое, государственный канцлер — это вам не баран чихнул. Но — он говорил, что одарённые ученики не менее важны, чем государственные дела, и велел секретарю отправлять всех неурочных просителей восвояси, а если вдруг что важное — так покормить и пускай ждут, или просто пускай ждут. А сам с удовольствием открывал перед Катериной грани взаимодействия человека — с человеком, тонкие и хрупкие. Понять, что у человека на уме, направить мысли в нужную сторону, добиться нужного поступка или высказывания — и так, что человек-то и не понимал ничего. Иногда на занятиях присутствовала принцесса Катрин из Рокелора, и он тогда смеялся, что судьба у него такая — учить девиц с этим редким и запоминающимся именем. Но тут же становился серьёзным и говорил, что нынешние парни им обеим и в подмётки не годятся. И если принцесса Катрин метила на место советника при своём брате, то Катерина пока ещё не представляла, как и где она будет использовать всё то, что ей, оказывается, так щедро отсыпали.

Однажды Катерину прямо лично пригласили на занятие — это было что-то вроде академического семинара о, кто бы мог подумать, возвращенцах. Как она поняла, тему инициировал как раз Жиль — давайте же учиться и учить, если такая беда нет-нет да и появляется. В аудитории собрались мастер Орельен, господин Лионель — ему было любопытно, Жиль, Жанно Саваж, трое местных некромантов — мужчины солидных лет, мальчишки Жиля — все трое, и незнакомые студенты — четверо некромантов и пятеро боевых магов. Катерину попросили рассказать историю о леди Маргарет — и ещё другие, если она их знает. Ей пришлось припомнить всё, что рассказывала Грейс, и о чём говорили зимними вечерами в Торнхилле, когда приходила охота послушать страшные истории. Потом ещё влез мальчишка Роб — мол, это всё ерунда, а вот у них однажды было, ну, не совсем у них, а сто лет назад, но всё равно. И рассказал о том, как к наследнику некоего лорда пришла таким вот возвращенцем обесчещенная им дева, и принесла их ребёнка, о котором уверяла, что он живой, и он выглядел, как живой, а на самом деле таковым не являлся, и увёл с собой всех детей, и тот род вымер, и замок их разрушился, и до сих пор в тех землях никто не живёт. Катерина переводила — с самым серьёзным видом. Это год назад ей бы кто сказал, что так бывает — она бы на смех подняла, а теперь ей было не до смеха.

Жанно Саваж зажмурился и перекрестился. Его захотелось пожалеть.

А дальше перешли к способам уничтожения возвращенцев, и, как бы это ни звучало, способам возвращения их туда, где им положено быть. Катерина очень пожалела, что не знала и не слышала всего, что звучало в аудитории, тогда, зимой. Ох, как бы всем было проще. Завернули бы сразу же леди Маргарет, да и всё. Ну, не сразу, ну день на третий, всё лучше, чем так, как вышло.

Но тогда бы она не осталась вдовой и не встретила Жиля — скорее всего. И всей нынешней жизни у неё бы тоже сейчас не было. Был бы Торнхилл, может быть — что-то ещё… но другое.

Когда обсуждение завершилось — всех просили извещать, если вдруг появятся возвращенцы, потому что студентам нужна практика — Жиль сгрёб за кружевной воротник своего названного брата и сказал — едем к нам. Пьём, разговариваем, и что там ещё нужно делать в таких случаях. Дома растопили камин в гостиной первого этажа — лил дождь, было сыро — и попросили Виаля согреть вина с пряностями, пока Марта подаёт ужин.

Виаль ещё не успел принести вина, как явился господин Лионель — порталом, чтоб не промокнуть. Сказал — нутром чует, что здесь сегодня будет, что послушать. Саваж нахмурился, Жиль посмеялся.

— Жанно, рассказывай. Сдаётся мне, мы все чего-то о тебе не знаем. Тебя на островах подменил коварный возвращенец, и ты ищешь возможность утянуть нас за собой?

— Ну вот ещё, — пробормотал тот. — Просто, ну, так выходит, что всё время к тому моменту возвращаемся. То с гадом Морни тогда, то вот сегодня.

— Возвращенцы бывают не только на островах, — покачал головой господин Лионель. — И не всегда они несут зло.

— Это точно, — кивнул Саваж, дождался, пока Виаль поставит перед ним оловянный кубок с горячим пахучим вином, и продолжил. — Вы ведь все знаете про Теодору? Нет, наверное, не все. В общем, она была, жила, и умерла.

— Ты забыл кое-что, — поднял бровь Жиль.

— Ну да, умерла она, рожая моего ребёнка, и я о том узнал два дня спустя, когда её сестра пришла к нам домой и принесла ребёнка мне. Честно, я и не помнил о ней, потому что встреча была совсем мимолётной, и не подозревал, что магическая сила даст осечку и будет ребёнок.

Катерина тут же навострила уши — значит, магическое предохранение тоже не бывает стопроцентным? Как и всякое другое?

— Вероятно, этот ребёнок должен был появиться на свет, на всё господня воля, — мягко сказал господин Лионель. — И что было дальше? Ведь с ребёнком, как я понимаю, всё хорошо.

— Да, верно, благодаря матушке, а потом — господину Марселю с госпожой Жийоной, — сказал Саваж. — У них дочь того же возраста, что и моя Теодора, им хорошо вместе.

— А почему Теодора не с вами? — не удержалась Катерина от вопроса.

— Потому что я разгильдяй, не очень-то умеющий заботиться о повседневных нуждах младенца, — пожал тот плечами.

— Так никто сразу не умеет, — сообщила она. — Всем приходится учиться.

— Наверное, — не стал спорить Саваж. — Но на юге да в семье ей намного веселее, чем со мной, честное слово. Впрочем, я навещаю её достаточно часто. И если когда-нибудь у меня тоже будет подобающий дом и семья — она будет жить со мной.

Учительское воображение Катерины сразу же нарисовало ей историю очередной золушки — мачеха, мачехины дочки, какие-нибудь проблемные общие дети супругов, и никому нет дела до старшего ребёнка. Но, впрочем, это же не обязательно?

— Жанно, но это же не всё, как мы все понимаем? — вкрадчиво спросил господин Лионель.

— Нет, — покачал тот головой. — Не всё. В моё окно постучали в ту ночь, когда мы приняли Тею в наш дом. Я открыл, но не увидел никого. Закрыл и попытался спать, но не вышло, и в окно стучали снова, и я открывал его ещё дважды — без толку, пока не догадался выбраться наружу и спуститься по стене вниз. И скажу я вам, вокруг стоял такой плотный туман, что вообще не понять, где находишься, и в том тумане даже очертания соседних домов не были похожи сами на себя, а вообще — неизвестно, на что, я таких домов отродясь не видел. Я пошёл к ближайшему мосту — меня как тянуло что-то, и там-то она меня и ждала.

— Она? — не понял Жиль.

— Она, — кивнул Саваж. — Теодора. Старшая, конечно же, маленькая спала дома под присмотром найденной срочно матушкой кормилицы. Так вот, она почему-то была в воде, как живая, и улыбалась, и говорила, что не хотела меня беспокоить, но её родные не приняли девочку, и поэтому она просит меня не оставлять её. Я, если честно, не сразу вообще понял, что происходит, но она была, так сказать, в здравом уме, понимала, что умерла, и не предлагала мне с ней отправиться. Наоборот — говорила, что только тогда найдёт её душа покой, когда она будет знать, что её дитя в надёжных руках. И попросила поклясться, что я не брошу ребёнка.