Вспышка, золотистая вспышка разорвала сумерки — и впрямь, вечереет, темно. Золотистые искры осыпались на кровать, на пол и на Катерину.

— Сила жизни. Она есть почти у всех человеческих магов — немного. Это даст тебе регенерацию, стойкость к болезням и долгую жизнь. Сколько лет ты прожила у себя дома?

— Семьдесят пять.

— Это много, здесь мало кто доживает до таких лет. Думаю, ты столько же проживёшь без труда. И это такая сила, которая полезна лишь тебе. Копить и перераспределять её могут только чистые маги жизни, они, говорят, встречаются, но я ни одного не видела. И с этой силой ничего не нужно делать — она сама всё сделает за тебя. Редкий случай в магии, в человечьей — особенно.

— Ты так говоришь о людях, будто сама не человек, — буркнула Катерина.

— А я и не человек, — пожала плечами Мэгвин. — Я из Старшего Народа. Мы тут были до людей, и не исключено, что и после них останемся, когда они переубивают друг друга в конце концов. Правда, ещё и оставят после себя хаос и разруху, ну да с таким бороться мы умеем.

Тьфу, и тут всё не слава богу, думала Катерина. Какой такой старший народ? Сидит, как человек. Говорит, как человек, ест-пьёт тоже как человек. И как на ведро присаживается, Катерина тоже видела. Ниточки разноцветные? Ну, может, Катерина тоже так умеет?

Она посмотрела на свою руку и очень сильно пожелала себе таких вот ниток. Много. Разных. Мотками. Можно в корзине, или в ящике каком, чтобы не рассыпались.

Эффект не замедлил себя ждать и поразил Катерину до падения челюсти, как сказали бы сыновья. На стене появилось изображение — как в телевизоре. Три-дэ. Корзина, в ней моточки ниток. Светящихся. Разноцветных.

Мэгвин расхохоталась.

— Да ты молодец, — сказала она, просмеявшись. — Умеешь создавать невероятно сильные иллюзии.

— Это… иллюзия? — нахмурилась Катерина.

— Она самая. Но не-маг не отличит от реальности — некоторое время. И судя по тому, что хорошо держится — в эту иллюзию ты вложила порядочно силы. Как ты это сделала?

— Ну, — Катерина смутилась, — пожелала. Сильно.

— Значит, в непонятной ситуации — желай. Если не сможешь убедить противника — то хотя бы отвлечёшь. Надо же, сильная ментальная магия. А если потренировать, то иллюзию может увидеть только тот, на кого её наслали, и больше никто. Понимаешь?

— Да, — медленно сказала Катерина. — Понимаю. А можно так сделать, чтобы меня увидел только кто-нибудь определённый? Или вовсе никто? Заморочить голову.

— Именно. Внушить. Убедить. Можно. Ты умела убеждать раньше?

— Умела, — без этого умения в школе делать ничего. — И объяснять умела.

— Это хорошо, — кивнула Мэгвин. — Пригодится. Давай дальше. Что ещё видишь, что можешь потрогать.

И дальше уже был урок — такой нормальный, хороший урок. Мэгвин тоже хорошо умела объяснять, и не только про магию, а про мир вообще. И оказывалось, что магическая сила — это очень большая часть мира, прямо — его движущая сила. И даже если какие-то вещи говорит и делает не маг, а обычный человек — они тоже имеют смысл и результат, потому что всегда бывают услышаны. Например, для урожая нужно благословить посевы, а когда тот урожай собран — то поблагодарить. Потому что, конечно, и само собой что-то вырастет, но — с помощью-то вернее. Как с удобрениями. И порядочный лорд позаботится об урожае — потому что ему и самому богатеть, и людей кормить, а сытые люди служат лучше.

Это да, думала Катерина, и в школе лучше всего работали те учителя, у кого от заработка зависело в жизни не всё. У кого были богатые мужья или родители, кому помогали. А кто сам колотился на одну зарплату — или на зарплату и кучу дополнительных часов в разных школах города, и ещё репетиторство — там уже сил на придумать что-то особо и не оставалось. Так что да, сытый сотрудник работает лучше, факт.

Попутно выяснялось что-то о местной политической системе. Наверху — король, то есть сейчас — королева, а землевладельцы-дворяне приносят ему присягу и подтверждают свои права на земельные владения. Какое-то навороченное средневековье, конечно. Но есть парламент — надо же. Только все равно — что приговорит тому парламенту королева, то он и сделает. И где та королева с парламентом, и где та дыра, в которой Катерине довелось оказаться! Тут, поди, новости гонцами доставляют!

Оказалось — да, гонцами, всё так. Но — как всегда, имеются исключения. Мэгвин достала из сундука небольшое зеркало и протянула Катерине. Хорошее зеркало, очень чистое, в ажурной оправе.

— Возьми. Мне не нужно, а тебе пригодится. Если встретится в твоей жизни другой маг — сможешь связываться.

Оказывается, кроме жизненной силы и ментальной магии, была ещё стихийная. И у Катерины, то есть — у тела, были слабые задатки именно стихийной магии. Ей не удалось услышать камни дома — как бы она ни старалась, и как бы хорошо Мэгвин не объясняла теорию. Но ей с первой попытки отозвалась вода в бочке — выплеснулась навстречу, и пришлось понять, как потом собрать её в ту бочку обратно. У Катерины не вышло, и Мэгвин сделала это сама, и велела тренироваться завтра. Воздух, оказывается, отвечал за магическую связь на расстоянии — Мэгвин объяснила, как это происходит, и они даже попробовали — Катерина смотрела в зеркало, а Мэгвин в плошку с водой. Не получилось. Мэгвин сказала — значит, будем молиться, чтобы высшие силы послали в здешние края ещё какого-нибудь мага.

А потом приступили к огню, как раз совсем стемнело, и даже корзинка Катеринина на стене погасла. Оказалось, что магическое освещение — это не так и сложно. После того, как поймёшь, как вызывать огонь на кончиках пальцев. Он всё время рвался наружу, но Катерина сказала ему — цыц! — и это сработало. Мэгвин смотрела — и изумлялась.

— Впервые вижу такую сдержанность и такое владение собой, — восхитилась она.

Попробовала бы она на родительском собрании продавить сбор денег на ремонт класса. Или провести урок в классе, который по сути — класс коррекции, а формально — обычный, и в нём сидят не справляющиеся с собой дети, и от них нужно получить нормальный обычный результат! Да и педколлектив — та ещё банка с пауками.

В общем, магия оказалась интересной практикой. Катерина пока особо не понимала, как это может облегчить ей здешнюю жизнь, но — кто ж его знает, вдруг?

Мэгвин предположила, что стихийная магия и бытовая, которую оставили на утро — это свойства тела, а ментальная — свойство самой Катерины. Потому что покойная Кэт ничего такого не демонстрировала никому и никак, а ей бы непременно пришлось.

Катерина не поняла — почему бы пришлось, ей смертельно хотелось спать, и она даже не могла заставить себя умыть лицо на ночь. Мэгвин посмеялась и объяснила — так выглядит упадок сил у мага. Лечится сном, едой и плотской любовью. Лучше — если с магом, но просто человек тоже сойдёт.

Тьфу, бесстыдники, думала Катерина, засыпая, и здесь у людей одно на уме. Ну какая тут плотская любовь, если не можешь ни одним пальцем пошевелить?

Она проснулась среди ночи — в полной темноте, и поняла, что не сможет спать дальше, если не дойдёт до угла и до ведра. Пошевелилась, потом вспомнила о новообретённом умении. Маленький светящийся шарик возник на кончике пальца и немного рассеял мрак.

Что-то вздохнуло сбоку, у края постели. Катерина вгляделась — и чуть не заорала, остановила многолетняя выдержка. Потому что на кровати лежала, свернувшись клубком, лисица! Рыжая лисица с пушистым хвостом, как в зоопарке!

Зверь услышал её всхлип, проснулся, повёл мордой в её сторону. И произнёс сонным голосом Мэгвин:

— Ну чего уставилась? Делай, что там тебе надо, и спи дальше! Ночь на дворе!

После такого больше ничего и не оставалось — сделать, что надо, и спать. Потому что ночь на дворе.

Следующее утро началось, как и другие — умыться, одеться. Увы, за ночь стены домика Мэгвин никуда не делись. Как бочка в одном углу, ведро в другом, стол, лавка, солома на полу и птицы за окном.